QueenSnake

Некоторые парни смотрели за её тренировками, задавали какие-то вопросы.

– Почему у меня такая хорошая выносливость? Ну, это больше от природы зависит, – отвечала она. – Хотя я занимаюсь практикой дыхания. Стараюсь дышать перед боем медленно, не повышать пульс, не частить с вдохами. Это работает.

Иногда девчонки из зала спрашивали её насчёт техник для самообороны. Они ходили на бокс больше, чтобы защитить себя или придти в форму, их мало интересовал сам спорт. Ей не хотелось их обманывать, как многие делали.

– Ну, вы же не в серьёз собрались голыми руками драться против мужиков? – спрашивал она, когда Мейси и Рита сидели перед ней на матах, отдыхая от работы со снарядами. – Сколько вы весите? Сто двадцать фунтов? Не верьте в глупости. Если хотите защитить себя, купите пистолет. Нож может помочь, но без гарантий. Нет никаких секретных техник.

Бывало, что у неё спрашивали совета и в более сложных вещах. Одна из девушек в зале подходила к ней, говоря, что никак не может заставить себя бить других в спаррингах, будто какой-то психологический барьер не даёт руке распрямиться.

– Может, это тебе просто не нужно?

– Нужно. Я должна научиться. Я хочу.

– Ну, если всё таки хочешь… Знаешь что. Представляй, что твои удары не причиняют им боль, но дарят радость или даже излечивают их, будто ты можешь избавить их от всех болезней. Твои руки наделены целительной силой. Избивая их, нанося удары, ты на самом деле делаешь им одолжение.

– Серьёзно?

– Почему нет? Спарринг – это как игра для двоих. Уж я-то знаю. Тот, кого бьют, вполне может оценить качество ударов, и ему может даже понравиться. Всё же под контролем. Поверь, парни тебя ещё поблагодарят после этого. Главное правило – чем сильнее ударишь, тем лучше будет твой эффект исцеления.

– Я попробую…

*****

Она быстро поняла, что мистер Робертс относится к тому типу тренеров, которые предпочитают, встретив сформированных бойцов, ничего не менять. Это было распространено в их бизнесе. Парни приходили из любителей, приезжали из других стран, иногда познавшие вкус чемпионства, и многие из тех, кто принимал их в свои залы, не давали им почти ничего нового, лишь цепляя к их успехам собственные имена. Если есть талант, то он и сам пробьётся. В случае Робертса это можно было оправдать тем, что он почти не работал с профессионалами. Она могла понять его, но совершенно не желала соглашаться с таким подходом. С другой стороны, она видела и лучшие его качества. Он ещё не забыл своей собственной боксёрской карьеры, поэтому часто, когда работал, в его глазах появлялся огонь истинного, неподдельного интереса.

– Да, действуй из той стойки, к которой привыкла, – говорил он обычно. – У тебя быстрые ноги, хорошее передвижение. Двойной левый джеб, и потом добавляй правый прямой. Это работало в любителях, будет работать и где угодно. Чуть сместилась и правым прямым в голову. Под неожиданными углами будет ещё лучше заходить.

Они нередко задерживались на ринге, ярко освещённом лампами под потолком, где на фоне белого настила очертания тел выделялись особенно контрастно. Робертс держал лапы и задавал ей ритм работы – линейные перемещения, входы и выходы, прямые и длинные удары. Она знала такой тип действий, поэтому была уверенна, и ему явно приносило удовольствие видеть хорошее исполнение своего замысла. Под ногами в обуви с тонкой подошвой ринг чуть поскрипывал, когда она делала выпады, жёстко упираясь пальцами.

– Да, очень хорошо. Руки быстрые. Ты могла бы выиграть «Золотые перчатки» здесь, в США, – продолжал он. – От моего выпада уходи на ногах.

Всё это она уже знала, и хотелось ей другого. В Лондоне её научили британской школе бокса. Главного её тренера там звали Сэм Филлипс, и он в первую же неделю поставил её в диагональную стойку, которую называл «стойкой лучника». Идея была в том, что из этой стойки она запускала свой правый прямой подобно стреле, подлавливая соперниц каждый раз. Именно он открыл её правый прямой, сказав, что этот удар лучший у неё, настоящий, природный. Он в шутку называл его гарпуном, потому что она бросала его так, как люди в старые времена метали гарпуны в китов и тюленей. В этой стойке она выиграла национальный чемпионат, а потом и чемпионат мира.

Филлипс настраивал боксёров как машины, и ему не было дела до её желания учиться чему-то новому, ведь старое работало, значит, нечего было менять. Ей же хотелось окунуться в новые стили бокса, изучить новые приёмы, увидеть, как работают люди, которых прежде она могла видеть лишь на канале «Showtime». Бить крюками как Чавес, ловить боковым на скачке как Рой Джонс. Филадельфийская школа, старый мексиканский стиль – для неё это был целый океан, в который так хотелось броситься с головой. Объехать разные залы, даже страны. Посмотреть, как ставят защиту на Восточном побережье, как учат в зале «Wild Card», как натаскивают на упорную работу голова в голову в Мексике.

Впрочем, Робертс всё же принёс нечто новое. Зачастую те тренеры, что раньше выступали как бойцы, желают обучить своих подопечных самой успешной своей комбинации на ринге, той, которую они умели делать лучше всего. Была такая и у него.

– Когда выступал, часто делал одну вещь, – говорил он. – Если парни кидались на меня с атакой, я делал встречу на отходе через левый боковой, но бил его не просто так, а с подводящим правым. Смотри, я кидал правый прямой, но очень легко, лишь для того, чтобы сбить парню прицел, а главным был второй удар, левый хук, при котором левую ногу загружаешь, а на правой разворачиваешься так, чтобы оказаться к противнику боком. Смотри, словно поворот на отходе, и ты оказываешься вне его линии атаки.

– Ясно, – она повторяла, разыгрывала как по нотам.

– Да, именно так. Хорошо идёт. Лёгкий правый, встряхиваешь его чуть-чуть, и вдруг левым крюком накрываешь. У меня не было природного сильного удара, но от этой комбинации люди иногда падали.

С Тайлером она работала даже больше чем с Робертсом. Со временем он заменил для неё почти всех других падменов в зале, экономя её финансы. Он тоже старался учиться. В первое время мог делать лишь самые простые подставки и часто сбивался, заставляя её мазать, или забывал подставить лапу, когда кулак едва не чиркал его по лицу. С каждым разом было всё лучше. Человек способен научиться чувствовать другого на уровне почти интуитивном, если часто практиковаться вместе, подстраиваться под ритм движений. Постепенно она стала замечать, что он умеет предугадывать её атаки. Главное, ему хватало скорости, чтобы успевать за ней, и выносливости, чтобы не прерываться слишком часто.

– Жёстче! Ты можешь жёстче! – обычно говорил он, когда держал ей кожаный гонг под тяжёлый удар. – Да, замечательно. Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя природная предрасположенность к боксу?

Когда они работали одни в пустом зале, он часто любил поговорить, находя в ней приятного собеседника, которому нравится болтовня о боксе, ММА, боях, разных стилях, спортсменах, удачных и провальных карьерах.

– Неужели?

Он был не первым, кто считал, что она создана для бокса. Ей говорили так многие тренеры.

– Тут дело в чистой физиологии, – продолжал он. – Прежде всего, у тебя достаточно длинные руки. У короткоруких почти нет шансов в боксе, лишь единицам удавалось чего-то достичь с такими данными. Особенно это касается профессионалов. Любители ещё могут как-то отбегаться, но профи часто приходится стоять лицом к лицу. С длинными руками можно доставать противников на максимальной дальности, когда они не способны до тебя дотянуться. Возьми тех же Кличко, без этого преимущества весь их бокс был бы мёртв.

– Да ты гений.

– Банальность, но, как показывает опыт, не все учитывают даже такие простые вещи. Во-вторых, у тебя достаточно широкие плечи, что редкость для женщин, и сильные ноги, а это даёт хорошую координацию. Есть два типа боксёров, одни создают энергию удара из разворота плеч, вторые генерируют энергию за счёт центра массы, что находится в районе бёдер, словно толкаются ногами в своём ударе. Есть ещё, конечно, те, кто просто давит темпом и скорее изматывает противников. Популярно в любителях. Не подумай, что я не уважаю таких.