Цифраторий

Молчание затягивалось; казалось, Кали спит с открытыми глазами.

— Вас испугал океан? — спросил Виктор. — Почему?

— В детстве… Я едва не утонула, а мой младший брат… До сих пор не могу смотреть на воду.

— Виар-сеансы не помогли?

Она как-то неуверенно покачала головой.

— Вы ведь даже не пробовали? — без всякого осуждения произнес Виктор.

— Мне предлагали. Но… Я не хочу тратить на это лайки и время. Я все равно большую часть жизни провожу в космосе или на суше.

— Вы работаете на корабле? — догадался Виктор.

— Да, я старший помощник пилота круизного лайнера.

— Звезды… Я подозревал нечто подобное.

— А это правда, что у меня взорвется голова? — наконец-то в ее голосе появился хоть какой-то оттенок.

И это был оттенок страха.

— Нет, конечно, нет, — поспешил успокоить ее Виктор и позволил себе улыбнуться.

— Но я слышала…

— Поверьте, все это чушь. Инфа, конечно, бывает опасна и вредна для здоровья, но голова от нее точно не взрывается. Если только образно.

Часть 4

Он слышал этот миф не раз, хотя и не понимал, откуда тот взялся. У инфоманов не взрывались головы. Ну уж точно не в его практике и практике его коллег. Со временем мозг инфомана переставал справляться с обилием поступающих данных, группировать, раскладывать их по полочкам и превращался в огромный захламленный чердак. Как правило, на первой стадии инфоманы с маниакальной одержимостью поглощали любые сведения, на второй — частично теряли память, а на третьей — недостающие фрагменты заменялись вымышленными… На самом деле никто точно не знал, что происходит на третьей стадии. Перегруженный мозг как будто самоочищался, не в силах вынести гигабайты инфы.

— Так почему вы решили, что…

Виктор не хотел произносить это неприятное слово из семи букв. Одно дело, когда пациент что-то подозревает, но все еще надеется, что обойдется. И совсем другое, когда опасения подтверждает специалист — заносит свой наточенный топор, как палач из средневековья, чтобы одним ударом расколоть хрупкую надежду на несколько частей.

— Вчера… — Кали задумалась, прокручивая в памяти не очень приятные события. — Было так странно. Я вдруг почувствовала страшную пустоту в своей голове. А потом словно кто-то распахнул в ней дверь и сказал: «Ну, Кали, чего же ты ждешь?!! Вперед, заполни ее. В мире столько всего интересного, помимо безмолвного космоса и ледяных звезд». В итоге я просидела всю ночь в нейросе, пока просто не вырубилась от усталости. Не могла остановиться, вела себя как умалишенная. Смотрела, читала, слушала все подряд. И получала от этого какое-то нереальное наслаждение, которое раньше никогда не испытывала. Понимаете, я прочла два десятка статей о специфики выращивания соевых бобов на Марсе. Бобы… — она истерически хихикнула. — Какие бобы? Откуда они вообще оказались в моей ленте? Они мне даже не нравятся… Шла от ссылки к ссылке, будто выслеживала кого-то… Теперь не голова, а выгребная яма: биологизация технологий выращивания бобовых культур, влияние полифункциональных биопрепаратов на микробиологические процессы в ризосфере и продуктивность бобовых культур и… все в таком духе. Цифры, графики, схемы… Как только очнулась, сразу решила обратиться к вам.

Виктор знал сотни подобных историй. Молекулярный диетолог ни с того, ни с сего начинал интересоваться теорией струн и составом лунного грунта. Менеджер по космотуризму — гибелью Титаника и убийством Джона Кеннеди. Дизайнер виар-миров — разведением крупнорогатого скота в Гринвуде и производственным циклом акваферм. И всегда эти истории начинались вот так — странно, невероятно, комично и жутко одновременно.

— Хорошо, что не стали затягивать.

— Значит, я — инфоманка?

— Не расстраивайтесь. Исходя из того, что я слышу, у вас начальная стадия. Самая ранняя. Это лечится без каких-либо последствий для организма.

Но Кали предсказуемо расстроилась. Ее разум потянулся к звездам — туда, в бездну космоса, оставляя полуживую аву в кабине космического лайнера и рисуя ужасающие картины взрывающихся человеческих голов.

— До вчерашнего дня были похожие симптомы? Я не говорю конкретно про марсианские бобы, а в целом… Необъяснимая тяга к знаниям. Особенно к тем сферам, которыми вы никогда не интересовались.

Кали покачала головой:

— Не помню такого.

— Хорошо.

— Инфошторм?

— Точно нет.

— Инжекторы… Часто прибегаете?

Кали гневно дернулась, словно от непристойного предложения. И Виктору показалось, что если бы не ограниченное виар-пространство, то она наверняка сбежала бы, громко хлопнув дверью напоследок. Впервые с того момента, как они оказались среди ярких звезд, она решила посмотреть на него — резко обернулась, обжигая странным взглядом, — смесью обиды и осуждения.

Виктор даже немного растерялся и отвел глаза, не понимая, какую одну из тонких душевных струн задел его безобидный вопрос? Наука и технологии развивались не просто стремительно, а неслись со скоростью света, оставляя далеко позади себя стандартные методы обучения. Высококлассные специалисты по астронавтике, биоинженерии и кибернетике нужны были здесь и сейчас, а не через несколько лет. И без инъекций, забитых полезной инфой… Ему совсем не нравилось, куда ведут его собственные мысли — к оправданию этого мухлежа и мошенничества, этой чудовищной несправедливости. Он презирал этот совершенно жульнический способ получения знаний — без усилий, без пота и слез, без проб и ошибок. Но почему инфоинжекторы презирала Кали?

— Кололи себе что-нибудь в последнее время? — серьезно спросил он.

— Я… — гнев неожиданно сменился стыдом.

Колола, понял Виктор. И вновь задумался о причине негодования пациентки. Теперь источник ее раздражительности казался еще более странным.

— Послушайте, я вас совсем не осуждаю, — произнес Виктор, и ему самому стало очевидно, что осуждает. — Обычное дело. Но мне нужно знать… Чтобы подобрать оптимальный курс лечения. Один правильный шаг к выздоровлению вы уже сделали. Обратились ко мне. Осталось определить возможную причину вашего… недуга.

— Знаете, я всегда считала инжекторы чем-то… нечестным, — начала оправдываться Кали, и Виктор подумал, что если бы она говорила сейчас с ним в реальности, то непременно бы покраснела. — Это как решать кроссворд…

— Пользуясь поисковиком в нейросе, — с улыбкой закончил он, понимая, что встретил родственную душу.

— Но позавчера на борт установили новое оборудование, обновили интерфейс. А я… всего неделю назад прошла переквалификацию. Мне так не хотелось снова копаться в инструкциях, запоминать, заучивать. Почти вся команда залила в себя инфу.

— То есть, я правильно понимаю, что это был ваш первый инфоукол?

— Да. Правда. Шанли, наш бортовой врач, сказал, что переживать совершенно не о чем, — Кали засопела, видимо, представляя, как ее кулак влетает в физию этого самого Шанли. — Думаете, дело в этом?

— Уверен, — смело подтвердил Виктор, с радостью осознавая, что собрал этот несложный паззл, и через неделю пациентка, скорее всего, забудет о своей болезни, как о страшном сне. — Побочный эффект. Очень редко, но такое, к сожалению, случается. Мозг просто не адаптировался к новому способу получения данных. Однако, если у вас есть предрасположенность к инфомании, в дальнейшем я бы рекомендовал воздержаться от подобных инъекций.

— И что мне теперь делать? — с надеждой спросила Кали, и в глазах ее ярко вспыхнули голубые звезды.

— Ничего страшного. Выпишу вам инфоблокаторы, успокоительное и снотворное.

— А эти инфоблокаторы…

— Не опаснее витаминов. Только не забывайте их принимать в течение семи дней. И главное — спите побольше, чтобы ваш мозг отдохнул и расставил новую инфу по местам.

Рецепт отправлен, сообщила Аманда.

— Спасибо, — произнесла повеселевшая Кали и прервала связь.

Виктор вернулся в реальность и, полностью удовлетворенный работой, потянулся в кресле для виара. Это был чудесный сеанс — спокойный и результативный, без накладок, если не считать смены локации. После таких сеансов он ощущал себя одухотворенным, нужным и почти всемогущим. Он стал ровно на десять тысяч лайков богаче и помог испуганной женщине, которая любила звезды больше всего на свете. И теперь благодарная Кали Тхакур будет вновь счастливо бороздить безмолвный космос, а он отложит еще немного средств на оттиск для цифратория.