Страница 90 из 90
В чипе, которую ему оставил Кавендиш в качестве наследства, описывался способ повернуть вспять стабильное слияние с полем, точнее, снова его разорвать — результаты исследования, закрытого и засекреченного сто семьдесят лет назад. Из восемнадцати магов-преступников, на которых ставили опыты, выжили только двое, и оба были потом уничтожены. Для обычных эсперов такой способ никуда не годился по нескольким причинам.
Во-первых, маг, который попробовал уже жить без браслета, к прежней жизни уже не вернулся бы добровольно. Даже если бы хотел, ложное чувство контроля над собой и своими способностями внушало эсперу, что время ещё есть, а потом приходило ощущение превосходства и власти над судьбой, и вопрос с блокиратором отходил на десятый план.
И во-вторых, метод ничего не гарантировал. У мага, если он вдруг решился бы поэкспериментировать над собой, было три варианта, или он умирал, или он оставался таким же, как был, или у него получалось вернуться в прежнее состояние. Первый вариант выпал шестнадцати подопытным, двоим — второй, то, что ничего не вышло, смогли определить только через несколько месяцев, а третий вариант так и остался в теории.
Однако дядя Эл оставил ему и запасные браслеты, и инструкцию, значит, догадывался, что подобное может произойти, и тогда у Павла будет выбор, попробовать вернуться к нормальной жизни, или скрыться на островах, где его найдут и убьют, как бешенное животное — все слетевшие с катушек маги рано или поздно выдавали себя, чувство самосохранения у них пропадало напрочь.
Павел поёрзал, выбирая удобное положение тела, подумал в последний раз, что с яхтой и двадцатью миллионами вполне можно прожить яркую, хоть и недолгую жизнь без всяких браслетов, и начал себя убивать. Жёстко и жестоко. Он останавливал сердце, корёжил собственные лёгкие, творил с печенью и почками такие вещи, какие даже в пыточных делают редко и только по особому приказу, сколько раз он терял сознание — уже не считал, от боли зубы крошились до самых корней, а губы были искусаны в лохмотья. Можно было остановиться в любой момент, и вылечить себя, но это бы означало, что всё придется начать заново, а Веласкес сомневался, что ещё раз решится на такое.
. Организм боролся — маги просто так не умирают, по непонятной причине тяжёлые ранения лечились с трудом, зато смертельные, пока фатально не повреждён мозг — почти всегда, хоть и очень долго, особенно после перехода в разряд просто тяжёлых. У метода был критический недостаток — нельзя было точно, даже глядя со стороны, сказать, в нужный ли момент маг остановится, не останется ли у него слишком много сил, или слишком мало. В первом случае — пустая трата времени, во втором — смерть, и где-то между ними то, что давало Веласкесу надежду. Но сил становилось всё меньше и меньше, и когда Павел разорвал себе брюшную артерию и не смог её срастить, то понял — это конец. Не потому, что остановился, а потому, что переоценил свои силы, зашёл слишком далеко.
Грудь сдавило, десять килограмм чёрного кота улеглись у него на груди, маленький ягуар зарычал, словно собирался напугать смерть. Павел слегка сжал джойстик, кокон загудел, инъекторы присасывались к телу, практически уже мёртвому. Загорелись красные огоньки, повреждения организма были слишком тяжёлыми, анализатор подал сигнал на подключение связи с больницей, но самого модуля связи не было — его удалили заранее. Тело мага дёрнулось несколько раз, и замерло.
На удалённом на семьсот километров от Парадизо острове, Виктор Лапорт с трудом тащил за ногу покрытое трупными пятнами тело Мишель Горовиц. Найденные трупы он сваливал в яму, выкопанную Сейду Перейра, они постепенно заполняли братскую могилу. Вперемешку — свои и чужаки.
Когда он в первый раз добрался до укрытия, Минковский был ещё жив, пули прошли через череп, практически не задев миндалевидное тело. Толстяк лежал без сознания, не дышал, сердце не билось, но Виктор примерно представлял, что с ним происходит. Внутри продолжали идти обменные процессы, критические повреждения запечатывались, благодаря фибринолизу кровь оставалась жидкой и перемещалась по организму сокращением сосудов, позволяя мозгу восстановиться в первую очередь. Никаких гнилостных процессов за трое суток, кожа оставалась гладкой, роговицы — чистыми, владелец оружейного магазина даже выглядеть стал лучше, чем до появления чужаков. Лапорт не стал дразнить судьбу, и ножом кое-как откромсал Минковскому голову. Зато остальные маги были абсолютно мертвы, тут ничего делать не пришлось.
Виктор был очень слаб, и очень зол. Раньше, до того, как попасть на этот остров, он жил беззаботной жизнью, среди родственников, друзей и хороших знакомых. Теперь ему предстояло жить среди врагов. Тех, кто привёз его сюда, и тех, кто его здесь бросил.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ