Страница 9 из 32
Но её, всё равно, зачислили в проститутки, наркоманки и в члены какой-то тоталитарной секты. Настя не спорила – себе дороже, испортишь не только настроение, но и аппетит. Бабушек, всё равно не переубедишь, а нервы истреплешь.
Вот и сейчас – навстречу, по лестнице, неторопливо поднимался тот самый пенсионер Махорский, ставший невольным свидетелем некрасивой сцены у дверей Люськиной квартиры.
Пенсионер шествовал неторопливо, в руке у него болталась допотопная авоська, в авоське наблюдался пакет кефира и булка свежего хлеба.
– Семь утра. – широко зевнув, хмыкнула Настя. – Да, конечно, потом ни хлеба, ни кефира в магазинах не купишь по любому. Закончатся!
Пенсионер окинул Настю взглядом, полным неприязни, фыркнул, точно нашкодивший кот и вместо приветствия, буркнул:
– Что, прямо с утра и по мужикам? Неймется поди? Вырядилась-то как! А, приличные люди весь вечер ругались, из-за тебя, между прочим. Так плакала, бедная девочка, так плакала, навзрыд! Накупили квартир, буржуи недобитые, приличным людям житья никакого от вас не стало, всё прутся и прутся. – и Махорский зашагал вверх, продолжая ворчать себе под нос, а Настя, пожав плечами, продолжила спуск.
И, чем это она, скажите на милость, неприличная? В отличие от той же Люськи и учится, и работает, по чужим квартирам не шастает, чужой коньяк, на халяву, не лакает. Нет, вот она, Настя – плохая, а Люська – хорошая. Соседка от безделья и с бабками у подъезда посидеть может, лясы поточить, а ей, Насте, некогда. Она весь день в бегах, как Найда. И мужа у неё нет, скандального, а про родство близкое с главврачом местной больницы, девушка и заикнуться боялась. Дом битком набит скучающими пенсионерами, а тут, такое! Да под её дверями очередь выстроится до самого супермаркета, в три ряда, из страждущих и страдающих. Нет, пусть уж лучше её считают проституткой, чем узнают о том, что у неё папа – невролог.
Настя, выйдя во двор, обомлела от обиды, затем, покраснела от злости – на капоте её малышки красовалась надпись, сделанная чем-то белым, большими, слегка кривоватыми буквами. Слово «шалава» на машине совершенно не порадовало Настю этим, совершенно сумасшедшим, утром.
– Кому ж это неймётся? – девушка, скрипя зубами от бессильной злости, полезла за тряпкой – благо, краска оказалась свежей, оттиралась легко при помощи обычного растворителя и не совсем цензурных выражений. – Скотина.. Мишка? Точно, Мишка. Вот же жук! Лучше бы за своей разлюбезной Люськой следил, а то совсем с катушек девка слетела от ревности.
Краску оттереть получилось достаточно быстро и Настя, в последний раз придирчиво осмотрев дело рук своих, наконец-то, отправилась в дорогу.
Суббота. Осень. Почти середина октября.
Еще вчера стояло тепло, а сегодня переменчивая погода решила показать свой капризный нрав.
Кажется, настроение должно быть бодрым, день – прекрасным, а люди вокруг – чудесными.
И, ничего подобного – на трассе, прямо на выезде из города, уже толклись люди. Пара машин, не разъехавшись, загородила проезд, собирая, первую в этот день, пробку. Но Насте удалось проскочить, благодаря размеру и маневренности. А дальше, вырвавшись на простор, девушка и думать позабыла о вредных соседях и прочих бытовых неурядицах.
Согласно авторитетному мнению навигатора, ей ещё пилить и пилить, и Настя пилила, не отвлекаясь на внешние раздражители, попутно размышляя о том, от чего же, именно ей выпала сомнительная честь отправиться в злосчастное Гадюкино? Могли ведь командировать кассира Ирочку, женщину глубоко положительную, обстоятельную, но скучную, по мнению Насти.
Но, Ирочку не отправили. Как же – ревнивый муж, дети и прочие хлопоты, а вот её, Настю, можно и дёрнуть. Молодёжь же.. Какие такие важные дела могут образоваться у такой свиристелки, не обременённой ни мужем, ни детьми, ни внуками.
А и ладно!
Настя включила любимый фолд-рок и принялась подпевать, страшно фальшивя:
– Стрелооок.. Этому миру нужен новый стрелооок!
Дорога незаметно привела её к нужному повороту – «Берёзки».
Прочитав надпись на табличке, девушка решительно свернула и поехала дальше. Вопреки её опасениям, к неизвестным «Берёзкам» вела вполне приличная дорога, почти без ям и прочих прелестей, а вот дальше.. Дальше навигатор загадочно и внезапно отключился и, как ни пытала Настя современный гаджет, до сих пор ещё ни разу её не подводивший, тот отвечать на вопросы отказывался категорически.
«Берёзками» прозывался небольшой такой посёлок, славный домишками, уютно спящими под разноцветными крышами и многочисленными берёзовыми аллеями. Берёзки в это время года, выглядели замечательно нарядными, игриво шелестели листвой и приветливо размахивали ветвями.
Насте было не до смеха – дорога закончилась, раздвоилась или, даже, размножилась и в каком таком направлении искать Гадюкино, девушке предстояло угадать методом тыка.
Требовалась помощь зала, то есть, местных аборигенов, которые попадаться на глаза, путешественнице на «Матизе» от чего-то не спешили.
Покинув тёплый салон автомобиля, Настя поёжилась – да, курточку надо бы одевать потеплее, а не куцегрейку на рыбьем меху.
«Зато – красиво!» – утешала сама себя Настя. Ветровка продавалась дешевле остальных курточек и прибыла в город в единственном экземпляре. Настя, это обстоятельство специально уточняла – терпеть не могла светлоглазая брюнетка встречать девушек в точно такой же одежде, как и у неё.
Девушка ласково погладила мягкую ткань. Куртку она купила случайно, забредя на рынок и наткнувшись на старого, грустного корейца. На рынок Настя заехала по поручению завхоза – прикупить в местной пекарне чего-нибудь вкусненького к чаю у горбоносого, веселого турка, обладателя роскошных усов и объемного пуза. Завхоз человеком был нужным, любил турецкие сладости, а Насте, всё равно, ехать по пути. Прижимистость Михалыча Настей оправдывалась – должность такая, сама о себе говорящая. Уважал лакомка-завхоз баклаву и гюллач, готовили и продавали эти вкусности только на рынке, вот и встретилась Настя с корейцем, став счастливой обладательницей ярко-красной обновки, радующей глаз сочностью цвета и относительно дешевой ценой. Под черные джинсы и белые кроссовки – самое то! Ясноглазая, темноволосая смуглянка Настя выглядела в новой курточке настолько хорошо, что кудрявая Анжелка из бухгалтерии, презрительно скривив губы, обронила коротко: «Дичь!» – и захлопнула дверь, пряча от девушки слегка расстроенную физиономию.
Анжела считалась на фирме не только первой красавицей, но и признанной модницей и наблюдать за кем-то, выглядевшим чуть лучше неё, не могла. Потому-то и придиралась к Насте всякий раз – то она пакеты перепутала, то не туда отвезла, то поставила на важных бумагах огромное жирное пятно, хотя все видели, что упаковка на документах целая, а в руках курьерши никакой шаурмы не наблюдалось.
Но, то – мелочи. Настя настойчиво продолжила поиск аборигенов.
Вот уже несколько минут девушка бесцельно бродила вокруг магазина – местного очага цивилизации, но, пока что, никого не встретила, да и сам магазин оказался закрыт, что весьма Настю удивило.
«Какие-то тут неправильные пенсионеры живут – размышляла Настя, припоминая раннюю пташку, пенсионера Махоркина. – или, на наших пагубно город повлиял? Шумный, суетной? Хотя, здесь же, почти деревня – коровы там, козы и прочая живность».
– Здравствуйте, девушка. – строгий голос прозвучал за спиной так внезапно, что Настя, подскочив всем своим организмом, резво развернулась, уткнувшись разом во что-то необозримо-синее и мягкое.
– Ой! – пискнула она, отскакивая. – Извините. Это я от неожиданности.
– Бывает. – необъятно-синим оказался плащ, одетый на тучную даму, габаритную, на две головы выше Анастасии, да еще покачивавшуюся на каблуках-шпильках. Шпильки кряхтели, но крепились. Дама участливо смотрела на девушку.
– Заблудилась, милая? – участливо поинтересовалась она, звякая связкой ключей. – Смотрю, топчешься на пятачке. – и она кивнула на забетонированную площадку перед магазином.