Заложница в академии

Она встаёт с гордо поднятым подбородком, так что Рейв даже глаза закатывает от этого вида. Прикрывается волосами — да что он там не видел за этот безумный вечер — и чёрной птицей растворяется в грозовых облаках.

Глава тридцатая. Ловушка

|ЛОВУШКА, и, ж.

1. Приспособление для поимки, захвата, ловли кого-чегонибудь.

2. Опасное место, где можно погибнуть.

3. перен. То же, что западня|

Шеннен Блан хороша с распущенными волосами и все знают, что она их так носит только в особенные дни. У неё чёрные прямые, сверкающие пряди, как с картинки шампуня. Они струятся по спине до лопаток, обрамляют белоснежное лицо.

— Привет, Рейв, — у Шеннен очень ровные губы. Чёткий контур, вишнёвый цвет, идеально симметричные, полные. Не сухие и не потрескавшиеся.

— Я хотела с тобой кое-что обсудить, — она улыбается чуть-чуть, самыми уголками губ, будто боится скорого появления морщин.

От неё пахнет лавандовой солью для ванн, Рейв даже может сказать какой именно фирмы. Его мать предпочитает именно такую соль и две трети её подруг тоже, и каждая вторая студентка академии. Приятный, простой, ненавязчивый запах.

А потом Рейв дёргает головой как охотничья собака учуявшая добычу и глаза Шеннен сначала немного распахиваются в удивлении, а потом она делает невозмутимое лицо.

В нос бьёт сладко-терпкая макадамия. Брайт Масон шагает по аллее задрав голову к солнцу, с наушниками в ушах и улыбкой на лице.

Её пшеничные кудри скручены в две шишки на макушке, нижняя их часть прикрывает плечи и спину, змеится до самой поясницы. На носу как обычно очки-кругляши, вместо пальто чёрная кожанка.

У Масон потрескались губы после вчерашнего, волосы торчат будто она их не расчёсывала. Она выглядит ратрёпанной, заспанной, будто совсем не отдохнула. Её модный рюкзак расстёгнут и оттуда торчит горлышко бутылки воды.

— Рейв, мне подойти позже? — очень-очень вежливо интересуется Шеннен.

— Нет, говори.

Он сглатывает, кивает и через силу отрывает взгляд от Брайт Масон. Она как раз останавливается, перехваченная Энграмом Хардином.

— Через неделю бал и если мы утвердим помолвку нам стоит прийти туда вдвоём.

Рейв никак не может вникнуть в тему разговора.

Бал? Помолвка?

— Я не стала тебя тревожить две недели назад, взяла тайм-аут, ну ты понимаешь…

Рейв кивает. Это дань вежливости. Он сам должен был сообщить о своём решении и публично сделать предложение, а она должна была сделать вид, что забыла подойти к нему первая, как и обещала. То что Шеннен пришла теперь — её уступка. Она намекает, что всё ещё заинтересована в помолвке, несмотря на то, что Рейв о ней забыл.

— Вчера меня напугали, что твой отец приезжал из-за какого-то важного дела и что твой авторитет пошатнулся, но… — Шеннен многозначительно молчит, поджимает губы. — Кажется всё в порядке. Если ты согласен, то я тоже.

— Хорошо, — сухо отвечает Рейв.

Он согласился? Кажется да. Это можно расценивать, как согласие.

— Вот и договорились. Я буду в чёрном, разумеется. Встретимся на балу.

Она разворачивается и уходит, а Рейв поднимает голову и на секунду зажмуривается, пересиливая себя, чтобы не вцепиться зубами в костяшки пальцев от бессилия.

Неужели ему действительно нужно так далеко зайти?

Он совсем свихнулся, это точно. Правда в том, что Брайт Масон стало слишком много в его жизни. Вот уже три дня подряд она буквально повсюду. Она снится ему в таком виде, что с утра все мысли тоже о ней.

Теперь он видел Брайт обнажённую, Брайт в его толстовке, Брайт-Сирену.

И ему всё это так понравилось, что до сих пор при каждом воспоминании перехватывает дыхание.

Её поцелуй, его поцелуй в её колено, их лодка с небом над головой, её магия под водой. Ветер в её волосах, её гибкое тело.

Её обнажённое тело прикрытое волосами.

Она — хрупкая в его толстовке.

Лунный свет на её голом плече.

Её улыбка через плечо. Её тепло. Её голос. Её песня. Её дыхание. Её запах. Её улыбка. Её смелость. Её тайны. Её доверчивость. Её просьба раздеться. Её просьба довериться. Её рычание. Её “Нет! Нет! Нет, я сказала!”

Рейва морозит будто поднялась температура и он торопится осмотреться по сторонам, не видел ли кто эту наиглупейшую сцену, как он тут стоит запрокинув голову и, наверняка, улыбаясь небу.

Что может быть абсурднее?

— Хей, Хейз? Ты как? Странно выглядишь, — Листан приближается, откидывает с лица белые волосы и потягивается будто разминающий кости кот. — Что? Птичка в клетке?

— Ч-что?.. — Рейв рассеянно моргает.

Птичка?

В клетке?..

Брайт?

— Ну Блан, кажется вы теперь пара?

— Откуда ты…

— Да все знают, что она выбрала тебя. А у тебя разве были варианты? Скоро бал и, полагаю, вы публично расшаркаетесь перед родителями друг друга?

— Родители… — Рейв будто спит. Его мысли скачут от обнажённого плеча Брайт Масон к её сухим горячим губам и обратно.

— Я всё хотел тебя спросить, твой отец на днях просил найти тебя… мы искали, но ты пропал со всех радаров. В чём дело?

— Ни в чём. Мне нужна была помощь в одном деле, но я справился сам.

Отец. Он даже дал “друзьям” наводку. Как изобретательно!

— Значит всё в порядке? Не хотел спрашивать, но ты в последние дни как в воду опущенный… Все выходные просидел в комнате. Не участвовал в охоте… Не ходил в бар…

— Да. Да, всё хорошо.

Рейв кивает на крыльцо академии и они с Листаном идут к высоким дверям.

— А девчонка сегодня опять будто светится, видел? — шепчет Листан кивая на — ну конечно — Брайт Масон, стоящую на верхней ступеньке.

Та как раз в эту минуту отворачивается от скачущего перед ней Энграма, смотрит прямо на Рейва и он может поклясться, что розовое золото её глаз становится темнее и теплее.

Губы чуть шевелятся, будто она хочет сказать “Привет”. Пальцы подрагивают, будто хотят… потянуться к Рейву? Помахать в знак приветствия?

Она отворачивается почти сразу, а в груди ещё долго и очень отчаянно жжёт послевкусие этого мимолётного контакта.

— Ты что за ней следишь? — холодно спрашивает Листана Рейв и спокойно проходит мимо Брайт Масон, впрочем, слегка задев рукой её сумку, будто не может без этого обойтись.

— А если и так? Знаешь, о ней всё время говорят парни! Вчера между третьей и четвёртой бутылкой мы рассуждали на её счёт… — он многозначительно подмигивает.

— Вы говорили о Сирене? Серьёзно? — Рейв хорошо знает, что это за разговоры.

Обычно парни собираются в баре, пьют красный ром и болтают о делах, быстро перетекающих в рассуждения на тему девчонок. В список не попадают Иные или те представительницы “Новых Истинных” в чьей чистокровности есть сомнения.

А тут… Сирена?

— А что? Знаешь, с тех пор как она тут крутится многое изменилось, — тянет Листан. — Три недели прошло… Все как-то попривыки, что она не совсем человек… посмотрели на дело под другим углом. Она всё ещё Иная, но… экземпляр-то оригинальный, м?

Листан уже набирает в грудь воздуха, чтобы продолжить, как под ноги ему попадает белоснежное облачко — Лю Пьюран.

Летят тетрадки, учебники. Она громко вздыхает и начинает собирать свои вещи склонившись к ногам Листана будто в поклоне, а он растерянно за этим наблюдает, даже не пошевелившись.

— Ты поцарапал мои очки, — тихо бурчит Облачко, едва разогнувшись.

— Что, прости? — в голосе Листана ледяная насмешка.

— Ты… брал мои очки на прошлой неделе и поцарапал.

Он хмурится, уголки его губ дрожат, брови ползут вверх.

— Ты что несёшь, Иная? Какие очки?

— На старостате. Ты схватил мои очки, а потом бросил их на парту и они поцарапались, — белая кожа Пьюран идёт пятнами, она решительно смотрит на Листана.

Похожая на воробья, смелая дурочка.

— И что? Хочешь, чтобы я заплатил? — Листан коварно улыбается, а Пьюран идёт пятнами ещё больше. Теперь она просто пунцовая до самой шеи.