Страница 7 из 60
— Нет, просто они бы вели себя по-другому. На моей памяти немало таких случаев, обычно пьяницы тупо все признают. Оправдываются тем, что ничего не помнят и бес попутал. И так странно скрывать следы… я просто ничего не понимаю. Убрать труп, но оставить обувь и армейский ремень.
— Ну, в общем-то да. В такой ситуации проще всего было бы не говорить, что он вообще с ними был. В баню шел, отошел покурить, больше ничего не знаем. Хотя чаще всего к видевшим пропавшего последними цепляются, они должны это понимать, если ум не совсем пропили.
— Вон и Максим, — участковый кивнул на дорогу. — Может, он что нашел.
Но обескураженный вид опера говорил об обратном. Калашеев, растрепанный, раскрасневшийся, в помятой и испачканной одежде, казался много моложе и выглядел старшеклассником, не прошедшим полосу препятствий на «Зарнице».
— Ну что, Максим?
Оперуполномоченный молча помотал головой. Взял предложенную следователем сигарету, закурил.
— Ни черта. Все жерди обломали. Пруд мелкий, хоть вброд переходи. Сапог старый нашли и все.
— Немца, что ли, сапог, от которого каска? — пошутил Иванченко.
— Да иди ты… — беззлобно огрызнулся опер. — Ничего. Блин, а такая удобная теория казалась — сбросили покойника в пруд…
— Данилов где?
— К машине пошел, — Калашеев затянулся, дым пошел не в то горло, и он резко закашлялся. — И нам пора, хотя я вам, Вадим Николаич, не завидую — не представляю, что писать в отчете.
— И что, мы так все и бросим? — поднялся участковый. — Человек ведь пропал?
— Леша, что тут сделаешь? Если родные обнаружатся и объявят его в розыск, займемся. А по итогам обыска и задержать никого не можем. Урод этот, Спиридонов, небось, гоголем будет ходить. Штрафом за пожар отделается.
— Но если продолжить поиски, может, в лесу что-то найдется…
— В лесу может найтись и через сто лет, — отрезал следователь. — А подозреваемого без явных улик нельзя задерживать надолго. Он выйдет через сутки. Догадайтесь с трех раз, на ком он в первую очередь отыграется.
Участковый задумчиво кивнул:
— Это я не хуже вас понимаю. Эх, вот кажется, что где-то рядом зацепка есть, и из-за дурной бюрократии, из-за пофигизма все будет спущено на тормозах.
— Пофигизм? — следователь поднялся и отбросил сигарету. — Не обвиняйте, если не знаете. Горя вы не видели, вот что я вам скажу. Это в деревню еще настоящий криминал не пришел. Ваш Серега просто святой по сравнению с тем, на что я нагляделся. Вас не заставляли закрыть уголовное дело по обстрелу автомобиля, когда у обвиняемого на руках остались пороховые следы?
— Не может… Хотя что это я, теперь все может быть. И что?
— Что… Дело другому следаку передали, он его закрыл, сам в гору пошел, бандюга на свободе гуляет. А я тут. За упрямство. Типа повышение, типа Московская область.
— Вот за что вас сослали…
— Да я рад, — просто ответил Самойленко. — Знаете, столько дерьма навалилось последние годы. Вот будете смеяться, но вы мне сегодня веру в человечество вернули. Может, не все у нас и потеряно?
— У кого у нас?
— Ну… У России. У людей. Может, у нас все-таки есть будущее?
Иванченко глядел на закат. Солнце опускалось в ставший золотым горизонт. Птицы притихли, зато стрекотали кузнечики. Вечер такой же, как и всегда… Как и много лет назад, каким будет и годы спустя.
— Я не знаю, — сказал наконец участковый. — Но я бы очень хотел, чтобы оно у нас было, будущее…
========== 1. ==========
Он как все — обычный мальчик,
О геройстве не мечтает,
Он спасет чужие души,
А свою вот потеряет…
Он как все — погода, мода,
Только нравом чуть потише,
А небесных карт колода
Все тасуется неслышно.
Услышав стук в дверь, Ричард Темпест оторвался от монитора.
— Входите! Алиса…
— Я, дядя Ричард. — Девочка села напротив Темпеста. — Я же говорила, что не отступлюсь. И я не одна.
— Кого же ты привела в качестве группы поддержки?
— Меня, — Электрон Иванович остановился в дверях. Он был одет не в обычной своей старомодной манере, а во вполне современный костюм.
— Здравствуй, Электрон, — Ричард приподнялся поздороваться с инженером за руку. — Ну что ж, я догадываюсь, даже точно знаю, почему ты здесь. Я-то думал, кого ты, Алиса, еще сюда приведешь. Павел Антонович был…
— Полина, — подсказал Электрон Иванович. Ричард вздохнул:
— Полина все узнала еще до того, как отправилась за Алисой. Сидела тут в слезах… Она же чувствительная очень. Как я ему в глаза посмотрю, да что я ему скажу. В итоге даже сказать «Ты молодец» не смогла, в горле комок. Она Алисе не говорила, но и информацию не прятала. Трудненько, конечно, было ворошить старые архивы прокуратуры.
— Ну, я не настолько чувствительный, — Электрон прошел в комнату и остановился за спиной Алисы. — Но мне тоже очень жаль, тем более, что парнишке я обязан. Пусть не жизнью, но, если бы не он, еще несколько часов крайне неприятного времяпровождения мне были бы обеспечены. И было очень больно узнать, что, ну, ты понимаешь, — такая ранняя смерть и такая страшная.
— Да я-то понимаю, — Ричард выпрямился в кресле. — Ты сядь. А то поза уж очень обвиняющая.
— Спасибо, постою, — Электрон скрестил на груди руки и стал совсем похож на прокурора. — Так вот, Ричард. Я хорошо представляю все твои доводы. То, что случилось, — случилось, история не знает условного наклонения. Но есть то, что выше порядка. Это милосердие. Я тоже историк, хоть и любитель, и скажу тебе: бывает, когда судьба кого-то одного оказывается важной. Именно потому, что в данный момент ты обратил на нее внимание…
— Постой-постой! — Ричард вскинул ладонь вверх. — Во-первых, я не говорил, что отказываюсь помочь. Я обещал тебе, Алиса, и мне обидно, что ты мне не веришь.
— А я вам верю, — девочка улыбнулась, но глаза ее смотрели не по-детски серьезно. — Я просто хотела доказать, что вы спасаете достойного человека.
— Спасаю… — Темпест вздохнул. — Не все так просто. Давайте сначала. Итак, Герасимов Николай Алексеевич, 1971 года рождения. Тот самый мальчик, который в 1984 году… ну, вы помните. Что я узнал из официальных сведений? Учился средне, школу закончил с грехом пополам. Хотя выказывал неплохие задатки в области литературы, образование продолжать не стал, никуда не поступал, даже попыток не делал. За год до того его родители развелись, он пошел работать грузчиком, тогда же стал выпивать. Через год ушел в армию, а вскоре от тяжелой болезни умерла его мать. После армии на вечер встречи выпускников Николай явился уже совершенно пьяным. Об этом и твоя подружка, Алиса, вспоминала…
Алиса опустила голову. Электрон поспешно заговорил:
— Погоди, Ричард, не пойму, к чему ты клонишь. Что он сам заслужил свою судьбу? Но ты же сам говоришь — родители разошлись, мать умерла, это стресс, даже в таком возрасте. И ты не хуже меня знаешь, какое это было время — со страной творилось непонятно что, сколько людей сломалось, это же не просто жизнь, это идеалы рушились…
— Не перебивай! Я ничего такого не имел в виду. И позволь мне продолжить. Итак, Николай переехал в деревню, в дом, оставшийся от родственницы. Вначале пытался завязать с выпивкой, но ему это не удалось. Работы в деревне было немного, а самогона достаточно. Дальнейшее было просто вопросом времени. В 1996 году он с приятелями пошел в баню. Парилка загорелась, деревянная постройка вспыхнула, как большой костер. Все успели выбежать, кроме Николая, который спал мертвецким сном.
— Точно не успел? А вдруг? — Электрон наклонился к Ричарду.
— Электрон, ну я же видел запись в книге происшествий. Алиса показала. Там тяжелые подробности, не стоит тебе такое читать, да и Алисе не стоило… Опознавали по зубам, точнее, по отсутствию двух передних.
— Так мало ли у кого нет двух зубов.
— Но ведь то, что именно он оставался внутри, пять человек видели! Трое мужчин и две женщины.