Страница 28 из 41
Египтянин был совершенно раздавлен случившимся. Вначале он пытался еще выкрикивать с отчаянием в голосе какие-то заклинания, но не сдвинул с места даже пылинку (хотя пыли здесь не было). Убедившись, что все попытки вернуть магические силы бесплодны, он сел прямо на пол и, по Пашкиному выражению, начал показательно страдать.
Минут через пятнадцать и Пашке стало ясно, что это не позерство. Имхотеп возлагал на свои вернувшиеся способности слишком большие надежды и не смог примириться с их несбыточностью. На все просьбы идти, чтобы отыскать выход, он только качал головой и бормотал что-то на древнеегипетском, лишь один раз сказал по-русски:
- Я потерял свой дар…
- Ну потерял, и что же, - вознегодовал Пашка, правда, в сторону и негромко. - У меня так и вовсе не было, живу же как-то.
Алиса пыталась сказать что-то утешительное - жрец поглядел на нее взглядом низвергнутого императора на вздумавшего успокаивать его нищего и отвернулся.
Алиса почувствовала, что в ней закипает возмущение - вот как человек, которого она пожалела, убивается из-за невозможности завоевать мир. Но тут же скорее инстинктивно почувствовала, что дело не только в этом. Для Имхотепа магия была единственным средством вернуть любимую женщину. Она снова присела рядом со жрецом и, не зная, как утешить, тихонько погладила его по руке. Не пообещаешь же любым способом вернуть неизвестно где и как похороненную несостоявшуюся царицу. Как изменницу ее наверняка бросили где-то без нормального погребения.
Практичный Пашка тем временем сообразил кое-что и отозвал Алису в сторону.
- Он живой, - сказал Пашка, кивая на Имхотепа.
- Ну да, а ты что думал? Что здоровый молодой человек немедленно грохнется с инфарктом от разочарования?
- Да нет же. Он без маски, а жив, поняла? Я включил анализ на коммуникаторе, - Пашка сунул под нос Алисе свой браслет. - Вот, состав воздуха нормальный! Только внешняя связь еще не работает. Так что ты как хочешь. а я этот намордник снимаю.
Он отстегнул маску и шумно вдохнул:
- Другое дело!
- Неосторожный ты, - Алиса тоже стянула дыхательную маску и с облегчением перевела дух. - Запахов… никаких.
В этом странном месте и вправду не пахло ничем - ни пылью, ни затхлостью, ни сыростью. Температура держалась ровная и довольно комфортная. Тем не менее, Алиса предпочла бы холод, дождь и возможность найти дверь.
Они с Пашкой, не сговариваясь, пришли к выводу, что разделяться нельзя, и, значит, нельзя пока уходить от Имхотепа, а тащить за собой силком детину под центнер весом было проблематично. Поэтому, в ожидании, пока жрец перестанет маяться дурью (опять же по Пашкиному выражению), они бродили по коридору в пределах видимости, простукивали стены, определяя изменение эха, переговаривались, сначала шепотом, потом, видя, что никто на шум не явился, уже в полный голос. Пашка нашел в рюкзаке спички в непроницаемом чехле и сразу зажег несколько штук, надеясь по колебаниям пламени отыскать сквозняк. Но огоньки горели без малейшего колыхания, и Алиса запретила Пашке тратить спички, которые еще могли пригодиться.
В рюкзаке, помимо “Пилата”, находился еще запас еды и воды. Если сухого пайка им бы хватило на несколько дней, воду нужно было экономить. Неизвестно, когда их найдут, напомнила Алиса (о том, что могут вообще не найти, она старалась не думать).
Пашка, томясь бездельем, в итоге стал уходить по коридору достаточно далеко, так, что исчезал за поворотом. Алису, которая старалась держаться так, чтобы видеть обоих спутников, это сердило. Она в очередной раз собралась прикрикнуть на Пашку, когда он сам примчался с топотом и воплями:
- Быстро за мной! Там такое!
- Ты чего шум поднимаешь, жить надоело совсем?
Он досадливо отмахнулся:
- Да никого тут нет! Пойдем, что покажу!
Коридор перестал быть прямым, он изгибался, его пересекали два отнорка. Пол здесь оказался уже не деревянным, а каменным - ноги ступали по плитам песочного цвета. Свет стал тусклее, будто они удалились от его источника.
Стена, доселе однотонная, была покрыта фресками - меднокожие и темноволосые человечки пахали землю примитивной сохой, строили домики, бежали с луками за быстроногими животными, двигались куда-то длинными процессиями. Над нарисованными поселениями высоко в зените светили три солнца - одно большое, алое, одно поменьше, белого цвета, и третье - совсем маленькое.
Это мог быть древний Египет, но рисунки все же отличались. Разглядывая одну картинку, где коленопреклоненные человечки возлагали дары на алтарь, Алиса поняла, что фигурки были изображены в профиль, полностью в профиль - и голова, и ноги, и тело. Зато на других рисунках встречались и полностью развернутые к зрителю силуэты. Кое-где попадались коротенькие надписи на непонятном языке.
Однако главная Пашкина находка была впереди. Он терпеливо - что вообще-то было на него непохоже - ждал, пока Алиса насмотрится на фрески, и только потом отодвинулся и широким жестом продемонстрировал картинку, скрывавшуюся у него за спиной.
Это была композиция из девяти фресок, однако внимание Алисы сразу привлекла центральная. Геометрически правильный рисунок, с гладкими прямыми линиями, выполненный очень тщательно - так, что угадывался блеск металлических полос, тяжесть мощных поручней, острые лезвия изогнутых ножей. В середине всего этого нагромождения висела нарисованная простой черной краской распятая человеческая фигурка.
Алиса ахнула и отшатнулась:
- Она!
- Ага, - согласился Пашка.
- Паш, - спросила Алиса уже точно в сто первый раз. - Ты вообще ничего не помнишь?
- Вообще ничего. Погляди, что тут еще есть.
Под рисунком была каменная табличка с надписью - длинной, в несколько строк. Иероглифы напоминали те каракули, которые покрывали детали Машины.
- Это может прочитать Имхотеп, - сказала задумчиво Алиса. - Если захочет, конечно.
- Пойдем спросим, попытка не пытка.
- Сейчас, дай поглядеть остальные фрески.
Было ли значение прочих рисунков столь же сакральным, Алиса не поняла. На одном человечек, пройдя через хитрую конструкцию, взмывал в воздух, на другом было изображено нечто, весьма похожее на летательный аппарат среди звезд, на остальных же люди вроде бы занимались обычными повседневными делами - правда, уже с помощью техники. Эти рисунки подписей не заслужили. Алиса разглядывала их пару минут, потом, отчаявшись что-то понять, махнула рукой:
- Надеюсь, после прочтения ясно будет.
Жрец, выслушав их, ничего не сказал, но поднялся и прошествовал к надписи. То ли он уже немного свыкся с превратностями судьбы, то ли в нем все же заговорил ученый и образованный человек, стремящийся к знаниям.
- Тот же язык, что ты мне уже показывала. Но некоторые знаки так исковерканы, да еще часть слов отбита. Слушай: “Именем того, кто воскресает каждой весной и силой тройной звезды да будет так во веки веков. Если кто пожелает вернуть здоровье ценой жизни другого, пусть помнит, что это противно воле создателей. Жертвенник останется цел, как вечны звезды. Если же кто добровольно пожелает взойти на алтарь…” Дальше неразборчиво. А, еще вот: “Жертвенник же будет разрушен силой тройной звезды и…”
- Это тоже аккадский… - Алиса не договорила. Сбоку послышался нарастающий шум. Пашка обернулся и вытаращил глаза.
- Вы будете смеяться, но у нас опять проблемы!
Окончание фразы тонуло в грохоте. Из бокового отнорка вылетело несколько мелких камней. Пашка толкнул Алису в спину, она пробежала несколько шагов, обернулась к спутникам - Имхотеп еще пытался прочесть надпись. Пашка вернулся, схватил за руку уже жреца, и тот в итоге тоже повиновался. Против катящейся по коридору лавины камней обычный человек был беззащитен.
Они втроем, задыхаясь, влетели в другой боковой коридорчик, который пока был чист. Бежали, сколько хватило сил, потом перешли на быстрый шаг, на медленный. Сзади стало тихо. Впереди же открывалось несколько освещенных все тем же слабым и ровным светом тоннелей. Алиса остановилась.