Страница 119 из 154
— Он уже уснул! — выпалила Хонорат, ожидая наказания за безделье. Но шерны скрылись в коридоре, оставив на кухне выворотня из своей свиты. Тот подошел к Хонорат и взял ее за плечо:
— Идем.
— Куда? — испугалась Хонорат. Серьезным наказаниям на ее памяти никто не подвергался, обычно пара затрещин или удар хлыстом настигали провинившуюся работницу прямо на месте, жизнь в общине была наказанием сама по себе.
— Да что вырываешься, дура, — буркнул выворотень. — Больно ты кому-то нужна. Убраться тут надо неподалеку, метлу захвати и что там еще требуется.
Она перевела дыхание. Все, что нужно для уборки, хранилось в чуланчике рядом, но когда Хонорат, нагруженная метлой, ведром и тряпками, попробовала прихватить еще и корзинку с ребенком, выворотень возмутился:
— Там работать надо, а не ублюдка твоего укачивать.
— Сам ты ублюдок, — прошептала Хонорат. Выворотень расслышал и против ожиданий не разозлился:
— Я ублюдок и есть, кто же еще? Мы тут все… Пошли, поставь корзинку, ничего с ним не случится. Другие бабы приглядят.
— Может, еще кто-то пойдет? — в отчаянии спросила Хонорат. До сих пор она не разлучалась с ребенком даже на час.
— Крылатые господа сказали, чтобы ты! — выворотень снова крепко ухватил ее за локоть. Хонорат обернулась к товаркам, умоляюще проговорила:
— Посмотрите, хорошо? Чтобы он на виду был!
— Приглядим, иди, — донеслось в ответ. Только две женщины обернулись в ее сторону, остальные продолжали заниматься стряпней.
— Он уже ползает, чтоб ничего на себя не опрокинул! — кричала Хонорат, пока выворотень тащил ее по коридору прочь от кухни, где в корзинке посапывало ее рыжее солнышко.
— Не урони ничего, дура, не сдохнет твой малой. Я же не сдох.
========== Сейчас глаза мои сомкнутся, я упаду - придет другой… ==========
Для шернов все люди были на одно лицо, а для людей все дома шернов были похожи друг на друга, как две капли воды, — длинные узкие коридорчики, даже удивительно, как первожители с их крыльями протискивались по таким, круглые светлые горницы с большими окнами, на полу — меховые ковры, сберегающие тепло. Комнаты отличались только наличием курильниц или количеством украшений на стенах.
В доме, где оказался Мэсси, курильниц не было вовсе, как в последние дни его жизни с матерью и господином Авием. В остальном тоже все было похоже настолько, что казалось, сейчас с лежанки поднимется Ихазель.
Лавками или еще какими сиденьями шерны не пользовались. Мэсси встал в углу, Авий расхаживал посередине, Септит занял наблюдательный пункт у окна — так, на всякий случай.
Авий, сделав по комнате круг, остановился напротив Мэсси и спросил вслух:
— Довелось наших убивать?
— Четверых, когда напали на Табир, — сказал Мэсси. Оправдываться, что это была самозащита, смысла не было. Бывший наместник усмехнулся:
— Я думал, больше будет.
И без всякого перехода неожиданно сменил тему:
— Корнут при смерти.
Мэсси молча кивнул.
— Кроме него никто не должен касаться древних механизмов под горой, — продолжил бывший наместник, многозначительно поглядел на Мэсси и повторил алым злым цветом:
— Никто!
— Я попал туда случайно, — мрачно ответил Мэсси. — Факел погас. Я ничего там не… — он замолчал. Трудно было утверждать наверняка, что он ничего не сломал и не испортил.
— Нам туда спускаться не запрещено, — напомнил Септит. — Просто никто и не пойдет по собственной воле. И наши руки уже не годятся для управления машиной под Герлахом.
— А Корнут? — осмелев, спросил Мэсси. — Он мог управлять?
Авий развернулся, поднял руку, щелкнул пальцами. С легким треском сверкнула проскочившая искра, словно кто-то чиркнул огнивом.
— Корнут очень стар. Благословенного заряда в его руках больше нет. Но он такой один. Каждый Верховный шерн живет долго, вдвое дольше обычного срока, и теряет силу своих рук.
Мэсси прикинул про себя, что каждый раз на пару-тройку столетий, пока очередной летописец не состарится, стена остается неуправляемой. От этой мысли стало неуютно.
Мягко прошелестели крылья рядом. Из соседней комнаты вышла шернийка. Мэсси узнал ее:
— Госпожа Тия!
— Випсана, — она не так хорошо знала человеческий язык, как бывший наместник, и говорила на цветовом. — Нам не запрещено прикасаться к механизмам, но мы сами делаем вид, что их нет. Мы слишком полагались на древний миропорядок, и вот теперь можем остаться без Верховного шерна и без знаний нашего рода. Каменную книгу можно прочесть. Но кто это будет делать… — она потушила краски на лбу, потом замерцала снова. — Верховный шерн всегда выбирал себе преемника и передавал ему накопленные знания. Успеет ли он выбрать в этот раз…
— А что же ему помешало в этот раз? — спросил Мэсси. — Неужели он не знал, насколько стар?
— Да вы помешали, — лоб бывшего наместника засветился зеленым. — Корнуту тысяча оборотов или, по-вашему, лет. До вас мы жили по-другому. До вас мы были другими, нам не с кем было воевать и не перед кем утверждаться. Вы считаете нас чудищами? А для нас вы бескрылые уроды. Вы считаете нас злобными? Так это вы сделали нас такими, и то в собственных глазах. Однако кое-чего вы добились — лишили нас спокойствия. Потому Корнут и не может найти того, кто с готовностью посвятил бы свою жизнь древним тайнам.
— Тысячу лет назад мы тихо ждали смерти Матери-Луны, — сказал Септит от окна.
— А он тебя не учил, что это естественный ход событий? — мрачно спросил Авий. — Ничего вечного на свете нет. Выбор-то невелик, либо принять это достойно, либо брыкаться, хвататься за невозможное и все равно умереть.
— Наши предки, говорят, совершали и невозможное, — мягкими бежевыми тонами сказала госпожа Випсана. — Уж Корнут это знал наверняка.
— Знает, — поправил Авий. — Не знал, а знает. Вы рано его хороните, он может очнуться. И вряд ли он будет доволен, что некие дерзкие юнцы собираются залезть в подземный ход из любопытства.
— Не из любопытства, — вздохнул Мэсси. — Там была стена, невидимая, но она светилась. И она предупреждала, что воздух может исчезнуть на нашей стороне Луны.
— Нашей, — язвительно заметил Авий. Мэсси продолжал, стараясь не обращать внимания на попытки поддеть:
— Она предупредила об опасности на восточных горах, где на границе Пустыни стоял одинокий кратер. Туда и подошло войско с Теплых прудов. Они зачем-то решили разрушить этот кратер и вызвали извержение. Воздух исчез… Да! Там тоже светилась такая же стена!
— Поделом, — Авий решил быть немногословным.
— На Теплых прудах за последние дни произвели огромное количество пороха, — Мэсси чувствовал себя дважды предателем, но и молчать было нельзя. — Зачем бы еще, если не ради атаки на горы. Конечно, они не смогут уничтожить все города, но вот повредить тот подземный ход!
— Близко не подпустим, — пообещал Авий. — У тебя все?
— Ну… да.
— Они близко не подойдут к горам, — повторил Авий. — Они там поняли, кто ты?
Мэсси невесело усмехнулся:
— В основном да.
— Убить пытались? — лоб у Авия засветился оранжевым.
— Не без этого.
Про чахотку он решил не говорить. Злопакостная болезнь шернам все равно не передавалась.
— Целый год прожил, против ожиданий, — заметил Авий вслух. — Дождемся, пока на площади никого не будет, дойдешь до башни и выйдешь через подземный ход. Древний механизм обещай не трогать.
— А если там?.. — начал Мэсси, его неожиданно прервал Септит.
— Обещать невозможно. Я проверил бы сам, но… — он щелкнул пальцами, как только что это сделал Авий, и тоже высек электрическую искру. — Я не могу полностью убрать заряд, даже перерезав на руках сухожилия. Это Корнут рассказывал.
— Ты уже мог бы быть его учеником, — госпожа Випсана подошла ближе. Лоб ее светился очень ярко, что говорило о волнении.
— Отец был против, — Септит мерцал печальными холодными цветами. — А Корнут говорил, что сейчас все изменилось, нельзя выбирать случайного или сомневающегося… Я сомневался из-за отца. Если бы не это, я был бы готов. Это же счастье, посвятить жизнь тайнам мира.