Страница 9 из 11
Через некоторое время после трагедии Мария поняла, что беременна. По утрам ей всё чаще становилось плохо, она не могла смотреть на еду в течение дня и ощущала себя вздутой, огромной, неуклюжей. Девушка решила посетить врача.
– Да, есть беременность, но срок пока маленький. Дам тебе направление на УЗИ, сходишь, результаты мне принесёшь, – быстро проговорила маленькая, худенькая врач.
Мария не имела карманных денег и не знала, как попасть на платное ультразвуковое исследование.
– Что теперь мне делать? Даже подруг нет, чтобы хотя бы взять денег в долг. Может, у Ритки попросить, как-никак с начальной школы знаем друг друга… А если спросит, зачем? Нет, нельзя у Ритки. Тогда, может, у Ирки, племянницы отчима? О, да, чтоб всё село потом меня обсуждало. Тогда, может, Коле позвонить…Попросить деньги, признаться во всём? После всего, что он сделал?Пфф… Маша, ты же умница, думай! – безмолвный диалог с собой загонял Марию в тупик.
Оставался лишь один вариант. Мария знала, где её мать прячет деньги. Узнала она об этом случайно, когда ночью проснулась от шороха на кухне. Поднявшись с постели, девушка увидела из приоткрытой двери, как Светлана пересчитывает деньги, потом укладывает их на дно старого чайника, кладет сверху пакетик с сушеной мятой и прячет чайник в продуктовый шкаф. Мария, увидев это, смекнула, что увиденное – тайна, и если мама узнает, что дочь подглядывала, очередного скандала не избежать. Девушка быстро и неслышно двинулась к своей постели и сделала вид, что спит, совсем позабыв об увиденном. Однако теперь Мария вспомнила. Перед ней встал вопрос: взять ли деньги? Без спроса. Без объяснения. Украсть. Сказать, что не имеет никакого представления о том, куда делись деньги, если что…
– Я это сделаю. У меня нет выхода. Когда стану старше, пойду работать, отдам. Ведь если спрошу денег, она всё равно их не даст, но спросит, зачем они мне. Придётся всё объяснять. Или лгать.
Впервые в своей жизни Мария украла деньги. У своей родной матери. Девушка взяла из чайника приличную пачку бумажных купюр, сделала это быстро, чтоб никто не увидел, не пересчитывала, но была уверена, что на УЗИ ей хватит. Сунув деньги в рукав, Мария быстро спрятала оставшиеся купюры под травой для чая, закрыла чайник. Руки затряслись, крышка чайника застучала. Вот-вот и посуда выскользнет из рук и рухнет с грохотом на пол. Но Мария, не теряя ни минуты, сунула чайник в шкаф.
В этот же день она отправилась на УЗИ. Огромный мужчина с волосатыми руками, проводящий исследование, вызывал у девушки непреодолимое отвращение: уж очень походил на покойного отчима. Забрав результаты, Мария вновь отправилась к врачу.
– Да, всё так, как я думала, девять недель беременности. Тебе нет восемнадцати, мне нужно сообщить твоим родителям о случившемся. Оставляем беременность или нет – решать будут они.
– Нет. Только не это. Пожалуйста.
– Ну, милочка, об этом нужно было думать, когда, пардон, ноги раздвигала! Иди с родными разговаривай, не тяни, а то потом поздно будет метаться-то. Время ещё есть. На раздумья недели хватит, придёшь ко мне с мамой, определимся с датой процедуры. Если не придешь, то придётся рожать, само не рассосётся.
«Господи, что теперь будет-то?» – думала Мария, покидая женскую консультацию. Как во всем признаться? Как объяснить, от кого забеременела, откуда взяла деньги на УЗИ? Но разговор так или иначе предстоял сложный.
– Беременность? Ты что? Охренеть, позор-то какой! Папенькино отродье гулящее! Ну ты и шалава! – кричала Светлана так, что казалось, её легкие вылетят из горла.
– Ты же не думаешь рожать и всем нам жизнь испортить? Я и так тебя кормлю! Ещё мне не хватало бастарда твоего! От кого ребёнок-то?
– Не знаю.
– Зашибись! Ты даже не знаешь, от кого залетела? У тебя детей потом может не быть, ты же это понимаешь, тупая твоя башка!
– Понимаю.
– Да не понимаешь ты ни хрена! Отец кто? Коля твой что ли?
– Нет!
– А кто тогда? Хоть денег на аборт пусть даст!
– Не знаю!
Мария заплакала, её плач перерос в рёв. Испуганная мать налила воды и дала стакан дочери.
– Так, не надо мне тут истерик. Ничего не ешь на ночь и утром. Пеленку, сорочку и тапочки на завтра приготовь. Я знаю, что делать. И побрейся по-женски. Да не реви ты…
Мария не могла понять, что происходит. Она вышла на улицу и присела на холодную скамейку в заснеженном парке. Казалось, весь мир обрушился на её плечи. В кармане оставалось несколько сотен рублей.
– Странно, что мать ничего не сказала про УЗИ и не спросила про деньги, – подумала Мария.
Наступило утро, девушка взяла с собой всё, что велела Светлана, пока та писала записку сыну. Затем они вместе вышли из дома, ничего не сказав друг другу.
По дороге в больницу Мария видела, как беременную женщину какой-то молодой мужчина, скорее всего муж, нежно держит за руку и ведёт к машине, открывая ей дверь и помогая усесться на заднее сиденье. Девушке стало тяжело на душе: возможно, она никогда не испытает радости материнства.
Знакомая Светланы работала в больнице. Хватило пары слов, чтоб договориться о процедуре в тот же день. В операционную тянулась огромная очередь. Оказалось, что все женщины ждут той же участи, что и Мария. Каждая пыталась заговорить с подругами по несчастью, стоял гул, все что-то советовали друг другу.
– Я тебя во дворе подожду, – сказала дочери Светлана, и быстро вышла из больничного коридора.
– Дочка, ты тоже что ли сюда? Батюшки, какая молодая, – охнула женщина, лет пятидесяти. Как потом стало известно из её разговора с другими, она забеременела от насилия собственного мужа, и этот аборт на её счету уже тридцатый.
Войдя в палату для подготовки пациентов, Мария переоделась в сорочку. Из операционной доносился душераздирающий стон. Мария заплакала от испуга и жалости к самой себе. Вдруг в её палату ввезли девушку, которая едва отошла от наркоза. Следом за носилками в палату влетела женщина-врач и закричала на пациентку.
– Ты что, вчера бухала? Курила? Я кому говорила, не есть, не пить ничего? А если бы я проткнула тебя?
Руки Марии похолодели. На лбу появился пот, а во рту привкус железа. Из слов врача Мария поняла, что на пациентку не подействовал наркоз, и во время операции девушка начала бить врача ногами в тот момент, пока внутри нее были медицинские инструменты. Марии стало плохо от всего этого кошмара, ей казалось, что не хватает воздуха.
– Возьми себя в руки. Пришла твоя очередь, – анестезиолог пригласил Марию в операционную.
Зайдя в огромный, холодный и хорошо освещенный зал, девушка почувствовала запах спирта, увидела на столе инструменты, а под операционным креслом – окровавленные бинты. От всего этого Мария снова почувствовала ком в горле и хотела было заплакать, но анестезиолог выразил недовольство.
– Так! Плакать прекратила! Иначе кошмары будут сниться!
– Да что может быть хуже этого кошмара, – сказал кто-то из присутствующих медсестёр.
– Жизнь это, бабоньки, очнитесь.
Марию ни о чём уже не спрашивали, никто не возмущался тем, что она такая молодая, пришла одна, без мамы. Казалось, окружающим нетерпелось поскорее покончить со всем этим и вернуться в своё прежнее жизненное русло, отправиться по магазинам за новогодними подарками и мандаринами, позвать гостей и открыть шампанское. В вену Марии ввели наркоз, и она, улетая в другую реальность, уснула.
После операции прошло всего несколько часов, и Мария смогла вернуться домой. Она чувствовала ужасную боль в животе, но с души словно камень свалился. Никаких угрызений совести за убийство ещё не родившегося ребенка она не испытывала, зато переживала стресс, из-за которого спустя несколько дней после операции потеряла сон и аппетит. К счастью, приближался Новый год, а потом и зимние двухнедельные каникулы.
За окном стояло холодное предновогоднее утро. Светлана решила поработать в первой половине дня, а вечером, купив чего-нибудь к праздничному столу, вернуться: новогодняя ночь в обществе детей не предвещала ничего нового и интересного. После похорон своего мужа Светлана полностью ушла в работу, находилась на рынке по выходным до позднего вечера и не интересовалась делами дочери и сына. Дети чувствовали себя одинокими, и в этот праздничный день Мария и её младший брат находились в квартире одни.