Страница 8 из 11
– Да, так и есть!
– Повезло тебе.
– Всегда мечтало, чтобы так и было. И вот оно – я! – воодушевлённо сверкнуло существо с яркостью здорового. – Вообще люблю музыку! Люблю слушать, как поют другие, люблю театр.
– Я не очень хорошо разбираюсь во всём этом, с искусством стараюсь вообще не соприкасаться, мне от него больно. Оно напоминает мне о чём-то… О чём мне не следует вспоминать. Ну и, ко всему прочему, чего таить, в моём возрасте уже мало в чём хорошо разбираюсь. Особенно в современных тенденциях. Может, порекомендуешь кого-то послушать из поющей когорты? Что-нибудь не замороченное. Кто тебе нравится?
– Много кто… Больше всех, наверное, Лаулло Тёмное и Свето-Никки… – ангел понуро замигало и потемнело. – Вот они несут свет. Стабильно. Огромными турами. По всему материку. И не гаснут чуть что…
Орри фыркнула.
"Опять шапку снять!"
Само напросилось. Вернёмся к старой теме. Не получается у нас про погоду и хобби, когда есть темы поактуальнее.
– Откуда ты знаешь, как они справляются? Ты не живёшь с ними бок о бок. Во-вторых, они, могут быть по-другому устроены и не столь "тонки", как ты. Не сравнивай. Если тебе нужен отдых, но тебе нужен отдых. А Никки-то я слышала. оно определённо поплотнее тебя будет, мелодии попроще, темы незамысловаты, быстро, популярно, доходно, да… Впрочем, задорненько. Миру и это нужно. А Лаулло я обещаю как-нибудь заценить, если объявится в наших краях.
– Значит, по-твоему, моя слабость в излишней "замороченности" и "тонкости"?
– Это не слабость, это особенность. Которую нельзя игнорировать. В ней есть свои силы. Ты очень тонок и светел. Присмотрись к своим. Я не много видела ангельских. Вот так близко, чтобы даже чуть боты не двинуть. – ухмыльнулась орчиха. – Но даже мне твоя разряженность и яркость сразу в глаза бросилась. Буквально… А, кроме шуток – уверена, ты не раз отмечал, что несколько отличаешься от других.
– Мы все отличаемся. "Других", как таковых, нет. Даже если это иная раса.
– Ангелесская повестка мне известна. Ну и вот, значит, и ты знаешь, что все разные. Так зачем ровнять себя с Ники по темпам и производительности оно, если у тебя свой путь и методы? Вообще… Ты светлее и ярче всех ангельских, кого мне доводилось видеть. И изумительнее всех, кого мне довелось слышать. И не подумай, что это комплемент, я таким не занимаюсь. Орочья похвала вообще вещь не существующая. У нас для этого есть грамоты и премии.
– Спасибо! – невольно просияло ангел.
Да, оно привыкло к дифирамбам в свой адрес. Особенно от ифритских. Для Лито они были просто звуковым фоном. Будучи популярным, оно понимало, что эти вещи говорятся обычно по каким-то практическим соображениям и для определённых целей. Но всё привычное, видимо, звучит иначе, когда имеешь дело с…
Орри сделала небрежный жест своей зелёной рукой со старческими узловатыми пальцами.
– Твой свет и песни от твоей тонкости ярче и качественнее, а вот жить тебе от этого, увы, не легче.
– Ты как ангельские светонесущие. – подтрунивающе хмыкнуло Лито. – Откуда ты знаешь всё это?
– Из книг. Ты думаешь, я смогла бы сама выдумать что-то подобное? Я бы рада. Но нет. Мне это не под силу. – усмехнулась оркландка.
Лито зависало над своей кроватью и путь наружу был свободен!
"Время вновь вспомнить о часиках!"
– …Хотя, конечно, чего гвоздь в кармане таить, такие вещи не в моей компетенции, что и говорить, шаманского мозгоправского образования у меня нет. – с сомнением продолжила Орри. – Мне… в самом деле пора. Прекратить вмешиваться в твою жизнь и заняться, наконец, своей. Иначе завтра я просто усну на своей нервозно-навозной, выматывающей все оставшиеся силы работе. Я уже не в том возрасте, когда можно активно сочетать общение и не то, чтобы продуктивную, но, хотя бы, не нулевую производительность и не деструктивного характера трудовую деятельность. И, кстати, если задуматься, то подход у тебя верный. Не доверяй никому кроме себя. Ближе у тебя никого нет и не будешь. Проблема только в том, что себе ты больше всех не доверяешь. Я прожила так до старости и точно могу сказать – так жить опасно.
Орри обречённо вздохнула, понимая, что держит её здесь сеймомент не Лито, а собственный неугомонный чёрный орочий язык.
– Я… спасибо за заботу, но просто не выдержало нагрузки.
– Именно. То, что у тебя много сил и терпения не означает, что ты предназначен для заколачивания уймы денег. Ты можешь, но незачем. Силы заканчиваются. Жизнь заканчивается.
– И потому я должно нести свет… Иначе зачем всё это? Логично же?
Вздохнув, Орри, кряхтя и с неохотой встала, с сомнением глядя на свою сумку.
– Ты должен отдохнуть, вот что… Иначе принесёшь сюда гнусы знают что… Усталость. Уныние. Безысходность. Дисгармонию во всех отношениях. То, что делаю я. Вот только аудитория моя, по счастью, невелика. А тебе стоит быть повнимательнее. Вот, что я хочу сказать.
"И всё равно это бесполезно. Этот прозрачный типчик твёрдо решил убиться о свою работу. Неважно, какие у него мотивы. Поболтать он не против, но не более. У меня нет цели спасать его и мир и нести свет. Это доводит несусветов до больничной палаты. Даже молодых и крепких. Не мешай ему убиваться о мир по своему выбору, мы все это делаем. Иди с миром сама. Он славный, да. Милый, наивный беспомощный… Не вини себя. Ты сделала всё, что могла."
– До… завтра? – неуверенно поинтересовалось существо?
– До завтра. – сама не зная почему подтвердила Орри.
Надо будет завтра сходить в библиотеку… За словарём для Лито. Разумеется. Орри прищурилась, улыбнувшись от удовольствия. В библиотеку… Вдруг там даже появились новые книги! Давненько ж орка там не была… А зря. Прогулки и чтение всегда приводили её в порядок. И если жизнь вдруг начинала казаться болотном – можно было с уверенностью сказать, что она давно не гуляла или не читала.
Даааа… вот как придёт после рабочего дня, и как сгребёт все новые книги столицы и… позабудет обо всём! О работе. О жизни. И о Лито. И пусть он дожидается своих, чтобы ангелы сами развлекали своего великовозрастного дитятю…
Принести словарь. И только. Никаких душеспасительных лекций. Она и себя спасти не может. У неё у самой не жизнь – а мечта. Тоже мне. Несусвет.
«Баба Орри стара и сама зачитана до рваного корешка собственной жизнью».
Подумала орчиха, заходя из большого уже тёмного пространства со звёздами и воздухом в просторный, с высокими потолками в коридорах – для себя семейство строителей постаралось на славу. Барак, с запахами тёткиных супов, сушащихся дядькиных халатов, скрипами дверей и душноватым теплом. Она прошла по коридору к своей двери, привычными движениями спокойно и ловко уворачиваясь от бесконечных племянников, уже равнодушно и практически без былой тени отвращения на лице, быстро открыла замок ключом и под взглядами пары десятков любопытных глаз, проскользнула к себе в комнату.
Орчиха села на диван-кровать и укуталась в любимый старый пледик, как будто тот мог защитить её от происходящего снаружи и в её жизни и возблагодарила его и защитный замок. Уже хотя бы не понадобилось ни на кого орать. Никого пинать, лупить сумкой и выгонять из комнаты. И разбираться потом с пришедшими на крики и оры, выслушивая неновые упрёки в эгоизме и странном извращении – что она там такое скрывает в этой своей комнате? И почему прячется сама? Однажды она ответила на этот вопрос, проведя общую экскурсию в свою комнату и показав, что нет там ничего экстраординарного. Что, похоже, озадачило семью ещё больше. Как им объяснить, что из секретного в комнате есть только она сама.
Вспомнив об этом, орка улыбнулась и приосанилась. Репутация Орри ныне успешно работала на неё. Психованная старая тётка со странностями. Лестно и прелестно. Уберегает от проявлений излишнего любопытства. Со всем можно справиться и со всеми иметь дело, если в тебе нет страха. Как они и говорили сейсвет с Лито. Настойчивость и невозмутимость в отстаивании своего. Тогда многое из того, что ты делаешь, принимается как должное, не вызывая вопросов. Страха у старой Орри было уже не так много. Усталость, горечь, обида… но не страх. Бывший её закадычным приятелем всю её взрослую жизнь, он стал куда-то отлучаться, а потом и вовсе исчез, по мере того как на голове появлялось всё больше седых прядей, суставы превращались в ноющие на перемену погоды шишки, а дорожную сумку приходилось перекидывать через плечо с поправкой на растущий горбик. Жизнь потихоньку готовилась покинуть Орри, но вместе с осознанием этого уходил и ложный страх, и ложная скромность. Чего бабке уже делить с этим миром и новым поколением, чей путь неуверенности, страха и попыток вписаться в культивирующую его структуру только начинался. Орри была уже старовата для этих игр.