QueenSnake

Их шаги звучали частой дробью в пустом зале. Она видела, что он стал опускать руки. Медленная, догоняющая боль при каждом вдохе делала своё дело, и разум, требовавший не опускать рук, был бессилен перед животным инстинктом. Можно было закончить бой ещё одним точным ударом в печень, но ей захотелось по-другому. Слишком сильный азарт, она уже не контролировала направление ударов.

– Такая наглядная демонстрация агрессии по Конраду Лоренцу…. Этим пронизано всё в природе. Бойцовые рыбки в яркой расцветке выстраиваются друг против друга, гуси сплетаются шеями в танце, который на самом деле является поединком. Каждая тварь в мире, от насекомого до огромного носорога. Вы как эти бойцовые рыбки. В вашем противостоянии и возбуждение, и жажда соперничества, и желание выплеснуть всё, что сделал с вами мир… Ты – моя бойцовая рыбка, охваченная жаждой саморазрушения…

Руки его опустились, и она, резко сблизившись, всадила в него апперкот, а потом, когда голова дёрнулась вверх, добавила боковым.

Он падал медленно. В тех передачах, что показывают дикую жизнь без прикрас, иногда можно увидеть, как подкошенное дерево в амазонских лесах, цепляя своих собратьев, начинает валиться прямо на дровосека, и нужно сделать шаг в сторону, чтобы освободить ему место. Так поступила и она, отступив на шаг и позволив ему просто упасть вперёд.

– Вот чёрт, – смотрела, как он медленно переворачивается на спину.

– В глазах потемнело…

– Моя вина. Не надо было так сильно бить.

– Нормально. Я сам напросился.

Тайлер не осуждал её, никакого намёка в голосе или взгляде, только смеялся над своей болью. Было в нём что-то от жертвенности христианских святых.

– Поздравляю, сказал он. – Чемпионка мира повалила парня с рекордом 3-3 в боксе. Это неплохое достижение.

– Вот как ты заговорил?

– Просто шучу. Всё-таки, здоровая ты для женщины.

– Так из-за этого ты проиграл?

– Ну, ты на два дюйма меня выше и даже тяжелее. Сколько ты сейчас?

– Сто пятьдесят восемь фунтов.

– Ну, вот. Почти шесть футов роста, вес под сто шестьдесят.

– Пять и десять, – поправила она.

– У тебя отличный удар. С кем я только не дрался, и валили меня пару раз, но скажу тебе, что твой удар один из сильнейших.

– Так ты в норме?

– Да, нормально. На самом деле, с каждым мгновением всё больше нравится. Такая приятная, не слишком назойливая боль.

– Ну, тогда ладно. Вставай уже.

Тайлер медленно встал, удостоверяясь, что мир уже не качается перед глазами, и начал стягивать перчатки.

– Что для тебя бои? – спросила она. – Выход агрессии, что накопилась? Поиск уверенности в себе?

– Хороший вопрос. Я видел парней, которые становились увереннее, когда приходили в зал. Бои, пусть даже и тренировочные, снимают страх, как ни крути. Лично у меня после драки наступает какое-то спокойствие, чувствую себя просветлённым как буддист. Впрочем, эффект временный.

– Нужно повторять?

– Да, можно и повторить. Мне понравилось.

Позже они сидели на краю ринга, допивая последнюю оставшуюся с дневной тренировки бутылку с водой.

– Так что там с твоим боем? – спросил Тайлер. – Уже нашла вариант?

– На днях буду общаться с парнями из одной организации. Они обещали быстрый контракт.

– Всё же хочешь биться по ММА? Почему не бокс? Его ты знаешь куда лучше.

– Брось. Кто сейчас смотрит женский бокс? Никто. Никому и в голову не придёт сделать бой женщин главным событием вечера, если только это не какая-нибудь малобюджетная контора. В ММА всё иначе, там для женщин совсем другие деньги и перспективы. Там есть и главные бои, и трансляции. Сам знаешь, что и миллионный гонорар уже не фантастика. Хотя деньги для меня не главное. Достаточно будет, чтобы не пришлось разрываться между тренировками и подработкой.

– Хорошо, что у тебя есть навыки и в борьбе тоже. Неплохой задел для ММА, согласен.

– И я о том же. Зря что ли не стала бросать борьбу даже в университете, хотя казалось, что она мне будет совсем не нужна? Тогда думала, что это лишь привычка. Как в детстве ходила, так и там продолжала ходить. Конечно, победа на местном турнире меня воодушевила, но это всё же были успехи, не сравнимые с моими достижениями в боксе. Тогда я уже чемпионат мира взяла, к Олимпиаде готовилась. Теперь пришло время пожинать плоды.

– Так ради чего ты дерёшься, если не из-за денег?

– Сложно сказать… У меня ничего другого больше не осталось. Наверное, это моя судьба.

– В каком смысле?

– Ну, вся жизнь вроде бы готовила для меня другой путь, и единственная причина, из-за которой я здесь, – это моя природа. Такой уж родилась…

Иногда она вставала в пары и с другими обитателями зала. Засаживала свой правый прямой тому парню, что метил в профессионалы, старалась на отходе поддеть левым крюком Ти-Джея, чёрного паренька из любителей, временами щадила, а иногда совсем нет неповоротливого Джорджа, но только с Тайлером раскрывалась в своей игре до конца. Он стал её постоянным спарринг-партнёром, тем человеком, с которым устанавливается понимание почти без слов. В работе на ринге и за его пределами.

Незаметно и как бы само собой он стал ей другом.

*****

Дни на работе перетекали один в другой. День. Ночь. Всё с начала.

Иногда она въезжала в Сан-Франциско с севера, и первыми её встречали Золотые ворота. Обычно красные опоры моста, возвышавшиеся как могучие башни, остро контрастировали с небесной синевой, временами же они кутались в полосах тумана, подобно мистическим великанам. Краем глаза она замечала внизу корабли, проходившие под мостом. Длинные сухогрузы, суетливые буксиры, голубые и лёгкие как марлины эсминцы ВМС. Основной массив города, его даунтаун, лежал по левую руку, и небоскрёбы в утреннем солнце белели как зубья спинного гребня какого-то древнего чудовища, прикорнувшего на берегу залива. Проскользнув по артерии моста, где машины в начале рабочего дня теснились как поток крови под давлением, она выскакивала на открытое пространство, и все пути мира открывались перед ней.

Иногда она работала утром, по повышенному тарифу, пульсируя в трафике и развозя людей на рабочие места. В это время все кровеносные сосуды города вели к его сердцу – офисам корпораций, империям «Facebook», «Google», «Apple», вокруг которых цены на недвижимость росли, как нагревается вода в ядерном реакторе. Впрочем, утреннюю работу она не любила, и делала это лишь по необходимости. Утро куда лучше подходило для пробежки и первой лёгкой тренировки, пока тело ещё окончательно не проснулось. Иногда работала днём. Тоже ничего хорошего. Часто низкая интенсивность заказов, мучительные простои, жара, что превращает машину в раскалённую печку, туристы, которые сами не знают, куда им нужно. Гораздо больше ей нравилось работать вечером и ночью. Если бы была возможность, она бы только так и делала, но возможности не было – десятки складывались в тысячи, всё ложилось один к одному. Оплата зала, аренда дома, еда, одежда, тренировочный инвентарь. Нужно было подбирать каждый доллар.

В обычные будни к ночи город стремительно вымирал. Теплились жизнью только бары и ночные клубы, палаточные лагеря бездомных на центральных улицах, однако вокруг этих тёплых пятен простиралась холодная пустота. Машин немного, они не сдерживают движения, не мешают чувствовать себя в уединении, снять все оковы и просто скользить сквозь мир, полагаясь на отсутствие фиксаторов скорости и знание дорог. Ночью город освещён как днём – никакой экономии, – белый, стерильный свет заливает дороги, перекрёстки, каждый небоскрёб озарён как огромный сталагмит, каждый отель обрамлён гирляндой ламп, горят витрины нижних этажей, позволяя увидеть всё их содержимое. В тишине сменяются огни светофоров, пары зелёных глаз становятся красными, изумруды на рубины, в пространстве беловато-жёлтого света их видно далеко-далеко.

Пассажирами в это время были те, кто работал допоздна, случайные люди, местные чудаки, но, главное, посетители баров и клубов, не находившие в себе сил и решимости садиться за руль. Для пьяных альтернативы такси почти не существовало. Иногда одиночки, иногда целые кампании. Длинные поездки или короткие. По центру или в один из тех городов, что окружают Сан-Франциско с трёх сторон.