Страница 5 из 17
– Какое чудище! – поёжился юный Хум.
Она была почти голой, разве что несколько кожаных лент прикрывали срам, и над поясом свешивались жирные бока и чёрные груди до пупка. Волосы её были, тем не менее, «украшены» болотной ряской и бурыми цветочками, а на руках бряцали костяные браслеты. Лошадиными ноздрями она обнюхала воздух и обнажила острый клык.
Люди в засаде пригнулись ниже. Но урмиссу привлёк не их запах. Она прошла к охотникам, отшвырнула одного и взяла лосиную ногу. Разразился спор, завязалась драка. Двое охотников набросились на урмиссу, принялись отнимать мясо, но она была на голову выше и втрое толще каждого из них и быстро раскидала обидчиков. Закинув лосиную ногу на плечо, урмисса ушла в шатёр, откуда шёл дымок очага.
– Ладно, хватит любоваться на женщин, – прошептал Грай, – надо выманить одного из них.
– С кем было бы мороки меньше…, – предположил один из воинов.
– А у них бывают дети?
– С такими-то мамашами!
До вечера они пролежали в засаде, наблюдая за поселением.
Жизнь урмов оказалась угрюма и однообразна. Женщины почти не выходили из шатров, иногда только слышен был их злобный визг. Старые урмы, которых ещё не успели убить за непригодность и лишний рот, бродили с кружками какого-то зелья, иные после двух-трёх глотков валились на землю и засыпали. Иные ловили крыс и пауков, поедая их.
Охотники приходили с болот, сваливали в центр поселения туши животных, птиц и каких-то неведомых тварей. Другие тут же свежевали их, отделяли мясо от костей и раздавали просящим. Иногда при делёжке мяса возникала драка. Она разнообразила быт, и все очень радовались ей.
Стало ясно, что некоторые шатры пустовали – видимо, в них жили урмы, ушедшие на сражение с Орлиными Горами. А те, кто остались в поселенье, урмы-охотники, были или калеками, или тщедушными, или стариками. Всех крепких увели в бой.
Грай оценил это, и повёл отряд вперёд. Они прошли меду первым шатром и горой костей, укрывшись за шкурами. Находиться там было тяжело – слишком смердело падалью. Но вот мимо прошли двое охмелевших охотников. Один хромал, а из его бедра торчал обломок стрелы, уже наполовину заросший кожей.
– Этот нам не нужен, – шепнул Грай, – а вот его друга надо связать.
Торбор достал лук и прицелился. Грай бесшумно покрался следом за охотниками. Когда он был в двух шагах от них, Торобор спустил тетиву. Стрела пробила хромому горло. В этот же миг Грай опустил на голову второго камень. Урм глухо рыкнул, пошатнулся и начал заваливаться. Грай обхватил его сзади и поволок в сторону.
Оглушённого урма схватили за руки и за ноги, воткнули в рот кляп и потащили прочь из поселения. Когда он пришёл в себя и начал вырываться, его пришлось связать. Со стороны шатров послышались крики и свист.
– Нас унюхали! – заметил Торбор.
– Бегом! Ночью они не сунутся в топи.
Отряд пробирался в трясине, пока было видно, куда ставить ноги. Когда стемнело окончательно, решено было остановиться.
Рыцари подкрепились порошком из сушёного мяса и горных орехов. Эту смесь носили с собой все воины Орлиных Гор – она поддерживала их в дальних походах, когда негде было разводить костёр и охотиться. А на высокогорье, где нет деревьев, и ни один зверь не роет норы, ничего другого не остаётся.
Связанный урм лежал в стороне. Грай уселся на корточки рядом с ним.
– Ну и воняет же от тебя…
Он вытащил кляп из клыкастого рта. Один глаз урма – второй оказался выбит, – в свете луны уставился на Грая. Урм зарычал.
– Советую тебе слушаться меня. Дело не в твою пользу, – заметил Грай.
– Белокожий, – рыкнул урм, – болтливое мясо…
Изо рта его потекла слюна, он облизнулся.
– Жрать хочешь? Потерпишь… Сначала ты расскажешь, как пройти на юг. Нам надо миновать топи. Ты охотник, ты знаешь дорогу. Покажи её нам.
– Мясо. Ты – мясо.
Грай немного подумал и снова вставил кляп ему в пасть.
– Что ж, подождём ещё. Может, станешь посговорчивей.
Урм застонал, зарычал, хотел дёрнутся, но верёвки держали крепко. Рыцари Орлиных Гор улеглись спать. Они завернулись в свои тёплые овечьи плащи, и бездонно-звёздное небо молча пылало над ними.
Но вдруг по небосводу скользнула звезда. Редкая, как мысли в голове урма. Связанный даже испугался, что кто-то заговорил в его голове. Он всегда боялся, когда в мозгу рождались мысли. Мысль была картинкой, но затем улыбка появилась от этой картинки. Урм кровожадно рассмеялся.
***
В замке Артагона все пребывали в напряжении. Король издал указ, чтобы знать поголовно и срочно обучалась изысканным манерам сильфов. Чтобы на каждом углу играли хрустальные арфы, девушки красили волосы в золотистый цвет, а городскую сточную канаву переоборудовали в систему фонтанов и залили туда сотню бочек с благовонными маслами. На улицах стало нечем дышать от ароматов роз и лилий, выедающих глаза.
Сильфы прекрасно понимали, что происходит, и это подзадоривало их гордость. Конечно, для людей они были запредельным народом. Каждый второй ребёнок в Армаланте слышал сказки про волшебный край всемогущих духов воздуха. И эти сказки они проносили с собой через всю жизнь. Но вот теперь могли воочию увидеть чудесных героев. Правда, герои, проходя по улице мимо них, прикрывали носы платками. Голубоглазые сильфы помимо гордости были ещё и крайне брезгливы.
На пиру, что Артагон закатил в их честь, они сидели прямо и величественно, не прикасаясь к грубой пище людей, и лишь изредка пригубливая самое дорогое вино из Казейских долин, где солнце не заходит.
Мэла упиралась, и только когда сам король начал умолять её именем покойной матери, и даже верная фрейлина Вита пустила слезу, упрямица согласилась. Но при одном условии – что её платье будет из лучшего шёлка, а украшения – из знаменитого зелёного золота горных гномов. Всё это было ей предоставлено. Три капли духов из яда летучей змеи, лотосовая пудра, высокие котурны на ноги – и она вышла в зал.
Разговоры смолкли, глаза всех знатных мужей королевства приклеились к ней, а их жёны искусали себе губы в кровь.
Но сильфы остались невозмутимы.
– Погляди, это твоя будущая жена, – иронически шепнула своему сыну королева Унфиль.
Юмиль встряхнул головой, откинув серебристую прядь, и взвёл бровь.
– Ничего страшного. Она могла бы оказаться более уродливой. Эта вполне подойдёт. К тому же… долго ли мне терпеть её? Сколько живут люди?
– Нет-нет, сынок, – торопливо вмешался король Софиль, – не долго. Лет пятьдесят.
– Так мало! – усмехнулся Юмиль, – Чем эти существа провинились перед Мастером, что он дал им так мало времени?
– Не стоит недооценивать разум Мастера. Люди опасны – если бы они жили сотни лет, не умирая, они бы использовали данную мудрость во зло самому Мастеру. А живя свои жалкие сто лет, им некогда строить коварные планы. Некогда мечтать о господстве над всем миром. Вот он вырос, женился, нарожал детей и уже еле ходит… какое уж тут господство!
– Теперь я смотрю на неё, – сказал Юмиль, – и мне её жалко. Да. Я женюсь на ней из жалости.
Мэла с другого конца стола встретила взгляд Юмиля и еле сдержалась, чтобы не показать ему язык. «Они бы ещё заставили меня выйти замуж за Виту… разницы никакой. Тоже мне, муж. Одно название».
Садясь, она заметила у своего бокала на столе цветок ландыша. Из таких же был букет, недавно полученный ей. Она улыбнулась и зарумянилась от радости, но за пудрой этого не было видно. Мэла пробежалась глазами по рядам собравшихся на пир. Но напрасно – его она не увидела. Ещё бы – король не стал бы звать сюда простого солдата. Да ещё и не славного мечника, а строевого флейтиста.
Слуги обнесли столы, пятый раз разлив по кубкам вино. После пятого тоста по этикету Армаланта следовали парные танцы. Считалось, что общие выходы на пляс хороши после третьего кубка, когда робкие гости ещё не так смелы, а вот танец более интимный, во время которого юноша может прошептать деве тайные слова любви, лучше идёт под хмельную кровь.