Любовь зла

— Яр, ты серьёзно?! — округлила глаза девчонка.

— Ну, отдать я её не смогу, она батина…

Настя прикрыла глаза:

— Господи, зачем ты с ними играть-то сел?

— Дурак! — беспомощно развёл я руками.

А девушка вытворила нечто совершенно невообразимое — вдруг шагнула ко мне и повисла на шее. Я аж обомлел. Сам себе не веря, положил руки на её спину, потихоньку провёл, крепче сжимая тонкий стан. И так же неожиданно его лишился. Но за это мгновение будто успел прорасти в него корнями, и было даже немного больно отрываться.

— Не расстраивайся! — Настя погладила меня по плечу, с сочувствием заглядывая в глаза.

А я вообще забыл, о чём речь, и вообразил, будто она утешает меня за мои безответные чувства к ней. Пробормотал хмуро:

— Легко сказать!..

— Ну ты же большой мальчик, справишься. Главное, не впадай в зависимость.

Сердце гулко ударилось в грудную клетку.

— От чего?

— От азартных игр. С воспитанниками детдома.

— А. Не, я не из этих…

— Хорошо. А куда ты шёл?

— К Санычу.

— Опять? Я ведь просила…

— А я просил дать мне поговорить с начальством. Так что пеняй на себя.

Саныч оказался на месте. И даже, вроде как, трезв. Правда, не в самом радужном расположении духа.

— Чего тебе, дамский угодник? — недовольно проворчал он, бросив на меня беглый взгляд.

— Чего это я угодник?

— Да вон какой, — он красноречиво взмахнул рукой вдоль моего тела, — красавЕц. Работать пришёл или так, покрасоваться?

Я глянул на свою одежду. Обычная, ни разу не парадно-выходная. Шорты и майка — у меня таких десятки.

— На, вот, — узловатые пальцы протянули мне замызганный клеёнчатый фартук. — Надень.

— Зачем?

— За хлебом с маслом! Забор будешь красить.

— А щебень раскидать не надо?

— Я раскидал уже.

Я посмотрел с сомнением на его сутулую фигуру. Мне искренне казалось, что я ту кучу и за неделю не раскидаю, а он за два дня закончил?

— Саныч намного работоспособнее, чем кажется на первый взгляд, — шепнула мне на ухо всё ещё отиравшаяся здесь Настюха. — Если б ещё не пил…

— Я всё слышу! — проскрипел дед. И, уже обращаясь ко мне, добавил: — Вот те краска, вот те кисть… щас покажу, где я в пятницу остановился…

Он ещё и красить начал! Когда успел…

— Саныч… — робко начала Настенция. — Полина Григорьевна просила, чтобы вы давали Ярославу Дмитриевичу, кхм, изолированные задания. Чтобы он работал один.

— Чтоб я на мальчонку вашего дыханием своим болезнетворным не дышал! — оскалился старик.

— Вы ему ногу в прошлый раз повредили! — покраснев то ли от злости, то ли от смущения, прошипела моя маленькая защитница.

Вроде, и приятно, что она обо мне заботится, но в то же время чувствую — всё должно быть наоборот. Это я большой и сильный, а она слабая козявка. Поэтому принял вид построже и сказал:

— Нечего со мной, как с маленьким, носиться! Саныч, пошли.

И мы пошли. А Настёна осталась растерянно смотреть нам вслед. Но я чувствовал, что её уважение ко мне ещё немного подросло.

Красить забор оказалось несложно, и я снова укрепился в мысли, что смогу жить один, без помощи родителей. Дело это было не утомительное, я мог бы трудиться до самого конца рабочего дня, но когда Настюша пришла поснимать меня для сторис, то ощутил, что соскучился по ней и хочу побыть рядом.

— Как тебе малярное дело? — спросила она, не выключая камеру.

— Ужасно! — принялся паясничать я, играя для отца: он-то хотел, чтобы мне было тяжело! — Воняет, нудно и конца не видать! Ненавижу красить забор!

Девчонка опустила смартфон и с улыбкой покачала головой:

— Ну ты просто вылитый Том Сойер! С той только разницей, что он умудрился заработать на столь скучном занятии.

— Да ты шутишь! Это очень даже увлекательно. По крайней мере, для того, кто никогда раньше… А как он заработал?

Козявка кокетливо приподняла брови:

— А вот узнай сам! Домашнее задание тебе.

— Это из литературы, что ли?

— Из неё самой.

— Замётано! Завтра отчитаюсь.

— Только чур интернетом не пользоваться!

— Как это???

— А вот так! Сходи в библиотеку и возьми книгу. И найди.

— В библиотеку?! Электронную, что ли?

— Нет, обычную, картонно-бумажную.

— Да ты шутишь, таких уже нет.

— Ещё как есть!

Я сразу загорелся новой идеей:

— Сходишь со мной?

— А ты что, боишься заблудиться?

Я бросил кисточку в банку с краской.

— Анастейша, не буди во мне зверя!

— А то что?

Я протянул к ней испачканные зелёной краской руки:

— Сейчас узнаешь!

— Ой… Ой, Яр, не надо… — шаг назад.

— Не надо, говоришь? — шаг следом.

Малявка пищит и отступает ещё на два шага. Я настигаю её в один и с угрозой нависаю сверху:

— Ну ладно! Не надо, так не надо. Но только если проведёшь меня в библиотеку!

Настя со вздохом покачала головой:

— Какой же ты…

— Грязный шантажист!

— Именно! Грязный — во всех смыслах слова, прямых и переносных.

— Анастасия Сергеевна, ну с кем же ещё в библиотеку ходить, если не с русичкой?

— Ярослав Дмитриевич, но у меня же днём Веня…

— А давай его с собой возьмём.

Она округлила глаза:

— Думаешь, это хорошая идея?

— Ему только на пользу пойдёт!

— Не уверена, он мальчик впечатлительный…

— Да брось, я же с вами, всё будет окей!

Настя вздохнула, сдаваясь:

— Ладно, спрошу у его мамы разрешения…

— Спроси сейчас. А завтра утром я тебя из общаги заберу и отвезу к Вене. И потусим втроём.

Она опустила глаза, обняла себя за плечи.

— Не хочешь? — спросил я с внезапным и сильным волнением.

Сказать она сейчас может что угодно, но я по мимике и жестам пойму, как оно на самом деле. И мне капец как не хочется, чтобы это самое дело было отрицательным. Аж мотор в груди замер. Но Настёна не подвела. Сказала:

— Хочу, — тихо и грустно так. Как будто не хочет хотеть, но провести со мной день — хочет.

Это прямо согрело душу. И запустило мотор. Я с облегчением улыбнулся:

— Не переживай, я буду вести себя хорошо: постараюсь не создавать проблем, а наоборот — решать их. И создавать радость.

— Ладно. Давай попробуем. Создавать радость, — и робкая улыбка осветила такое милое мне лицо.

Я вдруг заметил, что у девушки накрашены глаза — выглядят явно выразительнее, чем обычно. И причёска другая — не банальный хвостик, а какая-то сложная коса. И майка — не с Микки Маусом, старая и растянутая, а чисто белая и более облегающая. Чёрт, это для меня, что ли? Как бы узнать наверняка… Может, и надо поцеловать уже. Чтоб закончить эту дурацкую игру в дружбу и перейти туда, куда давно пора перейти. На новый уровень. С невестой я как-нибудь решу вопрос. Попрошу её прикрыть, в крайнем случае…

Поцеловать ОЧЕНЬ хотелось. Как и перейти на новый уровень. А вот всё испортить торопливостью — нет. Надо знать наверняка. Надо завоевать доверие и… хотя бы купить платье.

— Слушай, нам ведь нужно ещё с тобой в магазин, — напомнил я. — Наряд приобрести для приёма. Такие вещи в последний момент не делаются.

— Ой… а когда?

— Это ты скажи, супер-занятая барышня.

— Ну тогда… может, я совсем отпрошусь завтра от Вени… Сходим в магазин и в библиотеку.

— Отличный план!

Мы вместе с ней отнесли краску в подсобку, вместе оттёрли мне растворителем руки и вместе пошли в группу. А примерно через час я отвёз свою очаровательную надзирательницу в общагу, и мне стоило серьёзного усилия над собой не поцеловать её на прощание. Но я взял себя в руки и решил потерпеть до благотворительного вечера. Вот когда ей уж точно не отвертеться!

Глава 22. Необычное утро

Настя

Конечно, Тамара Владиславовна была не в восторге от моей просьбы о выходном посреди недели, но деваться ей некуда: она и так постоянно мучается чувством вины, что не может платить мне больше. Подкармливает борщами и подпаивает чаем с домашней выпечкой. Заочно. Сама она на работе постоянно, но Веня прекрасно исполняет роль радушного хозяина. Вскоре после нашего разговора с его мамой мне внезапно пришло сообщение с незнакомого номера: