Страница 30 из 40
– Алла не звонила? – отец заглянул в комнату.
Напугал. Настолько Ярослав погрузился в свои размышления об Оксане.
– Нет. А должна была? – он щелкнул ручкой.
– Хотела поговорить с тобой. Я не знаю.
Внутри головы словно кипяток растекся, вымыв все предыдущие мысли, а новые не принес. Ярославу не хотелось предполагать, придумывать причины для разговоров с сестрой. Они в последнее время всегда выходили неприятными, и касались матери, ее состояния, сообщений от лечащего врача, по совместительству родной теткой Алкиного мужа, пространных размышлений на тему, как болезнь подтачивает личность. А сейчас еще сестра умалчивает что-то от отца. Тот чувствует и беспокоится.
– Я позвоню ей позже, пап, – пообещал, стараясь придерживаться будничного тона.
Отец пожал плечами и позвал ужинать. Только сейчас Ярослав понял, что хочет есть до урчания в животе, а по всей комнате одуряюще пахнет жареной картошкой.
– На тебя сосиски варить?
– Давай две.
Дождавшись, пока отец уйдет, парень набрал сестру. Она взяла сразу, словно сидела с телефоном в руках и ждала. Впрочем, может так оно и было, не ждала, конечно, просто работала, или малой спал, а Алла следила, чтобы его ничего не разбудило, даже звонок от брата.
– Ты что-то хотела? – спросил Ярослав без обиняков.
– Не то, чтобы хотела, – замялась Алла. – Ты как считаешь, у мамы с головой в порядке?
– Аля, у нее рассеянный склероз, – устало ответил парень. – Симптомы ты знаешь. Потери рассудка среди них нет.
– Знаю, – грустно согласилась сестра. – Просто…
Она замолчала. Ярослав вздохнул. Кажется, хоть дело и касается матери, появилось что-то новенькое – все старенькое Алла выкладывала быстро.
– Мама сказала, что мой папа – другой человек, а не мой папа, – выпалила, на одном дыхании, как пулю выпустила.
Ярослав не понял, что именно сестра имела в виду. Никто бы не понял. Но разбираться – желания не возникло. Напротив, хотелось перемотать все заново, до того момента, когда он набрал телефонный номер. Или просто забыть. Или, чтоб Алла призналась в глупой шутке. Или в путанице с недосыпа.
Однако Алла продолжила. Сбивчиво, конечно. Но относительно понятно. И новость, действительно, была дикой и ошеломляющей. Мать выходила за отца, будучи в положении от другого? Это возможно? Папа знает? Или нет? Не может быть, чтобы не знал!
Как к этому относиться – не знали ни сестра, ни брат. Пожалуй, да, в этом случае проще думать, что у матери что-то с головой. Списать все на диагноз, даже если в него входят совсем другие признаки.
– И ты что? – Ярослав потер переносицу.
– Не поверила, конечно. Но она мне имя назвала. Рассказала, что они втроем дружили. Хотя, как дружили. Тот, ну… – она хмыкнула, не зная, как сказать, – Был перспективнее, из хорошей семьи. Все маме говорили, что за него надо держаться. Вот она и держалась.
– А папа?
– Он просто все время оказывался рядом.
Семейное это у них что ли? Ярослав чуть ли не до боли стиснул зубы. Он ведь тоже, так с Дашей дружил. Додружился. Теперь вот – Оксана. И он опять сомневается, нужно ему это все, проблемы, соперничество. Повторение пройденного. И у него опять пересдача?
– Чего молчишь? – спросила Алла.
– А чего я должен сказать? – Ярослав и вправду чувствовал полную растерянность.
– Не знаю.
Теперь они молчали вдвоем. Телефонному оператору капали деньги. Слова обесценивались, а молчание медленно превращалось в золото.
– Не хочешь поговорить с отцом? – наконец, решился нарушить его парень.
– С чьим? Моим или твоим? – как-то подчеркнуто безразлично отозвалась сестра.
– Нашим! – едва ли не рявкнул Ярослав.
Телефон, видимо, не выдержав накала, приглушенно пискнул, и вырубился. Оставалось только невидяще таращится в черный экран, заново прокручивая в голове весь разговор, проживая повторно эмоции, пытаясь прийти к какому-то решению. Собственно, оно было только одно – поговорить с отцом. Алла, видимо, надеялась на брата, оказавшись вдруг в положении приемыша, бастарда, скатившись с верхней лестницы первенца. Но Ярослав-то тоже – не железный.
Отец же, устав ждать, пришел снова. Встал напротив сына.
– С матерью что-то? – поинтересовался проницательно.
Тут бы все ему и выложить, Алка бы только порадовалась, ей-то что – она с души все скинула. Но Ярослав лишь упрямо тряхнул головой.
– Все по-старому.
Отец кивнул. Парень посмотрел на него, словно впервые. Ведь не старый еще, по современным меркам, но совершенно седой и какой-то высохший, потухший. Если мать сказала правду, то он-то, наверняка, тоже ее знал. И нес с достоинством долгие годы. Даже не подавая вида, что что-то не так. Это болезнь жены его изменила до неузнаваемости, высосала жизненные соки, а не ее обман.
– Пап, ты жалеешь о чем-нибудь? – вырвалось у Ярослава.
– В смысле, о жизни?
– Да.
Отец задумался, словно прокручивая в своей голове прошедшие годы, перематывая их, как кинопленку, оценивая эпизоды и сцены.
– Нет, – опустил ладонь на плечо сына, как припечатал. – Смысл жалеть?
– Ну, да. А чего бы ты переиграл, если бы дали?
– Странные ты вопросы задаешь, Яр. Но… Наверное, бы один момент жизни я хотел переиграть.
Вот сейчас он скажет. Ярослав почувствовал, как сердце подступило к горлу, как горячая волна пробежала по телу, а потом сменилась зябкостью, даже руки заледенели. Признается, что надо было поспешить, оказаться у мамы первым, отодвинуть того, перспективного… Но тогда – как же Алка? Вдруг возьмет и откажется от нее? Перечеркнет ее существование, как досадной ошибки?
– Нашу с мамой свадьбу, – просто ответил отец. – Ее ведь и не было, можно сказать. А мама хотела праздника, большого. С фатой и белым платьем, таким, как у принцессы. Мы ведь пошли, просто расписались, а вечером попили торт с «Прагой».
– И все?
– Все. Не сомневайся.
Он, конечно же, не имел в виду ничего особенного. Но Ярослав будто услышал ответ. Не сомневайся. Ни в том, кто отец Алле. Ни в том, что если человек твой, и ты это просто всеми волосками чувствуешь, за него стоит бороться.
13 Негативизм
Оксана приходила в больницу к Толику через день, чаще не получалось: учеба, да и мама нашла ей подработку в небольшом бутике, у своей подруги. Уставала страшно. Казалось, что теперь времени не хватает ни на что. Но ведь Толик – не тот случай, когда можно за счет него выкроить свободную минутку. Живым человеком нельзя пренебрегать. Особенно, если этот человек болеет.
Девушка покупала какие-нибудь вкусности – и ехала, надеясь, что настроение парня сменится с курса «Север» на курс «Юг». Что сегодня Толик перестанет куксится, обижаться непонятно на что, припоминать какие-то досадные мелочи, которых полно в отношениях, даже если им без году неделя.
Порой к Оксане присоединялись Ольховская и Григорьева. Тогда общая натянутость исчезала. Толик мило улыбался, шутил и был, в общем-то давно знакомым парнем. Лена и Янка делились новостями, рассказывали сплетни о преподах и общих знакомых. Оксана так не умела: во-первых, характер не тот, во-вторых, чужих ушей море. Но девчонок ничего не смущало. Может быть поэтому Толик и куксился с ней одной, скучал? Даже когда он стал выходить с девушкой в больничный холл или парк – в редкие сухие дни, большей частью молчал.
Оксана натянуто предлагала какие-то темы для разговора, пыталась вспомнить шутки, анекдоты. Дотягивалась до затянувшихся и местами уже полностью заживших царапин, но отдергивала руку, словно боялась обжечься.
Пашка тоже приезжал. Но не с Оксаной. Он и в универе ее старался избегать. А если приходилось общаться, казался холодным и говорил, будто сквозь зубы. В чем причина, девушка могла только догадываться. Наверняка, это его заморочка насчет Ярослава!
Придумал себе чего-то! Хотя парень ведь вообще ни при чем! Они и сейчас довольно часто встречались, перебрасывались парой фраз, как дела, и разбегались. Просто случайно. Безо всяких скрытых смыслов. А что часто, так скорее всего, и раньше так же было, просто внимания друг на друга не обращали. Парность информации. На психологии проходили.