Страница 25 из 53
— Вон она, — указал он на худенькую фигурку Наташи. — Я за ней, а ты в машину. Будь рядом.
Наташа шла, словно не разбирая дороги, через какое-то время разулась и пошла дальше. Кто-то провожал ее взглядом, кому-то было наплевать. Я шел на небольшом расстоянии. И только однажды его сократил, когда к ней решили подойти какие-то парни. Она этого даже не заметила.
Мы ушли довольно далеко, когда первые капли дождя, сорвались на землю. Наташа остановилась и посмотрела на затянутое небо, всего пару секунд, а затем пошла дальше. Дождь усиливался, но она даже не сделала попытки спрятаться. Из арки дома выскочила толпа подростков, так неожиданно, что я не успел понять, как Наташа оказалась в луже. Компания, сбившая ее с ног, даже не остановилась. Наташа подтянула к себе ноги, обняла себя за коленки и опустила на них голову, ее плечики сотрясались в рыдании. Я оказался рядом в считанные секунды, но она никак на это не отреагировала.
— Да, что ты за катастрофа? — пробормотал я, поднимая ее с земли. Она ошарашенно посмотрела на меня, явно не ожидала меня увидеть. — Вот и подумай, с кем хочешь связаться, — с горькой усмешкой говорит она.
— С тобой хочу, — честно отвечаю ей. И только сейчас замечаю, что она сильно пьяна.
— Что отмечала? — она снова усмехнулась, пьяно, устало и снова только губами, глаза были наполнены грустью
— У меня дурная наслес…свиность… Наследственность, — со второй попытки выговорила она. — Мне повод не нужен. — Ее улыбка стала похожа на оскал. — Тебе нужна жена алкашка? — смешок, и резкая смена настроения. — Как же я вас всех ненавижу. Видеть вас всех не хочу, — и совсем устало. — Здохнуть хочется… — Глупая, глупая, моя девочка, — прижимаю ее к себе, обнимаю, пытаюсь согреть. Она не сопротивляется, видимо, уже нет сил. Я обнимаю, глажу ее по спине и немного покачиваю. — Я так устала, — тихо говорит она. — Так устала со всеми бороться. — Так, прекрати, Пташка, — я обхватил ее личико руками и заставил посмотреть на меня. — Прекрати бороться, хотя бы со мной, — я убрал с лица прилипшие пряди волос, мои глаза метались по ее личику. — Милая моя девочка, — прошептал я, а потом притянул ее к себе и поцеловал.
Она не сразу ответила, упёрлась ладошками в мои плечи в бесполезной попытке оттолкнуть. Я целовал нежно, но настойчиво, не позволяя отстраниться, и она сдалась, приоткрыла губки, позволив мне углубить поцелуй.
Для меня окружающий мир перестал существовать. Я не замечал дождя, что промочил нас насквозь, ни поднявшегося ветра, разверзлись бы небеса, я бы тоже навряд ли заметил. Я упивался моментом, наслаждался податливостью и мягкостью ее губ, возможностью прижимать к себе ее хрупкую фигурку, и мечтал, чтобы это длилась, как можно дольше. Но здравый смысл побеждает, и я отрываюсь от столь желанных губ. Пытаюсь унять сумасшедшее сердцебиение, прижимаю Пташку к себе. И вижу, как Денис выходит из машины буквально в паре метров от нас, он прощается, подняв вверх руку и исчезает, перебегая дорогу.
— Давайка домой, — говорю Наташе, и веду ее к машине. То ли ей все равно, то ли, по какой-то ещё причине, но она не реагирует, молча идёт за мной, так же молча садится в машину. Я занимаю водительское сиденье и направляюсь домой. Наташа засыпает довольно быстро, но в этот раз я ее бужу, и мы заходим в лифт. Мокрая одежда неприятно липнет к телу. Наташа в своем микроскопическом платье и вовсе дрожит. Притянул ее к себе, пытаясь согреть. И снова никакого сопротивления, она положила мне голову на плечо, так мы и поднялись на последний этаж. Я отвел ее в свою ванную и сразу стал набирать для Наташи воду. Чтобы она отогрелась.
— Помощь нужна? — обратился к притихшей девушке. Она покачала головой. — Тогда иди грейся, я в гостевой душ схожу. Вернувшись в спальню, вспомнил, что не оставил Наташе полотенце. Я постучался, но ответом была тишина. Я приоткрыл дверь и заглянул. Наташа снова заснула, расслабленная алкоголем и теплой водой, она просто отключилась.
Я присел рядом с ванной и рассматривал ее лицо. От слез и дождя ее макияж был размазан. Мокрые волосы прилипли к лицу. — И что мне с тобой делать? — спросил я, не надеясь на ответ. Достать ее из воды труда не составит. Куда сложнее унять будоражащее возбуждение от знания того, что под ароматной пенной она полностью обнажена. Ее мокрые вещи, платье и трусики, лежали на полу. Так что, сомнений, что на ней нет и нитки не оставалось. Я сходил в ее комнату, но среди кучи баночек и пузырьков так и не понял, чем можно смыть макияж. Поэтому бросил эту затею, вернулся к Наташе.
— Эй, Пташка, — погладил ее по лицу. — Милая, проснись, — она смешно сморщила носик и хотела перевернуться на бок, что, естественно у нее не получилось.
Своим неуклюжим действием она обрызгала и себя и меня, зато проснулась, и ошарашенно уставилась на меня.
— Ты чего? — она резко села, открыв мне свою идеальную маленькую грудь в форме капельки с острыми розовыми сосками. — Пытаюсь тебя разбудить, — резко охрипшим голосом, ответил я, сглотнув набежавшую слюну. Наташа, опомнившись, ушла под воду. — Выйди, — отводя глаза просит она.
— Ты не заснешь?
— Я сразу выйду, — обещает она.
Я встаю достаю из шкафа полотенце и свой банный халат, даже не знаю, зачем он мне, я ни разу им не пользовался, и ухожу. Расправляю постель, ложусь на правую сторону, ту, что занимал, когда она спала рядом, и прислушиваюсь к тому, что делает Пташка. Минут через десять она выходит, в моем халате, и с полотенцем на голове и уже не похожая на панду.
— Как ты себя чувствуешь?
— Ещё пьяной, — честно отвечает она. — Всё вокруг ещё немного кружится. Неприятно, — она так и стоит в дверях ванной. — Нужно поспать, — откидываю одеяло с ее стороны кровати, приглашая прилечь. Она сомневается, не решается сделать шаг. — Останься, — прошу, без особой надежды.
Наташа обдумывает свое решение долгую минуту и все же делает шаг в сторону выхода. Молчу. Не хочу настаивать. Не хочу давить на неё. И когда она скрывается за дверью, прячу лицо в ладонях. Терпение, мне нужна тонна терпения, не меньше.
29
Наташа
Я зашла к себе в комнату и прижалась спиной к двери. Матвей за мной не пошел, он всегда проявлял себя с лучшей стороны. Вот и сегодня он оказался рядом, тогда, когда я потеряла всякий ориентир. И поцелуй… Я дотронулась до губ. Его поцелуй был… Он был непохожим на другие. Я легко могу сравнить ведь я целовалась раз пять. Первый раз с одноклассником, в десятом классе. Поцелуй был неловкий, смущающий, и я несколько раз ударилась о его зубы. Это был полный крах. Больше мы не делали попыток повторить. На выпускном, а точнее после него, была ещё одна попытка, уже с другим одноклассником. Он не пытался меня проглотить, и наши зубы не встретились ни разу. Дима целовался без языка и очень нежно, как-то по детским, что ли. Ещё одна попытка, была в прошлом году на вечеринке по поводу начала учебного года. Я не была пьяна, а вот парень да, его попытка залезть своим языком мне в рот, была неприятна, и я его оттолкнула. Потом был Витя, когда выполнял мою просьбу. Я не рассчитывала ни на что, кроме лишения девственности, но поцелуи были частью прелюдии с его стороны. Я так была напряжена и сосредоточена, что слабо помню свои ощущения. Слава богу, Леша целоваться не лез. И вот он. Мой пятый, а по итогу первый настоящий поцелуй. Мне понравилось. Черт, мне понравилось. В нём было всё. Нежность, голод, страсть. Он целовал уверенно, настойчиво, его напору хотелось отдаться, что я и сделала. На трезвую голову это будет так же? Он предложил мне остаться у него. Но спать в огромном халате, было бы неудобно, а лечь голой я не готова, поэтому я решила переодеваться в пижаму, а теперь стою и туплю. Быстро, пока не передумала снимаю халат, отыскиваю пижаму в одном из чемоданов, она простая хлопковая, шортики и топ без рукавов. Просушивают волосы полотенцем, жаль у Матвея нет фена, и выхожу из комнаты.
У дверей спальни Матвея, я замираю. Решимость почти прошла, а ещё я не могла понять, как долго я пробыла в своей комнате, телефона чтоб посмотреть время у меня нет. И я только сейчас сообразила, что все мои вещи остались в клубе. Они конечно не пропадут, но все же… Стучаться не стала, если он спит, я тихонько лягу рядом, нажала на ручку и вошла. Матвей лежал на кровати, прикрыв глаза согнутой в локте рукой, его можно было рассмотреть в тусклом свете от электронных часов на прикроватной тумбе. Стоило мне войти, как он тут же убрал руку. Я не знала, что нужно говорить, поэтому просто легла на свою половину кровати, где всё ещё было отвернуто, специально для меня, одеяло. Не совсем понимая своих чувств и желаний, я легла к Матвею спиной. Как не странно, но я не могла уснуть. Пролежав так какое-то время, я повернулась к нему лицом. Он, словно только этого и ждал, сразу открыл глаза.