Злата. Медвежья сказка

Я, стараясь не буриться сквозь кусты с треском, тем не менее развернулась и ломанулась по своим собственным следам в сторону пещеры. Всего за несколько минут до того, как я выбралась на край поляны, мне пришлось перебираться через небольшой овраг, по дну которого журчал один из бесчисленных ручьев. По дну из белой глины.

С разбегу сунув морду в раскисшую грязь, я отпрыгнула и зафыркала, чувствуя, как по шерсти стекает липкая жижа. Села на берегу и старательно лапами с растопыренными когтями протерла-расчесала морду. Белые полосы получились что надо. В шаге от меня ручеек образовывал тихую заводь, и в ней отразилась такая чудовищная харя, что я сама испугалась.

Ну, берегитесь, злыдни!

Глава 15

Так. Пока я наносила боевой макияж, изверги с поляны куда-то делись. Вот досада! Хорошо, что нюх у барибалов примерно в пять раз острее, чем у самых лучших собак-ищеек. А перца сыпануть на свои следы злыдни не догадались. А может, перца не было с собой. Ладно, главное – результат: по следам я нашла всю компанию очень быстро, догнала и убедилась, что вот прямо не зря разрисовала себе морду устрашающими полосами.

Эти сволочи шли обратно к пещере! Медленно шли, потому что индейцу и ряженому явно туда не хотелось, они всеми силами саботировали это дело, плелись нога за ногу. Но главгад с ружьем упорно топал по едва видимой среди влажного мха звериной тропе и подгонял подручных, как пастушья собака гонит перед собой строптивое и обленившееся стадо овец.

Эх, что бы такое придумать, чтобы ружье у гада отобрать? Или чтобы он его уронил, потерял, утопил… сам себе в задницу выстрелил, ага. Ладно. Медвежья командос вышла на тропу войны, так что посмотрим еще кто кого, к пещере я точно ни одного гада не пущу, даже если придется под пулями рисковать.

В идеале вообще загнать их куда-нибудь в топь или на край скалы, откуда некоторое количество врагов может сверзиться без посторонней помощи. Но о таких далеких перспективах я подумаю чуть позже, пока главное – свернуть их с тропы. Эхе-хе-хе-хе… неудобно ползать по-пластунски, когда ты медведь. А куда деваться? Причем ползти надо быстро, чтобы супостатов обогнать и явить им расписанную харю из кустов в нужном месте.

Представляю, как это выглядело со стороны… точнее, сверху. Топает по тропе компания людей, а вокруг них по кустам попой вверх на пузе бульдозером сквозь густую зелень бурится черная туша, мало того, что в глине перемазанная, так еще и увешанная самым разным растительным мусором по самые уши. Вот этот гигантский мохнатый слизняк приподнимает голову, убеждается, что диспозиция занята правильно, и…

– Хра-хра-хра-хр-р-р-р-р-кха!!! – высунув расписную башку в словно нарочно прорубленное упавшим кедром окно в густой зелени, я попыталась изобразить зловещий хохот, но не рассчитала, подавилась ревом и закашлялась.

Но так даже лучше получилось, потому что нормальный медведь в природе таких звуков точно не издает.

– А-а-а-а-а-а!!!

Заорали все трое, но если местные-ряженые-суеверные под этот крик ломанулись бежать обратно по тропе, то белый господин даже посреди вопля не растерял сноровку и сдернул с плеча двустволку пусть и трясущимися руками, но быстро и четко. Ах ты сволочь!

Я упала на пузо точно как на скаутских учениях, имитируя команду «воздух!», и двойной заряд под грохот выстрела впечатался в сосну где-то значительно выше моей головы.

Чуть хвост не отстрелил, скотина нехорошая! А я не виновата, что задница у меня больше головы и распластать ее по земле не получается. Уй-ю-юй, как же мне не нравятся эти игры с огнестрелом… Ползи, Златка, ползи, в следующий раз нам надо пугануть супостата из того места в кустах, куда его стволы не нацелены. И вообще… БУ-У-У-У-У! Ах ты зараза! Быстро перезаряжает…

– Шеф! Шеф! Бегите, шеф! – Индеец оказался более верным сподвижником, чем ряженый, тот задал стрекача по тропинке, даже не оглядываясь, а вот местный охотник вернулся и под яростный мат шефа вцепился тому в портупею, силой уволакивая упрямого стрелка прочь от страшного места. – Хозяин! Если вы совсем разозлите духа, она никого с острова не выпустит!

А, значит, индеец не столько преданный, сколько «знающий» и заботится прежде всего о себе. Причем настолько заботится, что плюнул на субординацию, огрел белого человека по башке какой-то палкой, когда тот вырвался и снова наставил ружье на кусты. Правильно! И волоки его теперь подальше, волоки! Р-р-р-р-рбу-у-у-у тебе напоследок для придания скорости! И лик прекрасный из кустов. Кто скажет, что не прекрасный, того сожру к лысым лосям.

Как бы там ни было, про пещерку, в которой надо найти труп Гринча, эти паразиты на какое-то время забыли. Умчались обратно в хижину-зимовку и там забаррикадировались, даже размазанные по всему периметру избушки охранники им не помешали. Вот я какая страшная молодец.

Какое-то время индеец и ряженый удержат там своего шефа. А мне надо успеть бегом бежать к берлоге, убедиться, что с моими подопечными все в порядке, а потом…

А потом хорошо бы посмотреть, как злыдни попали на остров, – в смысле, в каком месте причалили, где их лодка и нет ли в ней чего-нибудь полезного для меня лично. И как бы поизобретательнее напакостить. Прозрачный такой намек сделать на то, что духи недовольны.

Звериная тропа сама стелилась под лапы, похоже, я совсем освоилась с медвежьим телом и даже превратилась в натурального скакового мишку. Раз-раз – и уже вот он, глинистый откос, под которым вход в логово.

Вокруг тишина, рубашка, действительно простреленная и окровавленная, так и висит на кусте, где я ее пристроила сохнуть. Из темного зева пещерки ни звука. О господи, надеюсь, Айвену хватило ума дождаться меня, надеюсь, его не понесло раненого-полуголого с ребенком на руках через лес неизвестно куда!

Так, спокойно, Златка, спокойно. Даже если понесло – твой нюх тебе на что? Найдем. И покусаем, чтоб неповадно было так нас волновать…

Подойдя тихо, крадучись, ко входу в логово, я осторожно уркнула, а потом позвала, опять сама не понимая, как я это делаю, не используя медвежий артикуляционный аппарат:

– Айвен? Кристинка?

– Мама! – запищали внутри, и я облегченно выдохнула.

Вот как так вышло? Я прекрасно помню, что это не мой ребенок и не мой муж. И одновременно… мой. И мой. Вот выскочила мелкая мне навстречу, впилилась по недавно усвоенной привычке прямо в пузо, обхватила тонкими ручонками… и меня словно медом по сердцу мазнули.

О! Она снова девочка, а не медвежонок. Вот неугомонный перевертыш. Кажется, я понимаю, почему выбравшийся из темноты Айвен, бледный и осунувшийся, так хмурится и кусает губы.

Скорее всего, когда я зафутболила в него медвежонку, пряча обоих от врагов, эта стрекоза на лету от испуга и эмоций обернулась обратно в человека. Маленького, голого, беззащитного. И с ревом вцепилась в папу руками и ногами.

Разве мог он куда-то уйти, рискнув либо взять с собой перепуганное дитя, либо, тем более, оставить ее одну в логове? Особенно если она орала и рыдала на любую попытку оторвать ее от себя.

Нет, конечно. Явно даже мысли не возникло.

И… как бы я к нему ни относилась, учитывая мое предубеждение, заработанное в другом мире другим человеком, а тут зауважала. Не знаю, какой из него муж, но отец – правильный.

Только крайне недовольный тем, что сражаться с врагами пришлось жене, а он отсиживался в темной норе и носа не высовывал.

Глава 16

Да ни фига, конечно, у меня не получилось убедить Айвена в том, что он поступает совершенно правильно, не создавая мне лишних проблем, когда сидит с ребенком в пещере. В его неиспорченном теорией равноправия мозге в принципе не укладывалось, как это – мужчина, даже раненый и обессилевший, прячется в укрытии, а женщина, даже мохнатая, когтистая и зубастая по самые уши, воюет с вражьими силами.

Но спорить он мог сколько угодно, а против реальности не попрешь. Если жена просто встает и идет воевать, муж, если он нормальный и правильный папа, остается в патовой ситуации – ребенка тоже надо стеречь и защищать, хочешь ты того или нет. Прямо классический гендерный переворот, когда у привязанной к дитю стороны нет выбора.