Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 73 из 154

Общий взрыв хохота прервал хозяин мастерской:

- Вам дел больше нет - болтать?

Смешки смолкли, только новый угольщик все трясся, не в силах успокоиться - но не от веселья, а в приступе кашля. Угольная пыль снова посыпалась на пол из жестянки, которую бедняга не закрыл.

- Болен - марш домой, - сказал хозяин. - Ну? Если не можешь работать.

- Я могу, - оправдываясь, прохрипел угольщик и снова зашелся в неудержимом кашле, прикрыв рот ладонью и поставив на пол злополучную жестянку. Когда он, наконец, отнял руку ото рта, по подбородку стекала струйка крови.

Хозяин прошел к двери на улицу и распахнул ее во всю ширь:

- Иди, иди. Хватит на нас кашлять. Почему не сказал, что чахоточный, почему?

- Я всю жизнь только этим… - бедняга сглотнул, вытирая рот худой рукой. - Этим кормлюсь… Куда ж я?

- Не знаю. Хоть к Братьям в ожидании. Только мне нечего всю мастерскую на чахотку изводить.

- Я не могу к Братьям, - глаза угольщика больше не умоляли, потухли, веки опустились. Бедняга смирился. Возражал он уже просто так, без веры в успех. - Помру там на холоде.

- А ты хочешь, чтобы мы тут за тобой померли?

Угольщик медленно вышел. Все продолжали работать, низко опустив головы. В мастерской стало очень тихо.

- Почему он у Братьев помрет? - спросил все же молодой сушильщик, предлагавший поговорить о бабах.

- Там у Братьев прохладно и сырость вечная, здесь-то горячие источники лечат, - ответил ближайший сосед Мэсси.

- Но если он умрет, то… это же неправильно! - не выдержал Мэсси. - Он же не виноват, что заболел.

Владелец мастерской поглядел на поборника справедливости взглядом, ясно говорившим - если бы не острая нужда в рабочих руках, Мэсси немедленно отправился бы на улицу следом за чахоточным. Так и не сводя с Мэсси глаз, хозяин зло пробурчал:

- Хватит, хватит трепаться. Еще и десятой части не сделали. Пора жернова запускать.

 

Вета присела отдохнуть на кузне у очага. Дневные дела были закончены, тем более, много ли нужно старому господину Анне да и ей самой. На кухне, как обычно, царил идеальный порядок, все вычищено и перемыто, каждая вещь на своем месте. У очага лежала охапка дров, но печь еще не топилась - дом пока что хранил дневное тепло. Лунные жители привыкли экономно расходовать топливо, огонь зажигали через несколько часов после захода солнца, когда жилища начинали остывать.

Вета задремывала - все же годы давали о себе знать, - и тут в трубе зашуршало. Стряпуха вздрогнула, но не испугалась - в дымоход, случалось, проваливались птицы. Визита первожителей можно было не опасаться, крылья у шернов не позволили бы им протиснуться в узкую трубу. А вот птицы да, бывали.

В камине тем временем зашуршало сильнее, на чистейший каменный пол выпало - кощунство и святотатство! - несколько хлопьев сажи, потом показались перепачканные человеческие ноги, а там вылез наружу и их обладатель, чумазый загорелый оборванец.

Вета от негодования потеряла дар речи, так что схватила веник и замахнулась на самозваного трубочиста молча. Тот увернулся, перехватывая ее руку:

- Тише, тише, тетушка! Мы же знакомы.

- Знакомы, как бы не так, - Вета вырвалась, на рукаве остался черный след, что распалило ее еще больше. Следующий удар веником частично достиг цели. - Оборванец бессовестный! Через дверь, как всем людям, ему лень зайти!

Она, конечно, прекрасно понимала, почему гость не вошел как принято, но вид хлопьев сажи на полу не давал рассуждать здраво. На шум пришел скорым шагом Анна и остановился на пороге, не рискуя подойти ближе:

- Ивата, вечно ты сваливаешься, как снег на голову!

- Как сажа на голову! - Вета с отчаянием смотрела на поруганный пол. - Только же чисто было!

 

Ближе к вечеру появился управлящий Гервайза. Такой же осанистый, как и фабрикант, но не толстый, а сухощавый, подбористый, жилистый. Он даже не прошел в мастерскую, остановился на пороге и долго вполголоса говорил с хозяином. Беседа, видно, была не самая приятная, посланцу богача было наплевать на все трудности, мешающие своевременному выполнению заказа. Он ледяным тоном пообещал разные пени за опоздание и удалился, оставив хозяина в расстроенных чувствах. Работники были уже черны от усталости, чувства у них отмерли за ненадобностью и расстраиваться было нечему.

- Ладно, приналяжем, - мрачно сказал мастер. - Лентяи с Отеймора не показываются, кого б еще туда отрядить?





- А мне нельзя отойти? - спросил Мэсси. - Тут рядом, в пригороде.

- Сделаем заказ - хоть до Великой пустыни, - ответил хозяин. - А пока что не сбежит твой пригород.

- Мне ненадолго!

- Зачем?

Мэсси смешался. Он так и не научился придумывать отмазки, озарения вроде вымазанного лица посещали его редко. Ничего приметного, ни лавки, ни лечебницы, возле места, где они условились встречаться с Донатом, не было. Хозяин понял его молчание по-своему.

- Понятно, - сказал он холодно. - Ну ты и ходок. Ничего, подождет. Иди, крути жернова. Как раз время.

 

Ивата сажу отряхнул и даже согласился умыться и перекусить, но отдать одежду в стирку и нацепить что-то другое отказался категорически. Вета, молившаяся на порядок, как на Землю, настаивала, но тут, что называется, нашла коса на камень. Дело решило то, что уходить Ивате все равно предстояло через дымоход.

- Не заметят? - спросил Анна. Сакко пожал плечами:

- Когда забирался внутрь, не заметили же. Видно, что это случайные дурни, а не лучшие солдаты.

- Я выйду, побеседую с ними, - вмешалась Вета. - Не бойтесь, спрашивать, есть ли у них совесть, не буду - и так ясно, что нет. Отвлеку.

- Меня можно и не охранять, - Анна печально улыбнулся. - Скоро я и так никуда не денусь. Возраст. Как жизнь прошла… вроде, поход только вчера был.

- Помнишь, как мы познакомились? - ухмыльнулся Сакко.

- Помню, - Анна тоже усмехнулся. - Ополчение в помощь собирал, на причале буера оставил, пора садиться в них и за Море ехать - в буере пацан. Доброволец. Что было делать, только за уши и вытащить.

- Между прочим, это было больно, - заметил Ивата.

- Не больнее многого.

- Да, сколько тогда всякого было… А теперь ты в опале, поверить невозможно.

- Возможно, судьба, как колесо, крутится. А уж куда она Победоносца прикатила… Хорошо, ребят успел отправить.

Оба помолчали.

- Ты меня, что ли, проведать приехал? - спросил Анна.

- Вообще-то дело, конечно, есть. Нам уже два дня обоз с боеприпасами не приходит. В последний раз самую малость подкинули, все руками разводили - у самих нет.

- Теплые пруды нам порох задорого продавать стали, - сказал Анна. - Они так решили в день предпоследнего нападения, полгода назад. Позавчера шерны налетали снова, но как-то с ленцой, мало и быстро исчезли. Даже склады целы остались.

- Зато под Пшеленью ад творился, - сказал Сакко. - Наши, что помоложе да погорячее, рванули помогать. Только у нас, смешно сказать, только стрелы и луки остались. Збигнев считает, что раз у гор в основном беглые, которым помилование обещано, то пусть шернов голыми руками ловят.

- Планы у него, - вздохнул Анна. - Я сначала думал, он решил всего лишь народ ограбить потихоньку, но у него и вправду голову закружило. Власти захотел. Не слуга первосвященника, а глава свободных поселений. А народ… На сейме был? Что там говорят?

- Долго я там не был, с краешку постоял, - ответил Сакко. - Орут… знаешь, недавних переселенцев сразу видать. Они все это с круглыми глазами слушают, и вид растерянный. Я их понимаю. Я сам с Севера недавно.

- А сам что думаешь об этом?

- А ты?

- Севина терпеть не могу, ты знаешь, - сказал Анна после паузы. - Но рвать все связи с северной землей… это все равно, что половинку от себя отрезать. Большинство недавно переехало! Ну ладно те, кого детьми малыми увезли, они Север не помнят, но остальные! Нет, безумие это. Кто-то крикнул, остальные подхватили, не думая. А если шернов потревожить? Они нас вполсилы щиплют, а если возьмутся вполную - пропадем.