Тварь

Спустившись на небольшую площадку, я подошла к стене и протянув вперёд руку, положила ладонь в углубление. Стена пошла рябью, и я осторожно скользнула сквозь неё. Длинный тёмный коридор, два спуска вниз, два идентификатора и я дома.

— Сашка! — с радостными воплями подбежала ко мне сестрёнка, — почему так долго? Тебя не было целых два дня!

— Извини, Китти, я немного загулялась.

— Тебе от папы влетит по самое не балуй!

Я засмеялась и взяла Кэт на руки.

— Ты же знаешь, мне не привыкать.

Девочка заулыбалась и крепко обняла меня за шею. Я двинулась по широкой забетонированной площади, осматриваясь. По обе стороны от площади стояли в ряд небольшие прямоугольные домики — двадцать с одной стороны и двадцать с другой, за домиками начинались теплицы с овощами и мастерские. Если пройти дальше за мастерские, то можно было выйти к подземной реке и небольшой гидростанции, снабжавшей поселение электричеством. Всё в этом бункере было продумано идеально, и жить здесь было сплошным удовольствием.

— Сашка, привет! Давно не виделись.

Я остановилась и посмотрела на подходящего ко мне парня. Это был Стас Борзов, мой ровесник и лучший друг детства. Правда, сейчас мы почти не общаемся: однажды ему стало неинтересно со мной играть, и наши пути разошлись. Но я ни капли об этом не жалела, потому что Стас был трусом, который ни разу за свои пятнадцать лет не высунул нос на поверхность. Я тяжко вздохнула и сказала:

— Привет.

— Была на поверхности?

— Да. Зайчиков вот поймала. Папа будет рад.

— Вряд ли, Саш. Он второй день бешеный ходит.

— Что-то случилось? — я обеспокоенно переступила с ноги на ногу и покрепче прижала притихшую сестру к себе.

— Так тебя сколько дней не было? Отец уже собрался идти на твои поиски. У вас дома как раз сейчас совет.

Я напряглась: только этого мне не хватало. Боюсь, как бы папа не запретил мне вообще покидать поселение. Я сорвалась с места и побежала к дому. Распахнув дверь, я громко крикнула:

— Папа, я дома!

Пять пар глаз посмотрели на меня и дружно вздохнули.

— Александра, чёрт возьми, почему так долго? — папа вскочил со стула и быстрым шагом направился ко мне, — где ты была?

— В лесу, — коротко ответила и опустила на пол Кэт, — охотилась. За зайцами.

Я прошла к столу, за которым безмолвно сидели четверо старших мужчин, и положила двух зайцев.

— По мясу соскучилась, — продолжила я и улыбнулась старшим. Я ждала, что папа сейчас взорвётся, но уповала на то, что ругать при чужих он меня не будет. Но я не угадала — мужчины встали по очереди и двинулись на выход. Только последний, дядя Рэм, остановился перед отцом и сказал:

— Не ругай её сильно, брат. Все-таки молодым нужен свежий воздух.

Хлопнула дверь, папа тяжело вздохнул и упал на стоящее рядом кресло.

— Китти, иди в свою комнату, поиграй, — попросил папа и когда девочка убежала, приказал, — подойди.

Мне ничего не оставалось, как покорно доплестись до папы и сесть напротив.

— Сашенька, — начал он удивительно нежно, — я не знаю, как объяснить тебе так, чтобы ты поняла. Да и не смогу, наверно. Ты пятнадцать лет прожила, не ведая страха, а я знаю, что это такое. Я видел, как эти твари, эти мерзкие звери убивают. Я видел, как они, отследив передвижение одного человека, выходили на целые поселения. Я видел, с каким удовольствием эти твари убивали всех, не оставляя в живых даже детей.

Папа откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

— А теперь представь, что одна такая тварь выследит тебя и придёт за тобой в бункер, и окажется внутри. Просто представь, что ты станешь виновницей смерти сорока девяти человек. Представь и запомни это на всю жизнь.

Папа открыл глаза, тяжело встал и, ни разу не взглянув на меня, ушёл в свою комнату.

А мне стало обидно. Из глаз хлынули слёзы, и я начала давиться беззвучными всхлипами. Я ведь хотела просто порадовать сестрёнку мясом, ведь оно так редко бывает у нас на столе. Мне было обидно, что папа не доверяет мне, а ведь я всегда была лучшей на уроках выживания, я умела пользоваться огнестрельным оружием, луком и арбалетом, я, в конце концов, идеально прячусь и делаю ловушки, из которых не выбраться живым!

Со злостью я вытерла слёзы с лица, резко встала и подошла к кухонному столу. Надо было разделать заячьи тушки и сделать вкуснейшее рагу для любимой сестрёнки.

* * *

Я сидела на ветке старого раскидистого дуба и медленно жевала кусочек вяленого мяса. Солнце приближалось к своей полуденной отметке, а я так и не смогла выследить ни одного кабана. Животные будто чуяли присутствие людей и уходили всё дальше в лес. И я шла за ними. Со временем отец смирился с моим долгим отсутствием дома, и иногда я не возвращалась в бункер неделями. Я просто не хотела туда возвращаться: стены под толщей земли давили на меня, вгоняя в депрессию. После того случая пять лет назад, когда отец объяснил мне, что я могу случайно убить всё поселение, я не выходила наружу полгода. И это заточение закончилось для меня паническими атаками и непрекращающимися истериками. Мне казалось, что стены дома начинали сужаться, ломая мои кости, мне не хватало воздуха, а в ушах постоянно стоял шум. Доктор Раевский после очередного моего приступа сказал, что у меня клаустрофобия, и он не психолог, чтобы такое лечить. Именно тогда отец и махнул рукой. И именно тогда я, наконец, почувствовала себя свободной. Я выбежала из бункера в ясный солнечный день, глубоко вдохнула влажный свежий воздух и побежала. И бегу, наверно, до сих пор.

С каждым годом я углублялась всё дальше и дальше в лес. Он казался бескрайним, диким, необузданным. Я знала каждый сантиметр этого леса на сотню километров в радиусе и старалась исследовать всё больше. А сейчас на меня напала какая-то апатия. Скорее всего это усталость. Такое иногда случалось, и это означало, что я хочу домой. Да, пожалуй, пора возвращаться. Я спокойно доела мясо, надела на плечи небольшой рюкзак, в котором хранила запасы еды, пристроила поудобней арбалет на спине и начала спускаться с дерева, когда меня привлёк непонятный шорох внизу, и я затаилась в листве. Судя по звуку шуршащей травы, это был крупный зверь, но осторожный — если бы не штиль, я бы точно не услышала его передвижений.

Медленно наклонившись вниз, я начала наблюдать и обомлела. Это был человек! Настоящий человек. Первый человек, которого я встретила в лесу за столько лет его изучения. Я было дёрнулась навстречу, но что-то заставило меня остановиться. И это был непонятно откуда взявшийся страх. И отвращение. Я пригляделась к фигуре и чуть не закричала — никакой это не человек, это тварь. Тварь, которая что-то вынюхивает так близко к моему дому. Мне стало по-настоящему страшно. Что будет, если эта тварь найдёт поселение? Там же мои родные, мой отец, моя сестра! Я лихорадочно соображала, что делать, и неотрывно наблюдала за каждым движением твари. Тварь была одета в коричневую майку без рукавов и темно-зелёные обтягивающие штаны. Она почти бесшумно ступала босыми ногами по земле и медленно оглядывалась по сторонам, изучая местность и к чему-то принюхиваясь. Вот тварь остановилась и что-то прошипела себе под нос. Резко повернулась назад и, выпутав из ветвей прядь длинных чёрных волос, начала заплетать их в толстую косу. Закончив, тварь таким же резким движением перебросила её за спину и продолжила двигаться в сторону, где в сотне километров находился мой дом. Тварь меня не заметила, скрывшись за грядой леса, а я приняла единственно возможное решение — увести тварь как можно дальше от бункера.

Просидев неподвижно около получаса, я удостоверилась, что тварь была одна и осторожно спустилась вниз. Я помнила рассказ отца о том, что твари, если выслеживают жертву, долго за ней просто наблюдают, в надежде, что та приведёт их к человеческому поселению. На это я и рассчитывала: сначала привлеку её внимание, а потом уведу подальше на восток. А если получится, то прикончу. Или умру сама. Я истерично хихикнула, понимая, что второй вариант выглядит правдоподобнее. Но страх за семью был куда сильнее страха за свою жизнь.