Страница 81 из 154
========== Воскрешение Победоносца. Трудно быть богом ==========
Мэсси уже два раза повторил историю своей короткой, но довольно насыщенной событиями жизни, правда, в сильно усеченном виде. Рассказал, как вместе с похищенной матерью жил в горном городе, как маскировался под выворотня, как бежал к поселенцам и потом отправился в Табир, а затем на Теплые пруды (о причине последних побегов он не упоминал). Люди сидели вокруг прямо на земляном полу и слушали, ловя каждое слово и одновременно словно не слыша и не понимая. Многие из них уже состарились, были искренне привязаны к тому, кого считали богом, и рады увидеть сейчас хотя бы его бледную тень. На сына Победоносца они смотрели так, будто это действительно был посланец звезд, чудом вернувшийся с того света. Те, кто помоложе, Победоносца живым не застали, он был для них символом, и на Мэсси, обычного человека, не годящегося на роль кумира, они поглядывали с некоторым недоверием. Нашлись среди собравшихся и два человека, которые сразу заявили, что ни в какое потомство Победоносца не верят, он был единственный в своем роде и вообще бог со светлой Земли, какие такие дети? Один из неверующих, рыжий, худой, с острым птичьим носом, собрался было уйти с превратившегося в балаган собрания, но его удержали.
Мэсси шатало от усталости. Он весь день как проклятый трудился в мастерской, несколько раз ходил на Отеймор помогать носильщикам, под вечер пробежал чуть не полгорода и теперь буквально падал с ног, но не решался попросить дать ему покой. Учеников Победоносца в этом убежище, где по иронии судьбы некогда собирались Братья истины, идейные противники посланца Земли, сегодня было немного. И все же Мэсси уже почти ничего не соображал и еле запомнил их имена.
Седой, как лунь, но крепкий человек почти сразу повалился Мэсси в ноги, причитая:
- Не вели казнить, Победоносец! Прозорливец, тебе ведомо, что это я тебя ударил, пока ты нам своего светлого лика не явил!
При этом старый фанатик так крепко вцепился Мэсси в лодыжки, что тот чуть не грохнулся на пол во второй раз, и разжал руки только после многочисленных заверений, что на переусердвовавшего ученика не гневаются:
- Вы же ничего плохого не хотели, ничего не знали, успокойтесь! И я не Победоносец.
Старик отполз назад (лица его Мэсси так и не разглядел), а вокруг послышался шепот:
- Победоносец тоже не хотел, чтобы его называли Победоносцем…
Смуглый пожилой человек, узнавший Мэсси первым, звался Ганеш. Он поверил в происхождение сына Победоносца сразу и безоговорочно. Выслушав заново рассказ о горном городе, Ганеш обернулся к остальным и, только что не хлопая в ладоши, в полном восторге повторял:
- Провели черных тварей! Провели! Ну надо же, враг у них был под самым клювом, а они не заметили. Наверное, даже проклятый Авий…
Мэсси, который не называл еще никаких имен, совсем не обрадовался такому вниманию к своим словам.
- А как звали твою мать, юноша? - спросил из задних рядов немолодой мужчина, лицо которого оставалось в тени. Мэсси помедлил, прежде чем отвечать. Конечно, правда им не понравится, но рано или поздно это все равно откроется, и не может же он сейчас отречься от родного человека.
- Ихазель, - выдохнул Мэсси, вспоминая застывшие черты мертвой матери. - Я знаю, как погиб Победоносец и от чьей руки, но…
Люди зашумели, не то чтобы возмущенно, скорей с некоторым удивлением. Человек, задавший вопрос, быстро поднялся с пола:
- Так мы с тобой родня, хоть и дальняя. Крохабенна был мне двоюродным дедом, а Ихазель приходилась племянницей. Меня зовут Бромария.
Мэсси оглядел новоприобретенного родственника мутнеющими глазами. Вроде приятный человек, умное доброе лицо, выражение глаз чем-то напомнило Анну. Он совсем не задумывался, что на Луне у него может быть родня по матери, он привык считать себя изгоем и чужаком, и потому не знал, что в таких случаях положено радоваться.
Бромария то ли на правах члена семьи, то ли просто как наиболее чуткий из собравшихся, заметил, что воскресший Победоносец еле стоит на ногах.
- Братья, - обратился он к остальным. - Вечер поздний, не пора ли дать нашему гостю отдохнуть?
Мэсси из всего сказанного разобрал только слово “отдохнуть”, ибо уже минуту дремал, привалившись к стене. Вокруг разгорелся спор, ученики не могли решить, что будет безопасней, оставить Победоносца здесь, или провести по скрытому переходу в один из уединенных домов, Мэсси от шума пробудился, попытался прислушаться, заранее согласный с любым исходом, лишь бы орать перестали. Кто-то коснулся его локтя, прошелестел рядом:
- Позволь препроводить тебя, Победоносец, там, где тебя примут согласно твоему званию…
Тут Мэсси внезапно осенило, и он подскочил, чуть не ударившись об низкий потолок:
- Погодите! Я же не один.
Кто-то изумился, кто-то согласно закивал, готовый принять любого спутника лучезарного земного бога.
- В доходном доме, таком, шестиэтажном, в восточной части города. На третьем этаже, молодая женщина, ее зовут Вислава. Она первая, кого я встретил в горах. Вы скажите ей про пещеру на склоне. Про тайник. Она поймет.
Смуглый Ганеш заверил:
- Найдем!
- И еще, - сказал Мэсси, чувствуя, что сейчас разразится буря. - У меня есть еще один спутник. Только… Это не человек. Это выворотень.
В ответ раздался именно тот возмущенный гул, какой Мэсси и ожидал услышать.
- Мы знакомы с детства, я не могу от него отречься, - сказал он устало. - Он никакой не злодей и не убийца. Если вы не примете его, то…
Гул стал сильнее, но Бромария вдруг повернулся к остальным и, возвысив голос, сказал:
- Это еще один знак, братья. Помните ли вы мученика Нузара, который был с Победоносцем до конца и разделил с ним смерть, тогда как никто из нас даже близко к месту казни не подошел? Нузар под страхом смерти не поднял нож на своего господина, и он тоже был выворотень!
Толпа ошарашенно притихла, потом кто-то выдохнул:
- А ведь верно… - и люди снова зашумели. С доводом Бромарии согласились не все. К счастью, их было меньшинство, прочие решили, что если Победоносцу нужен выворотень, пусть будет выворотень. Они бы постарались и солнце с неба достать, и были даже слегка огорчены, что таким испытаниям их веру никто подвергать не собирался. Наружу выслали разведчиков, которые вернулись и сообщили, что путь чист.
После этого вся компания разделилась - двое человек отправились в доходный дом, еще несколько - к выходящей на овражек улице, остальные, коих было большинство, в дом Бромарии, провожать воскресшего Победоносца.
Тайный лабиринт действительно имел два выхода, один, уже известный Мэсси, в трущобах, другой - ближе к центральной части города. Учеников-подпольщиков было около двадцати, и Мэсси опасался, что такая процессия, даже не зажигая факелов, вызовет ненужные вопросы, но этого не случилось. Кварталы, где селилось так называемое приличное общество, засыпали раньше бедноты в трущобах, здесь ведь людям не приходилось вкалывать от рассвета до заката, чтобы выжить. К тому же не все ученики отправились сопровождать свое воскресшее божество, многие сразу исчезли в полумраке боковых улочек. Не слышно было и городской стражи, хотя снег пока не шел - все же лунная столица была довольно крупным городом и солдаты просто не могли всюду поспевать.
До дома Бромарии добрались тихо, быстро, без происшествий. Вместе с хозяином и Победоносцем в атриум вошли двое из подполья - тот самый недоверчивый рыжий и остроносый, и молчаливый спокойный крупный человек, с виду сильный и добродушный. Они о чем-то разговаривали с Бромарией, Мэсси уже ничего не слышал, все слова долетали будто с другого конца улицы. Ему предложили сесть на скамью и он рухнул на нее с облегчением, чувствуя, что еще немного - и он бы не заморачивался с такими тонкостями и отрубился прямо на полу. Никакие мысленные доводы, что бдительности терять нельзя, просто не помогали.
Вечерний холод разогнал толпу с пристани. Закат погас, но солнце неглубоко еще ушло за горизонт, в сумеречном свете хорошо была видна светлая полоса песка и замерзающее море. Оно успокоилось на глазах, только что волны били в берег, и вот вода замерла ровной блестящей поверхностью, покрылась тонкой прозрачной пленкой, которая, однако ж, твердела с каждой минутой. В воздухе появились первые снежинки, они падали, покружившись, на берег, и не таяли. Замерзший песок хрустел под ногами. Люди, словно черные мазки на белом фоне, разбредались к буерам. Корабли на ближайшие триста часов были бесполезны.