Страница 11 из 20
– А как Ваша дочка чувствует себя сейчас?
– Благодарю, все хорошо. Она сейчас в Германии с матерью, завтра я вылетаю туда, ей предстоит операция. Прогноз дают благоприятный. И она больше не употребляет. Поэтому, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Задав еще несколько вопросов, мы попрощались и поехали обратно в отдел.
– Что скажешь? – спросил Паша.
– Это не он.
Пашка кивнул.
– Согласен, слишком рационален.
– Как-то у меня в голове все это не укладывается, – призналась я, – он поставляет в регион наркотики и тут же, как грехи замаливает. Может нам действительно посмертную психиатрическую экспертизу назначить?
Паша пожал плечами.
– А основание, Ален? Оснований нет. Но странно все, согласен. В конечном итоге окажется, что его какой-нибудь рогатый муж заказал, – проворчал коллега.
Глава 11
Лариса позвонила мне через пару дней.
– Здравствуй, милая, у меня для тебя есть новости. Новость первая: говорят, что в свободное время Ваня драл молодую жену своего зама.
– Вот как. А жена наверняка молодая и жадная?
– Разумеется. Горбенко год назад развелся со своей первой женой и женился на официантке. Какая пошлость, – заключила она.
Я поперхнулась смешком. Вот уж от кого не ожидаешь подобных рассуждений, так это от содержанки.
– Так, а Горбенко, конечно, ничего не знал?
– А вот не факт, милая. Мой сказал, что Горбенко настолько труслив и жаден, что мать родную продаст, если будет выгодно. Но при этом ужасно обидчив и злопамятен. Поэтому против Вани он бы не пошел, даже если б тот на его глазах его женушку жарил, но зло держал. Во всяком случае, Мой в этом уверен. И вторая новость. Ваня в последнее время активно интересовался бомжами. И одинокими в больницах.
– Зачем? – на автомате спросила я.
– Милая, этого я уже не знаю, – пропела она.
Попрощавшись, я в задумчивости уставилась в стену.
– Что там? – спросил Паша.
Я пересказала то, что поведала мне Лариса.
– Он решил и бомжей спасти? – поднял Дима брови.
Я пожала плечами.
– Концерном теперь руководит Горбенко?
– Да. То есть, смерть Кожемятова ему была все-таки выгодна.
– Но он не ожидал, что Иван продаст свои акции.
– Будет очень забавно, если ты окажешься прав, и вместо всяких сложных схем, это окажется обычная ревность, – сказала я Паше, – кстати, а кто-нибудь искал, на каком принтере была отпечатана та бумага то ли с угрозой, то ли с названием фильма?
– Да, у меня где-то записано, – Дима порылся в бумагах, – вот.
Паша набрал секретаря Кожемятова и попросил скинуть перечень принтеров, установленных у руководства и их секретарей.
– Да ну, не может быть, чтобы было все так просто, – махнула я рукой.
Однако я ошиблась. Когда секретарь прислала необходимый перечень, оказалось, что нужная нам модель стояла в приемной Кожемятова и непосредственно в кабинете Горбенко.
– Когда, говоришь, он на своей официантке женился? – задумчиво спросил Паша.
– Надо уточнить.
Он кивнул и позвонил опять секретарю Ивана. Старая истина, что секретаршам известно все, сработала и в этот раз, и у нас была не только точная дата свадьбы Николая Михайловича Горбенко и юной Натальи, но и приблизительная дата начала романа оной с шефом мужа.
– Лето, – хмыкнул Пашка, – я знаю, что вы сделали прошлым летом.
– Паш, я не верю, – покачала я головой, – его описывают как крайне трусливого и мелкого человечка.
– Так и что тебя смущает? Как раз все сходится: обычный мужик набил бы другу морду, а этот затаил зло и планомерно готовился. А тут такой удобный случай представился. И никто бы и не подумал на него.
– Но он же знал, что его не посадят, а пристрелят?
– Может, подумал, что тот откупился?
– Хорошо, а исполнители? Где он взял исполнителей?
– Наверняка в службе безопасности концерна. Кто-то из новеньких.
Он снял трубку.
– Светочка, снова я, простите, что я Вас сегодня задергал. А вот еще такая просьба будет, – третий раз позвонил Овсянников секретарю, – а можно узнать в отделе кадров, кого принимали в последние несколько месяцев в службу безопасности? Да, да, конечно, буду ждать.
Я посмотрела на свой телефон, пришло сообщение от Ирины с предложением встретиться вечером, я ответила согласием.
Секретарь Кожемятова Светлана позвонила уже под конец рабочего дня.
– Я сбросила Вам на электронную почту список новеньких, которых Вы просили, – говорила она Паше, – но я думаю, что Вам будут интересны всего двое. Это Платонов и Сикуров. На работу были приняты три недели назад, но их никто не видел.
– Это как? – в недоумении спросил Паша.
– А вот так. Документы принесла в кадры Вера, секретарь Горбенко, сказала: ее шеф дал, велел оформить. Девочки оформили. На работе их никто не видел.
– А это не вызвало удивления?
– Ну, как Вам сказать…Телохранители и охрана домашняя тоже оформлены в концерне, в офисе их не бывает, но, обычно, оформляться все же сами приходят. Но все документы были на месте, не пришли, значит, не пришли, – прокомментировала девушка.
– Спасибо Вам огромное, Светочка, и последняя просьба, в личном деле должны же быть фото? Пришлете завтра? Спасибо! – попрощался Пашка.
– Ну, значит так, дети мои, возможно все гораздо проще, чем нам кажется, – передразнивая Шевцова, сказал Дима.
Я только пожала плечами.
С Ириной я встретилась в одной любимой мною кофейне. Мы вроде бы беззаботно болтали, но я заметила, что Ирина периодически оглядывается, как испуганный зверек.
– Ладно, Ир, выкладывай, что на этот раз? – резко перебила я ее.
Ирина осеклась, покраснела и начала разглядывать стол.
– Ален, ты не подумай, я правда тебя позвала просто так, – неубедительно соврала она.
– Хорошо, но ты хотела поговорить? – предположила я.
Ирина кивнула.
– Я слушаю, давай.
– Ален, я знаю, что ты подумаешь, что у меня крыша поехала, но у меня чувство, что за мной следят, – выпалила она.
Честно говоря, я так и подумала. Про крышу.
– С чего ты так решила?
– Я не знаю, как объяснить. Это на уровне чувства. Чувствую чей-то взгляд в затылок. Я часто поздно возвращаюсь, и, как будто, кто-то идет следом, обернусь – никого. Только тень иногда промелькнет…Ален, я сошла с ума?
Я подняла брови, показывая выражением лица, что сомневаюсь.
– Ирина, ты пережила травму и, в общем-то, вполне может быть, что тебе просто чудиться.
– Я понимаю. Но тень всегда одинаковая.
А вот тут я задумалась. Нервы нервами, но что-то мне подсказывало, что она не фантазирует.
– Давай-ка поподробнее.
– Что сказать, Ален. Ходишь в супермаркете и понимаешь, что кто-то тебя рассматривает, обернешься: люди и люди, никто на тебя не смотрит. Идешь домой и понимаешь, что кто-то следом идет. Обернешься, когда люди идут по своим делам, когда и вовсе никого, но такое чувство, что кто-то вот только что здесь стоял, мужчина в толстовке с капюшоном. Понимаешь? Пару раз я слышала шаги, но была уже возле подъезда и поспешила зайти и закрыть дверь.
– С чем ты это связываешь?
Она пожала плечами.
– Мне не с чем это связать. Работа у меня самая обычная, никаких странных договоров у нас не бывает, личная жизнь у меня…Сама знаешь…
– Кто-то из соседей ходит в толстовке с капюшоном?
– Может и ходит, я не видела. Ты пойми меня правильно, Ален, я ничего не прошу, мне просто страшно.
Мы еще посидели и стали собираться, я решила подвезти Алену.
Позвонил Вадик с вопросом, что я делаю. Я ответила, и мы договорились встретиться у дома Ирины.
Уже стемнело, и я решила проверить слова Ирины. Высадив ее за полквартала от дома, я проехала вперед, чтобы видеть ее путь к подъезду дома. Ирина шла спокойно, не торопясь, улица была пуста, и я уже решила, что ей действительно мерещиться, когда заметила, что тем же курсом движется мужская фигура в толстовке с капюшоном. Я вышла из машины и пошла ему навстречу, прошла мимо удивленной Ирины, она обернулась на меня, а мужчина резко свернул в палисадник возле дома.