Страница 24 из 68
― Разумно. Нет у простого люда другого способа укрыться от Совета и узнать, как с собственной силой сладить. Все собрали? Готовы уходить?
Анналейса бросила чуть испуганный взгляд на няню: так быстро? Маура только-только спать улеглась, задремала, не дождавшись новостей. Списки, опять же, показать знающему человеку хотелось. Или зря Лейса хлопотала, пересчитывала готовые изделия, запасы глины цветной, порошка мраморного, красок огнестойких?
― А кому я могу… хозяйство передать? ― решилась спросить.
― Если бумаги какие-то ― мне давайте, ― сделал пару шагов навстречу тот, что пониже. ― А вот еще договор о передаче прав на дом своей подписью и магическим оттиском скрепите. Больше от вас ничего не требуется. Всю кладь, какую с собой брать намерены, напарнику моему отдайте: он переправит, куда надо.
Анналейса приняла поданный ей свиток, развернула. Читала она бегло, так что выведенные мудреным почерком с завитушками строки изучила быстро.
«Сим документом я, рейва Анналейса Дагейд, урожденная гражданка Шарсола, передаю дом, мастерскую и лавку в полное и безраздельное владение рейву Шимону Швабру с указанной даты и на веки вечные. Моё право распорядиться собственностью законно и скреплено подписью и магией».
«…в полное. На веки вечные», ― слова отзывались болезненными уколами в сердце. С каждым вдохом Лейса все острее чувствовала: ее жизнь больше никогда не будет прежней! Она изменилась безвозвратно.
― Вот перо, нэйта, ― маг, который пониже, подал ей магический самописец. ― Надеюсь, расписаться сумеете?
― Раз уж прочесть смогла, то и подпись поставить способна! ― оскорбилась Анналейса. ― Я уже два года сама все дела мастерской и лавки веду! Вела…
И снова тьма Ночи взметнулась в груди, закрутилась воронкой. Непокорная сила плеснулась вовне, окутала темным облаком драгоценный самописец. Лейса и охнуть не успела, как стальное перо в ее пальцах осыпалось горсткой ржавой крошки.
― Я не хотела! Простите! Позвольте, возмещу! Сколько с меня? ― она с испугом вскинула взгляд на мага.
Тот не выдержал, сбросил капюшон, открывая лицо, впился в сжавшуюся от страха девичью фигурку светлыми, с красным отливом глазами. Выглядел он совсем юным, вряд ли старше самой Анналейсы.
― Ничего не нужно, нэйта, ― дернул маг головой, пытаясь справиться с собственным изумлением. ― Это вы меня простите за невежливые слова. Если б не они...
― Правильно Главный Молчун говорил! Рано тебе на землю идти! ― непонятно попрекнул молодого мага тот, что повыше. ― Скажи такки, что одним самописцем обошлось! Еще и лицо открыл...
Незнакомый юный нэйт опустил голову, безмолвно признавая правоту старшего.
― Держи, Лейса. И подписывай уже, если согласна! ― няня сунула воспитаннице обычное птичье перо и склянку с чернилами.
Анналейса присела, еще раз перечитала текст договора, а потом красивым ровным почерком вывела внизу свое имя. Извлекла из-за пазухи амулет, заряженный Эйлертом, прижала его к магической печати. Печать коротко полыхнула синим отсветом и тут же угасла. Свиток не загорелся, не истлел. Это означало, что магия признала право Анналейсы заключить сделку.
― С формальностями закончили, ― прогудел старший маг, который своего лица так и не открыл. ― Распоряжайтесь, нэйта Дагейд, когда в путь тронемся?
― Нам в дорожные платья переодеться не помешало бы. Еще сестру мою поднять и тоже переодеть. Вы пока, может, те вон два ларя заберете? ― Лейса указала на два деревянных ящика, в которые они с няней сложили почти все свои пожитки.
― Заберу. А вы все-таки поторопитесь. Вас ждут.
Кто ждет ― Лейса уточнять не стала. Не похоже, что молчуны знакомиться хотят. Имен не называют, лица прячут. Может, так оно и нужно, если учитывать, что Орден тайный, но все равно неприятно. В Шарсоле, в квартале мастеровых, соседи все друг друга знали: и по именам, и в лица. Скрытность у гильдейцев не в почете: честному мастеру юлить незачем!
Лейса кивнула старшему магу: поторопимся!
Тот подхватил один из ларей, пошел к дверям. Там, уже с порога, добавил:
― И, нэйта Дагейд. Амулет свой здесь оставьте. Он вам больше не пригодится, а вещица приметная, запоминающаяся. Еще и след магический имеет.
Анналейса дрогнула, как от удара. Как ей еще и с амулетом расстаться? С памятью сразу о двух дорогих людях ― об опекуне, дядюшке Асмунде, и о муже, который сказал, что зарядил артефакт на целую жизнь! Неужто придется бросить артефакт на полку, как ничего не стоящую безделицу? Рука Лейсы сама собой на грудь легла, прикрыла ладонью тяжелый глиняный круг с вдавленными в него четырьмя цветными камнями.
― Как скажете, господа маги, ― выдавила она скрипуче. ― Мне в сад надо выйти, с вашего позволения.
Схватила садовую лопатку и, ни слова больше ни говоря, бросилась в мастерскую, а оттуда, через боковой выход ― к тропинке, края которой сама же когда-то выложила булыжником. Там, под одним из камней, они с няней припрятали горшочек с золотом. Уж его-то Лейса точно с собой заберет!
Схрон раскопала быстро. Горшочек из ямы извлекать не стала. Просто вынула из него мешочек с монетами, положила в карман. Потом с тяжким вздохом сняла с груди амулет. Сжала в ладонях, баюкая и будто прося прощения. Решилась: опустила амулет в схрон, накрыла горшок крышкой, закидала его землей, притоптала, поставила сверху булыжник. Словно похоронила в саду, под камнем, память об опекуне и о муже.
В этот момент брачный браслет на ее запястье вдруг замерцал ярко всеми своими огоньками, а потом погас. Совсем, полностью. Как ни махала рукой Лейса, как ни вертела запястьем, ловя отсветы масляной лампы, которую с собой принесла, но брачная татуировка погасла и больше ни одной искры в ней не теплилось.
«Значит, нет тебя больше на этом свете, нэйт Эйлерт Дьярви Вебранд? Не обманули тебя предчувствия. Не вернешься ты. Тогда и меня в Шарсоле больше ничего уже не держит. Прощай, Эйлерт… пусть дарует тебе Столп Ночи счастливое посмертие. А уж я этот день точно до конца жизни не забуду!»
Мысленно простившись с мужем, Лейса пошла в дом, на второй этаж ― переодеваться. Одевалась в дорожное платье и вспоминала, как пела мужу напоследок любимую колыбельную Мауры.
«Ты не плачь, моя любимая, слезы горькие не лей…»
Она и не лила слезы. Не было их. Но и обиды на мужа больше не было. Что бы он ни натворил ― нарочно или по незнанию ― все искупила его жертва, его смерть в Гнездовье ради жизни других.
― Ты ведь уже собралась, Лейса! Хватит в окно смотреть, пора спускаться! ― рейва Калвина вывела воспитанницу из задумчивости, взяла за локоть, потянула к лестнице.
― Да. Пора, ― мертвым голосом подтвердила Анналейса и зашагала вниз, медленно переставляя ноги в тяжелых дорожных башмаках.
Маги ждали во дворе перед крыльцом. Их лица снова были скрыты капюшонами. Но даже слой ткани не помешал Лейсе почувствовать на себе внимательные взгляды. Она поправила на груди синюю накидку ― ту самую, которую маг-майор Маладос плетью порвал. Тоже накинула капюшон на волосы.
― Куда идти? ― обратилась к магам.
― Сюда. ― Младший из магов обвел рукой круг в воздухе, пробормотал неразборчиво заклинание.
В темноте ночи над спящей травой образовался круг еще более глубокой тьмы ― сплошной, беспросветной. Анналейса такой никогда не видела!
― Это дверь на дорогу Ночи, ― пояснил младший маг. ― Пройдете по ней, и ни один маг никогда не определит, куда и как вы исчезли.
― Но мы ведь не останемся там навсегда? ― Лейсе стало жутко: вдруг тьма проглотит ее, и няню, и сестру Мауру, и больше не выпустит?!
16. Анналейса
Старая Калвина, как была, с четырьмя сумками ― по две в каждой руке ― смело шагнула в черное марево и исчезла в нем. Анналейса глянула на приникшую к ее боку Мауру. Наклонилась, взяла малышку на руки. Уж если пропадать, так вместе!
― Вы, главное, не останавливайтесь, нэйта Дагейд! ― прилетел ей в спину совет от младшего мага. ― Всего три шага, и вы на месте! Даже и испугаться не успеете!