Страница 66 из 76
Тем не менее, глядя на него, я начала сильно стесняться того, как выгляжу. По прошествии этого времени он стал выглядеть лучше, чего не скажешь обо мне. У него были большие и сильные руки. У меня были растяжки на животе и более широкие бедра, нежели в юности. Он превратил свое тело в мускулы. Моё сошло с ума от слишком большого количества пиццы каждую пятницу перед сном и мороженого с Джульеттой, и мне не хватало времени на упражнения. И все же рядом с ним я не ненавидела свое округлившееся тело или зрелые черты лица. Рядом с ним они ощущались правильными, как будто были созданы, чтобы быть такими, дополняя друг друга так, как я никогда не ожидала.
Никто из нас не был прежним, но мне это нравилось. Мы не были такими, как раньше. Мы изменились, выросли, страдали и получали раны, столкнулись с этим миром и всеми его невзгодами. Так что это было нормально, что мы не были теми же наивными детьми. Было нормально, что мы не целовались, как те люди, которыми мы были раньше. Мы больше не были ими.
Мы были новой версией, мы целовались в новой версии нашей страсти.
И, честно говоря, я предпочла эту версию.
Его пальцы кружили, уговаривали и вызывали восхитительную боль до глубины души. Она распространялась по мне, как рябь на воде, заставляя мои конечности покалывать, а внутренности напрягаться. Прошло так много времени с тех пор, как к моему телу прикасался кто-то другой.
Я словно спала последние пять лет, и Сойер решил разбудить меня.
Он наклонился надо мной, стряхивая все со стола позади меня, и склонил мое тело, чтобы его пальцы могли проникнуть глубже. Я ахнула от этого ощущения, от ощущения удовлетворения, что он нашел самую чувствительную часть меня.
— Черт возьми, как я скучал по этому, — пробормотал он мне в висок. Он прошёлся поцелуями по моей щеке, по краю глаза, по линии подбородка, по горлу. Его губы ласкали верхнюю часть моей груди, а свободной рукой он сдвинул мой бюстгальтер в сторону, чтобы он мог сомкнуть рот вокруг моего соска и пососать.
Я выдохнула от удовольствия, побуждая его сосать сильнее и дольше. Его язык вертелся и вертелся, а затем его зубы скребли, что сводило меня с ума.
Извиваясь, я пыталась сесть ровнее, пыталась найти положение, в котором у меня был бы больший контроль, но с умелым давлением пальцев, всё ещё движущихся внутри меня, он уговорил меня откинуться назад, доминируя над моим телом, моими чувствами и моими желаниями.
— Отпусти, Каро, — приказал он своим низким, рычащим голосом. — Сдайся.
Я откинулась на руки, раздвинула ноги пошире и наклонила бедра к нему. Его пальцы медленно двигались внутрь и наружу, с каждым разом входя все глубже, с каждым разом приближая меня все ближе и ближе. Затем его большой палец прижался к этому чувствительному бутону там, где он был мне необходим больше всего, тогда, когда он был мне нужен больше всего, и он еще раз пососал мой сосок, давая мне почувствовать его зубы, язык и весь зловещий жар его рта.
И мне ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться его команде и сдаться. За моими глазами вспыхнул свет, и всё моё тело выгнулось и напряглось, превратившись в нечто совершенно иное. Он не переставал шевелить пальцами или сводить меня с ума тем, что делал с моей грудью. Я была в его полной власти, полностью и окончательно его.
Когда я пришла в себя, мои конечности были теплыми, безвольными от удовлетворения, но его пальцы всё ещё двигались, не давая моему желанию уснуть. Я протянула руку вперед, обхватила его рукой, поглаживая твердую длину, по которой слишком долго скучала. Он вздрогнул от моего прикосновения, дрожь, прошедшая сквозь всё его тело, показала его собственную потребность.
— Лучше не делай этого, — пробормотал он со злой ухмылкой. — Прошло много времени.
Я прикусила нижнюю губу, гадая, как долго. Он стянул с меня нижнее белье и шагнул между моих бедер.
— Ты чиста? — спросил он, его голос был лишь немного более связным, чем раньше.
— После тебя у меня никого не было, — заверила я его.
Его глаза потемнели, и его руки приземлились на внутренней стороне моих бедер, раздвигая мои ноги шире.
— Никого. Вообще?
Я покачала головой.
— Я не могла. — Посмотрев вниз, не в силах выдержать напряженность в его взгляде или страх, охвативший мое сердце, я сказала: — Я всегда хотела только тебя, Сойер.
Он приподнял мою голову, положив руку мне под подбородок.
— У меня тоже никого не было. После тебя я ни о ком даже думать не мог.
Мои глаза застыли. Я не хотела портить момент или называть его лжецом, но… Да ладно! Парни отличались от девушек. Я любила секс, но мое тело было совершенно счастливо перейти в асексуальный режим, когда у меня не было доверия и безопасности серьёзных отношений. У Фрэнки, похоже, не было этой проблемы, но я была с одним и тем же мужчиной с пятнадцати лет. Я не особо была готова выйти в мир и обрести свою сексуальную свободу.
Но Сойер был великолепным, здоровым, мужественным мужчиной. Как он мог меня ждать? Особенно после того, как я так сильно его обидела? После всего, через что я заставила его пройти, казалось, что, по крайней мере, секс из мести имел право на существование.
— Как это? — все же потребовала я от него. — Почему после меня у тебя никого не было?
Его рука обхватила мою челюсть, его большой палец коснулся моей скулы. Со всей искренностью и чистой, неподдельной правдой он посмотрел на меня и сказал:
— Потому что это было похоже на измену. А я не мог. Неважно, насколько я зол, расстроен или потерян… Я не мог заставить себя изменить тебе. У меня не было желания быть ни с кем, кроме тебя. Так что да, это были чертовски сложные пять лет. Но оно того стоило, да? Потому что теперь это можешь быть ты. — Он снял боксеры и прижался ко мне. Его озорная улыбка вернулась, и он наклонился надо мной, заставляя лечь на локти. — К тому же тюрьма помогла.
Я не могла удержаться от смеха, зная, что он говорит правду.
Я обвила ногами его спину и задрожала от интенсивности удовольствия.
— Тогда у нас есть много времени, чтобы наверстать упущенное, — прошептала я, снова возбужденная этим невероятным человеком, который оставался верным мне спустя столько времени.
Он скользнул в меня, не колеблясь ни секунды, и я задохнулась от этого ощущения.
— О, боже мой, — простонала я, пытаясь принять его размер, твердость и жар. — О, Боже, Сойер.
— Стоило того, — пробормотал он мне в грудь. — Охренеть как стоило ждать.
Он снова вздрогнул и замер, как будто ему нужно было привыкнуть к этому ощущению. И я была благодарна за этот момент, потому что мне тоже нужно было привыкнуть к нему. Мне нужно было осознать это, нас, то, что мы делали это вновь спустя столько времени, после того, как я убежала от него, и после того, как он гнался за мной, пока меня не нашел. Мысленно я все еще листала его письма и пыталась принять его присутствие в моем городе, в этом офисе и внутри меня.
Но потом он начал двигаться, и я забыла обо всем, что пыталась осознать. Я практически напрочь забыла связный язык. Мы перестали разговаривать, флиртовать и нежничать друг с другом, предпочтя большую грубость, от которой нам обоим было хорошо.
Мои пятки впивались в его спину, когда он снова и снова подталкивал меня все ближе и ближе к этому блаженному краю. Я обвила руками его шею, поднимая свое тело под совершенно новым углом. Он издал восхитительный звук в глубине горла, и я простонала что-то, чего даже сама не поняла. Это звучало как нечто большее, и он, не колеблясь, ответил.
Он отстранился, глядя на моё лицо и то, как я задыхалась. Мои пальцы впились в его лопатки, когда я держалась за него, позволяя ему взять от меня столько, сколько он хотел. Столько, сколько ему было нужно.
— Чертовски красивая, — пробормотал он. — Ты моя, Кэролайн. Ты всегда была моей. — Он надавил глубже, заставляя пятна плясать за моими веками. — Ты всегда будешь моей.
— Да, — согласилась я, и мой голос был не более, чем тяжелым выдохом. — Всегда. Я всегда буду твоей.