Страница 55 из 154
Вислава, которая до этого только шарахалась от “нелюдя”, первая кинулась его лечить. Прикладывая к ранам смоченные ледяной водой повязки, она ругала Доната на чем свет стоит:
- Ну не идиот ли? Ну скажите, разве не идиот? Как вы еще выжили, если все такие придурки? Ты сдохнуть хочешь? Ты понимаешь, что все равно отличаешься от людей? Ты уверен, что пятен не будет, когда все заживет, да и заживет ли! Сдохнешь от заражения, будешь знать!
Донат молча слушал, счастливо улыбаясь, будто его хвалили, а не осыпали нелестными эпитетами, - в те моменты, когда не морщился от боли. Положение осложнялось невозможностью вызвать лекаря, за помощью обратились к стряпухе Вете, которая в лечении ожогов кое-что понимала. Доната выдали за дорожного товарища, получившего ожоги при нападении шернов с их горящими стрелами. Заподозрила Вета что-то или нет, из уважения к Анне или по доброте душевной, но помочь она не отказалась.
Донат, после того, как ему сделали повязку с соком лечебных ягод, пробормотал:
- Ну что вы так… на выворотнях же все заживает, как на собаке, - и снова заулыбался, потому что о нем заботились впервые в жизни.
Чуть позже его стало лихорадить, приступы продолжались чуть не до самого вечера, повязки нужно было менять каждые полчаса - когда, наконец, жар у больного спал и опасность заражения миновала, Мэсси сам заснул от усталости прямо в подвале. Анна растолкал его и заставил подняться по лестнице.
- Ты что же, день целиком на ногах вынести не можешь?
Мэсси виновато вздохнул:
- Всегда было труднее, чем остальным. С детства.
- Это, положим, и у отца твоего так было, - сказал Анна. - На Земле вроде дни и ночи короткие. Но сейчас глупо ложиться, дело к вечеру идет, ночь всего через сотню часов. Давай решать, что с тобой делать. Збигги пока затаился, может, и пронесет, но все равно тебе нужно жить самостоятельно. Чему-нибудь тебя у шернов учили?
Про понимание цветного языка Мэсси пока решил промолчать - все равно в пределах досягаемости пленных шернов не наблюдалось. Попробовал он прочитать рукописную книгу, но с трудом разобрал содержание, - Ихазель учила его по обрывкам земной Библии, а нормальный польский язык сильно отличался от местного суржика с вкраплением португальских и английских слов.
- Ладно, дело наживное, привыкнешь, но переписчиком ты пока быть не можешь, а жаль, грамотных людей не хватает, - подытожил Анна. - Рядом много мастерских, завтра с утра походим, присмотримся.
- Его сегодня чуть в солдаты не завербовали, - вспомнила Вислава. - Сам Никодар выскочил рядом, как будто ниоткуда.
- О, это он может, - согласился Анна. - Но не забрали же? А сам ты как? Может, согласен?
Мэсси помотал головой:
- Куда, в войско? Я не знаю, но они же… Я не хочу никого убивать.
Анна посмотрел на него задумчиво:
- Даже шернов? Знаешь, твой отец сначала тоже не хотел, а потом, похоже, во вкус вошел. Но войско Никодара тут только для красоты. Они и с шернами, и с выворотнями нечасто сражаются, сюда прибывают, лишь когда мы уже умоляем о помощи. В основном толкутся на Севере.
- Но там же шернов нет?
Вислава нехорошо засмеялась:
- Вот поэтому! Всяко безопасней!
- На Севере они недовольных усмиряют, - мрачно сказал старый воевода. - Шернов оттуда выгнали, а намного лучше люди жить не стали. Отец твой хотел… ладно, что уж об этом. Давайте, дети, я вас на залив Победы свожу, пока время до ночи есть. Там все же места очень красивые.
========== “Все смешалось - враги, свои…”. Голос Эйнара ==========
Табир потерялся где-то за круглым горизонтом, солнце низко спустилось к западу, хотя припекало еще сильно. Здесь было царство степи, ни перелесков, ни кустарников - только колышущаяся зеленая равнина вокруг, лишь кое-где виднелись контуры сторожевых башен. У края дороги трава высохла и ломко шелестела, но дальше ее не могла засушить никакая жара - густое, сочное разнотравье переливалось волнами под порывами ветра. Над степью зависли неподвижными тенями хищные птицы, изредка стремглав спускавшиеся за добычей, больше ничто не нарушало раззолоченную предзакатную небесную синеву.
К ароматам цветов примешивался незнакомый соленый запах. Далеко впереди степь уже не казалась изумрудной, она приобрела новые цвета - то голубовато-серебристый, то золотой, то…
Да, это было море. Собачья упряжка остановилась, не добежав до начала побережья. Царство травы сменил плотный влажный песок.
Это было похоже на горное озеро - как полуденный ливень походит на дождевую каплю. Волны расплескивались по песку, оставляя после себя хлопья белой пены, те мгновенно исчезали под палящим солнцем, но новая волна обрушивалась на берег, и новая, и новая… Вблизи сквозь воду просвечивало золотистое песчаное дно, на горизонте море было блестящим, таким, что цвета не разобрать, только плясали на нем солнечные блестки. В лицо повеяло соленой прохладой.
Мэсси вспомнилось, как о море рассказывала Хонорат, пытаясь передать отрывочные детские впечатления:
- Я очень маленькая, еле хожу… Но я помню - много, много воды, песок, огромный корабль… А волны какие - ростом больше меня, я бегу к ним, но меня хватают и утаскивают. Как давно это было! Попаду ли я туда еще…
Он тогда и не мечтал сам увидеть Великое море, а вот оно, перед глазами. Обволакивает руку соленой прогретой водой, выбрасывает на песок прозрачные камешки.
Мэсси выпрямился:
- Тут и правда очень красиво…
- Раньше тут была степь, - Анна тоже глядел вдаль. - Видишь, как линия берега изгибается? Это залив, он образовался совсем недавно, лет ему примерно столько, сколько тебе. Там, далеко, где горизонт, был первый приморский город шернов. Он уже тогда наполовину сполз в воду, чтобы разгромить его окончательно, мы его затопили. Но он за себя отомстил, равнина начала проседать, море остановилось только через пару десятков дней. Я уже начинал беспокоиться, - Анна криво усмехнулся, - что оно до гор дойдет. Но остановилось, слава Земле.
- А как затопили? - спросил Мэсси.
- Обыкновенно, заложили взрывчатку в городские подземные ходы. Так он и ушел на морское дно. Если бы была лодка, можно было бы проплыть и поглядеть на обломки стен и башен на дне, залив этот большой, но неглубокий. Город виден, поэтому гавани строили не здесь, а поодаль. Люди не хотят вспоминать, кто жил здесь прежде.
Кто жил здесь прежде…
Мэсси представил себе останки древнего города под толщей воды - стены домов, крепости, разрушенные донжоны, обвалившаяся каменная лепка. То ли его разморило от жары, то ли от неустанного шума прибоя, но затонувший город уже казался более реальным, чем морской берег и степь позади. Время откатывалось назад, как морская волна. Гордо вздымались белые башни, трещины исчезали с каменной кладки, стены сияли чистой белизной. Город стоял на берегу - светлый и молодой.
Наваждение перед внутренним взором растаяло - снова расстилался зеркалом залив, буруны выплескивались на морской песок, и в реве их слышалось знакомое когда-то имя. Морская вода полнилась бирюзовой печалью, переливаясь золотыми отблесками солнца и повторяя на цветовом языке древнее название.
“Эйнар. Эйнар. Эйнар.”
Точно! Это он, первый приморский город, уничтоженный в самом начале Южного похода, это про него рассказывал Авий, это о нем предупреждала цветная стена в зале под башней Корнута. Здесь был поврежден участок сети, из-за которой… Ясно представились картины той стороны, превратившейся в безвоздушную пустыню. Казалось, тьма из-за горизонта тянет руки сюда, к центру обитаемого полушария, хищно примериваясь к живым еще поселениям. Здесь было нарушено хрупкое равновесие, здесь был нанесен удар, и теперь черная пустота не остановится, пока не захватит всю Серебряную планету, не рассыплет горсткой праха и равнинный Табир, и величественный Герлах.
- Ты какой-то бледный, - сказал Анна, и Мэсси вздрогнул. Он уже забыл, что он тут не один.
- Я ничего… солнце, наверное. Значит, тут была степь… А теперь хотят взорвать горы? Неужели сразу все?