Ты – мой грех

Нуала, почувствовав невероятное смущение, прикрыла глаза, пряча зардевшееся лицо от внимательного и напряженного взгляда брата.

— Посмотри на меня, Нуала, — тихо проговорил Нуада, однако фейри лишь отрицательно покачала головой. — Посмотри на меня, — негромко, однако твердо и настойчиво повторил эльф, заставив своим тоном тело сестры напрячься.

Нуала, повинуясь приказу, открыла глаза, устремив смущенный и напуганный взор на брата, который стоял полностью обнаженным на коленях. Нуада был прекрасен, и фейри глубоко вздохнула, рассматривая каждый сантиметр сильного и красивого тела.

Принцесса водила взглядом по линии ключиц, по поджарому торсу, по косым мышцам и дорожке светлых волос, спускавшихся к возбужденной плоти, по сильным рукам, зачарованная картиной, которая предстала пред ней. Повинуясь странному порыву, Нуала поднялась с ложа, встав на колени рядом с братом. Нуада не отводил от нее напряженного и затуманенного пеленой желания взгляда, позволяя в полной мере осознать, насколько же сильно он желал ее.

Улыбнувшись смущенно и одновременно натянуто от невыносимого желания, Нуала припала губами к шее брата, проводя языком по горячей коже, покусывая ее и посасывая, слыша в ответ резкий и громкий вздох Нуады.

Не останавливаясь ни на секунду фейри продолжала терзать шею брата, чувствуя отголоски сладкой боли в собственной голове. Узкими ладонями Нуала водила по сильным плечам Нуады по его груди, задевая напряженные и твердые вершины, вынуждая эльфа тихо постанывать.

Собственные действия вынуждали Нуалу краснеть и испытывать неловкость и смущение, однако стоны и вздохи брата все более и более распаляли ее, заставляя сжимать бедра, чтобы избавиться от ноющего ощущения внизу живота.

Вскоре Нуада, не в силах более терпеть, с силой сжал бедра сестры, сильнее прижимая ее к себе, вынуждая почувствовать его возбуждение. Нуала от подобных ощущений лишь сильнее задышала, прикрывая глаза и сжимая плечи брата.

— Будет больно, — хрипло и низко проговорил Нуада, подхватывая сестру под бедра и держа на весу.

— Я знаю, — прикусывая губу, ответила Нуала, чувствуя, как возбужденная и горячая плоть брата касается лона, скользя вдоль нежных складок.

Тяжело сглотнув, Нуада поддался вперед, почти в ту же секунду приглушенно застонав от ощущения собственной плоти внутри сестры. Эльф услышал пронзительный вскрик, перешедший в всхлип. Нуала попыталась отстраниться от брата, чтобы избавиться от болезненного жжения, однако Нуада удержал ее на месте, что-то тихо и успокаивающе шепча на ухо.

Нуала же, уткнувшись в шею брата, прикусила губу, пытаясь справится с неприятной болью. Фейри почувствовала, как по внутренней стороне бедра стекает капля крови.

Наконец, когда жжение и боль немного утихли, Нуала качнула бедрами, показывая, что она готова, и Нуада, глубоко вздохнув, опустил сестру на смятые простыни, вновь проникая в нее, однако на этот раз на всю длину, вынуждая фейри прогнуться в спине и распахнуть глаза.

— Почувствуй это, Нуала, — хрипло и приглушенно от возбуждения проговорил Нуада, сильнее придвигая бедра сестры к своим и сжимая ладонями бледную кожу.

В следующую секунду, стоило Нуаде распахнуть сестре свою душу, переплетя собственное удовольствие с ее болью, Нуала громко простонала, сильнее прижавшись к крепкому телу брата. Неприятное жжение сменилось сладким томлением и чувством наполненности, а наслаждение туманило разум и путало мысли.

Теперь уже фейри сама поддавалась навстречу резким и глубоким движениям принца, который, более не пытаясь сдерживаться, с силой двигался в Нуале, не прекращая осыпать грубыми и резкими поцелуями ее шею и грудь. Нуада сходил с ума от ощущения собственной плоти внутри сестры. Его хриплое и резкое дыхание постепенно переросло в громкие стоны удовольствия.

Нуада буквально вдавливал сестру в перину ложа, с каждым резким и грубым толчком вынуждая ее все более прогибаться в спине, прижимаясь грудью к его груди и испытывая запретное и доселе неизвестное наслаждение. Нуала задыхалась и сгорала от ощущений, которые дарила близость брата. Все тело фейри покрылось бисеринками пота, а между бровей пролегла глубокая складка.

Испарина образовалась на алебастровом лбу фейри, и Нуада, поддавшись странному желанию, провел по ней языком, слизывая соленую каплю. Продолжая целовать высокие острые скулы, эльф коснулся губами мочки уха, прикусывая нежную и мягкую кожу, проводя языком по хрящику, слыша в ответ приглушенные стоны.

Разгоряченные и влажные от пота тела поддавались друг к другу, двигаясь в безумном и резком ритме. Стоны близнецов вторили друг другу, а их губы вновь и вновь сливались в жестком, почти животном поцелуе. Нуада впивался в нежную кожу, прикусывая ее зубами, ощущая металлический привкус крови и слыша полустоны-полувсхлипы сестры, доводившие до грани поддернутый дымкой возбуждения разум.

Вскоре Нуада, почувствовав близость разрядки, ускорил движения, держа ладонями бедра сестры, поднимая их выше, делая ощущения еще острее и желаннее. Через несколько особо глубоких и сильных толчков эльф почувствовал, как напряглось и расслабилось хрупкое тело Нуалу, а комнату на секунду залил громкий и сладострастный стон.

Нуада, продолжая двигаться в сестре, доводя и себя до желанного экстаза, чувствовал, как прижалась к нему, обхватив за шею, Нуала, покрывая беспорядочными поцелуями его шею и лицо. Через несколько резких и глубоких движений волна наслаждения настигла и принца, заставив его издать низкий гортанный стон, более похожий на рык, и излиться в лоно сестры.

Глубоко и рвано дыша, Нуада приподнялся на локтях над сестрой и, посмотрев в полуприкрытые и затуманенные глаза, наклонился к ее искусанным и припухшим устам, даря нежный, полный невысказанных чувств и благодарности поцелуй, на который Нуала в ту же секунду ответила.

Отстранившись от сестры и опустившись рядом с ней на смятые простыни, Нуада притянул к себе хрупкую алебастровую фигуру, заключая Нуалу в объятия. Его пальцы непроизвольно скользили по спине фейри, по выпирающим позвонкам и ямочкам над ягодицами. В голове, словно в пчелином улье, было шумно, однако Нуада не желал в этот момент терзаться мыслями о том, какую он совершил ошибку, позволив тому, что произошло, случится.

Нуада прислушивался к ставшему размеренным дыханию сестры, к биению собственного сердца под ладонью Нуалы, которая выводила причудливые узоры на груди брата, касаясь старых заживших ран и шрамов. Тишина не приносила неудобства, не душила, не напрягала, наоборот, она дарила уют, позволяя наслаждаться значимостью этого момента, этой ночи.

— Я люблю тебя, брат мой, — тихо, почти шепотом проговорила Нуала, поднимая смущенный и полный нежности взгляд на расслабленное лицо Нуады, которое в лунном свете казалось более юным и красивым.

— И я люблю тебя, сестра моя, — через мучительно долгие секунды ответил ей брат, припадая легким и целомудренным поцелуем ко лбу сестры, вынуждая ее прикрыть глаза и легко, почти по-детски улыбнуться.

В эту ночь они заснули в объятьях друг друга, согреваемые теплом собственных тел. Нуала блаженно и спокойно спала на груди брата, чувствуя его размеренное сердцебиение, ощущая легкие, словно движение пером, прикосновения к обнаженной спине, успокаивающие и дарящие уверенность.

Возможно, завтра она пожалеет о содеянном. Возможно, с наступлением утра ее будут одолевать страхи и сомнения, однако сейчас Нуала не желала думать о, возможно, единственной совершенной ею ошибке, которая заставит всех придворных смотреть на нее с пренебрежением и осуждением, а отца, великого короля эльфов, и вовсе отвернуться от собственных чад.

В этот момент Нуалу не волновало, что о ней подумают придворные, что скажет отец, оскорбленный и разгневанный нравственным падением своих наследников. Фейри не боялась всеобщего порицания, не страшилась отчужденности и проклятий короля, ведь пока с ней ее возлюбленный и желанный брат, пока в их груди бьется единое на двоих сердце, она все преодолеет, все осилит.