Тварь

Весь день до заката я неотступно следовала за тварью, подмечая её следы: примятую траву, сломанные веточки, отпечаток стопы на мягкой почве, и когда на лес опустилась ночь, решилась разжечь небольшой костёр. В другое время я бы не позволила себе такой неосмотрительности, но мне нужно было, чтобы тварь увидела меня. Полночи я просидела около костра, прислушиваясь к каждому шороху, которым лес полнился в это время суток, но так ничего и не услышала, и не заметила, как сон сморил меня.

Я проснулась от животного ужаса, пробившего моё тело дрожью, так, наверно, чувствует себя зверь, загнанный крупным хищником в угол. Осторожно села и огляделась: над лесом начиналось тёплое летнее утро, наполненное влажностью и плотным туманом. Костёр уже давно потух, и я по привычке зарыла пепел в мягкую податливую почву. Открыв рюкзак, достала кусок вяленого мяса и начала жевать, не чувствуя вкуса. Зато я прекрасно чувствовала на себе взгляд: тварь рядом, и она наблюдает. Я перевела сбившееся дыхание, глубоко, но осторожно вдохнув, и так же осторожно выдохнула. Тварь не должна догадаться, что я знаю о ней. Я уже решила, куда пойду. Селение находится на северо-западе, а я поведу тварь на юго-восток. Дожевав, я надела рюкзак, встала с травы и медленно двинулась вглубь леса. Идти придётся долго, но это мой путь, и мне придётся его пройти.

* * *

Я сидела на дереве и караулила дичь. А тварь караулила меня, она была так близко, что мне казалось, я чувствую её зловонный запах, меня постоянно тошнило и трясло от страха. Папа был прав, когда говорил, что я не знаю, что такое страх. Но теперь всё изменилось, и каждый день, каждую минуту я чувствую его сильные тиски, сдавливающие горло и не дающие нормально дышать. Я выдохнула и, заметив на краю зрения движение, пустила стрелу арбалета вперёд. Тушка птицы рухнула на землю в паре десятков метров. Я спустилась с дерева и подобрала утку. Особо не таясь, вышла на каменистый берег неширокой реки и развела костёр. Распотрошив добычу, я нанизала мясо на оструганные ветки, закрепила их на рогатины и уселась у костра. Я шла уже две недели, а это значит, что увела тварь от селения больше, чем на четыреста километров. Интересно, как долго она ещё будет идти за мной, и когда ей это надоест. Я всегда была готова к нападению, держа под рукой арбалет и небольшой перочинный нож, подарок папы. Мясо стало подрумяниваться, и я перевернула его другой стороной. На границе леса метрах в пятнадцати от меня лежали огромные валуны, образующие под собой небольшую нишу. Я подошла и оглядела её, пожалуй, тут и проведу ночь. Пока жарилось мясо, я накидала веток и травы на землю под нишей, сгребла камни, чтобы ветер сильно не продувал пространство и, сделав шаг в сторону костра, резко остановилась. Напротив костра сидела тварь. Она неотрывно смотрела на меня и жевала моё мясо. Сказать, что я испугалась — значит, ничего не сказать. На протяжении стольких дней и ночей я готовилась к этой встрече, постоянно была начеку, нормально не спала и прорабатывала в уме возможные варианты нападения твари. Но не в одном моём варианте не было твари, спокойно сидящей у моего костра и жрущей моё мясо. Мне казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, стало не хватать воздуха, в ушах появился шум, но неимоверными усилиями я собралась и осторожно вытащила из кармана шорт нож. Глубоко вдохнув, я сделала шаг вперёд. На самом деле, это всё, на что меня хватило, потому что из-за животного ужаса, который накрыл меня при виде твари, я банально свалилась в обморок. Да, как бы смешно это не звучало, но я потеряла сознание, и вся моя хвалёная подготовка накрылась медным тазом.

* * *

Я открыла глаза. Стоял солнечный ясный день. Каким-то совершенно неведомым мне образом я оказалась лежащей в нише, в которой собиралась провести ночь. Пошевелив руками-ногами, я поняла, что жива. Окинув взглядом каменистый берег и не увидев ничего кроме потухшего костра, я встала и медленно двинулась в сторону реки. Голова слегка кружилась, подташнивало и ломило всё тело — похоже, я неудачно упала, когда потеряла сознание. Во рту была пустыня, поэтому я подошла к кромке воды, бухнулась на колени и жадно начала пить. Прошла целая вечность прежде, чем я смогла оторваться от такой вкусной и сладкой воды. Я посмотрела на слегка подрагивающую от медленного потока гладь реки и ощутила жгучее желание окунуться в неё с головой, чтобы смыть жуткий страх вчерашнего дня, а то, что я провалялась без сознания целые сутки, не оставляло сомнения. Стянув с себя всю одежду, я зашла в тёплую прозрачную воду. Я помыла волосы, отскребла докрасна кожу горстью мелких камушков и легла на мелководье. Было так хорошо чувствовать, как тело ласкают несильные потоки воды, как расслабляются затёкшие мышцы и начинает работать разум. Тварь меня не убила, хотя я совершенно точно видела её у костра. А, главное, я не чувствую её присутствие сейчас. Возможно ли, что тварь решила, что я и без её помощи подохну, и потеряла ко мне всякий охотничий интерес? В душе загорелся огонёк надежды, и я улыбнулась. Счастливая от такой мысли, я вскочила на ноги и повернулась к берегу. У костра стояла тварь. В лапе с длинными острыми когтями она держала за шею зайца и смотрела на меня. И снова меня парализовал животный страх, но мой разум сейчас работал в своём обычном режиме, он подсказал мне, что я полностью беззащитна и надо бы бежать, я дёрнулась было к воде, но тварь на чистом русском произнесла:

— Не вздумай бежать, низшая. Догоню и выпотрошу.

Я остановилась, сердце заколотилось как сумасшедшее, и меня начало тошнить. Тварь ухмыльнулась, подошла к кострищу и села на корточки.

— Я не убью тебя сейчас, — певуче произнесла она, одним движением оторвав зайцу голову, — мне было интересно выслеживать тебя. Поэтому ты сейчас оденешься, поешь и пойдёшь туда, куда всё это время шла. Я дам тебе день форы, а потом продолжу охоту.

Я смотрела, как острыми когтями тварь делает надрезы на задних лапах зайца, как отрывает хвост, как стягивает с тушки шкуру, как разрезает брюхо и достаёт оттуда внутренности. Я смотрела на зайца, но видела на его месте себя. Неприятный спазм скрутил моё тело, я согнулась пополам и меня вырвало. И ещё раз. И ещё. Мне стало так страшно и так стыдно за себя, за свою слабость и за свою беспомощность. Я рухнула на камни и уставилась в яркое синее небо. Не хочу умирать, хочу жить, хочу изучать лес дальше, хочу встретиться с выжившими людьми, увидеть их жизнь и быт, хочу, наконец, вернуться домой и крепко сжать в объятьях сестрёнку и папу. Нет! Нельзя так легко сдаваться! День форы — это много, это целых двенадцать часов на изучение местности, двенадцать часов на подготовку ловушек, двенадцать часов надежды на жизнь. Я так просто не сдамся. Глубоко вдохнув, я встала, оделась и подошла к кострищу. Накидала сухих веток и развела огонь. Усевшись напротив, я стала открыто разглядывать тварь: длинные волосы до сих пор были собраны в толстую косу, на высоком лбу ни единой морщинки, тонкие брови вразлёт придавали лицу высокомерия и внушали чувство превосходства. Большие глаза в обрамлении длинных чёрных ресниц, очень светлая кожа и алый рот сбивали с толку своей кукольностью, но стоило этому рту растянуться в клыкастой улыбке, как лицо тут же искажалось и превращалось в отвратительную гримасу. Я опустила глаза вниз, скользнула взглядом по груди твари, её животу и бёдрам. Тварь определённо была мужского пола. Я тяжко вздохнула, поборов очередной приступ тошноты, и подняла глаза. Тварь смотрела на меня и ухмылялась своим большим ртом с острыми зубами.

— Чего уставилась, низшая? — спросила тварь, — нравлюсь?

— Да меня блевать от одного твоего вида тянет, тварь! — вызверилась я и вскочила на ноги, собираясь уйти.

— Сядь! — приказала тварь, и я безоговорочно подчинилась, от удивления открыв рот, ведь даже отец не смог добиться от меня послушания, а эта тварь одним словом посадила меня назад, да так, что я пошевелиться боюсь. Меня снова затошнило, и рот тут же наполнился вязкой слюной.