Элрик: Лунные дороги

– Надеюсь встретиться с друзьями лорда Реньяра, – отозвался он.

Я не стал его больше ни о чем расспрашивать, завернул меч в холстину и обвязал так, чтобы перекинуть через плечо. Сложил в котомку припасы и перемену одежды, надел привычный охотничий костюм с кепкой, которая здесь выглядела еще более нелепой, чем кепи Фроменталя.

Мы подкрепились чашкой пресноватого бульона, и француз повел меня по кривым улочкам, пока мы не очутились на пологом берегу реки, где вода текла чуть тише. Ученый Фи и несколько офф-му ожидали нас в бухте, оживленно беседуя.

Но внимание мое привлекло судно, стоявшее на приколе. Сначала я подумал, что это живое существо, и лишь затем сообразил, что оно ловко сформировано из какого-то кристаллического камня, в темно-бордовых и малиновых оттенках. Судно казалось вырезанным из цельного рубина, правда, легкого, как стекло, и свободно держалось на воде. Волок напоминал мифическое морское чудовище, которое вынырнуло из морских глубин и окаменело. Когда я рассматривал его морду, одновременно рыбью и рептилью, трепетные ноздри, крепкие челюсти и завитки усов, мне вдруг показалось, что он смотрит на меня. Может, он живой? Какое-то смутное воспоминание не давало мне покоя…

На «спине» волока располагалась большая палуба с огромными седлами, на громадном плоту могли с легкостью уместиться пятнадцать или даже двадцать пассажиров, а управлялся он двумя массивными веслами по бокам.

Меня поразили его размер и искусство резчика, я поделился своим восхищением с Фроменталем, когда мы по сходням взошли на корабль следом за командой, а офф-му заняли свои места у весел.

Француза мои слова позабавили.

– Это чудовище сотворили не офф-му, а сама природа. Они подняли его со дна озера и лишь слегка изменили, чтобы использовать как плот. Разумеется, они сплавляются на нем очень редко – назад его приходится тащить вверх по течению. Тем, что позволили нам воспользоваться волоком, они показывают, что ситуация сложилась серьезная.

– Они опасаются, что Гейнор снова нападет, хотя так легко могут за себя постоять? Может, они и будущее предвидят?

– Миллионы разных вариантов будущего. А это почти то же самое, что не предвидеть вообще ничего. Думаю, они доверяют своим инстинктам и хорошо знают таких, как Гейнор. Они понимают: он ни есть, ни спать не будет, пока не отомстит за то, что здесь случилось. Офф-му до сих пор живы, друг мой, потому что умеют предвидеть опасность и готовы отразить ее. Они не станут недооценивать Гейнора и подобных ему. То, что обитает в Землях за пределами света, должно быть очень опасно, судя по тому, что мне говорили. Но офф-му знают: время от времени эти твари объединяются и пытаются напасть на Му-Урию. Они понимают: Гейнор и Клостергейм достаточно умны и настойчивы, поэтому вполне могут преуспеть и войти в союз с темноземельными племенами. Те ненавидят Му-Урию – когда-то офф-му приняли их с распростертыми объятиями, а затем изгнали во внешнюю тьму.

– Нас тоже когда-нибудь выгонят?

– Ни в коем случае. Погодите, пока доберетесь до Му-Урии! – Фроменталь похлопал меня по спине, предвкушая все те чудеса, которые скоро мне покажет.

Когда мы уселись на местах в середине плота, к нам подошел ученый Фи. Он был очень любезен. Выразил надежду, что мы скоро вернемся и расскажем о своем путешествии. Затем он сошел на берег. Сходни убрали, и худощавые офф-му в кивающих конических капюшонах и струящихся бесцветных одеждах умело навалились на весла; судно вошло по спокойной воде в черное, усеянное водными искрами русло главной реки.

Течение тут же подхватило нас. Команде почти не пришлось ничего делать, лишь направлять чудовище-судно по нужному курсу. Мы двигались с пугающей скоростью, иногда проплывая по порогам, когда река сужалась, нас обступали высокие берега, и вода неслась еще ниже в самые глубины планеты.

Мы, конечно же, понимали, что находимся уже где-то в другом месте, а не на нашей планете. Это Миттельмарх, где действуют законы Страны эльфов.

Темные воды были на удивление прозрачны – настолько, что порой я видел дно с круглыми, обточенными водой камнями. Я бы не удивился, если бы узнал, что мы движемся по каналу, созданному руками людей. Свет становился всё ярче по мере того, как мы приближались к озеру; теплело, что свидетельствовало о том, что внутреннее море является источником цивилизации офф-му. Для них оно имело такое же значение, как для египтян солнце и Нил.

Хотя почти постоянно я мог видеть оба берега, тени и странной формы скалы, свет, исходивший из воды, непрерывно менялся, и казалось, что река населена разнообразными чудовищами. Постепенно я привык к фантасмагории постоянно меняющегося ландшафта. Через некоторое время, залюбовавшись зарослями тонких сталагмитов, что росли на кромке воды, как земной камыш, я вдруг заметил какое-то животное. И немаленькое. Глаза его светились во тьме изумрудно-зеленым и смотрели прямо на меня. Я повернулся к Фроменталю и спросил, что это за тварь. Он удивился. Обычно животные, превосходящие по размеру самих офф-му, тут не встречались. Чуть позже, когда свет стал ярче, я снова разглядел зверя на берегу.

Я уже видел его раньше. Во сне. Огромная кошка, гораздо крупнее самого большого тигра, угольно-черная, с красным языком, свисавшим из пасти, полной острых белых зубов. С двумя огромными изогнутыми клыками. Саблезубая пантера с длинным хвостом, которым она размахивала в разные стороны, пытаясь догнать нас. Тварь из моих кошмаров. Она бежала по берегу рядом с плотом, туда, куда несло нас течение, в столицу офф-му! Теперь и Фроменталь разглядел зверя. Он его узнал.

– Эти кошки раньше никогда не подходили так близко к реке, они боятся ее. Охотятся только в Землях за пределами света. Как правило, их жертвами становятся людоеды. Их очень боятся – они видят во тьме, хоть и не в привычном смысле этого слова. Вам лишь кажется, что они смотрят на вас, на самом деле эти звери абсолютно слепы.

– Как же они охотятся? Как этот зверь может преследовать нас?

– Офф-му говорили, что они воспринимают тепло. Их глаза видят тепло, а не свет. И обоняние у них превосходное. Они могут учуять запах даже на расстоянии мили, а то и больше. Темноземельцы живут из-за них в страхе. Офф-му верят, что кошки – лучшая защита от людоедов.

– А людоеды не охотятся на пантер?

– Они и защититься-то от них едва могут. Предрассудки и огонь – вот все, чем они защищаются, ибо в большинстве своем тоже слепы. Эти твари вызывают в них инстинктивный страх, потому что охотятся на них.

Офф-му тоже встревожились, увидев кошку. Они заговорили по-гречески высокими голосами так, что я почти перестал их понимать.

Фроменталь сказал, что они расценили зверя как знак, как предзнаменование опасности, поэтому так встревожились. Но почему кошка подошла так близко к воде?

– Вероятно, просто из любопытства, – предположил мой друг.

Он помахал рукой ученому Брему, своему знакомому, и пошел поговорить с ним. Вернулся весьма озабоченный.

– Они опасаются, что какая-то сила могла выгнать кошек из привычных охотничьих угодий. Однако есть вероятность, что это просто молодой самец в поисках самки.

Больше черного саблезуба я не видел. Мы стали двигаться медленнее – река влилась в сияющее озеро, чьи берега терялись в угольной тьме.

Постепенно, словно въехав на поезде в большой город, мы стали замечать, как скалы уступают место тонким живым башням офф-му. В этих башнях отражались мягкие оттенки, чистейшие волны цвета, что добавляло им таинственной красоты. Любопытные офф-му выходили на берег или на балконы и наблюдали, как наши гребцы управляются с веслами, держась в потоке, что понес нас в гавань, где уже пришвартовалось несколько окаменевших морских чудовищ, подобных нашему.

С огромным мастерством гребцы провели наш плот вдоль причала, искусно вырубленного в скале. На пристани уже собралась небольшая толпа, чтобы приветствовать нас. В основном здесь были офф-му в разнообразных треугольных колпаках, но затем я узнал невысокую фигурку, что стояла сбоку, и испытал такую радость и облегчение, что сам удивился этому приливу чувств. Уна стала мне очень дорога. Ее бледная красота казалась еще более нереальной в этом мире, чем в моем собственном. Но не из-за этого я так возрадовался душой. А от чего-то неуловимого и тонкого. Возможно, из-за чувства узнавания? Я торопливо спустился с чудного плота на базальтовую пристань, бросился к ней, чтобы поприветствовать, обнять, ощутить тепло и присутствие близкого человека.