Пороки джентльмена

Он прямиком направился в спальню Корнелии. Если ее там не будет, он пойдет в детскую. Дверь оказалась заперта.

– Корнелия, открой мне, пожалуйста. – Он заставлял себя говорить ровным голосом, и требование прозвучало как просьба.

– Уходи, Гарри. Нам с тобой не о чем разговаривать, – устало ответила Корнелия.

– Ошибаешься, – заявил он, чувствуя, что ее подруги теперь стоят у него за спиной. – Если потребуется, я вышибу дверь. Открой сейчас же.

Корнелия в нерешительности стояла посреди спальни. Она не сомневалась, что если Гарри настроен решительно, он действительно сломает дверь. Или найдет какой-нибудь иной способ проникнуть к ней. Да и, по правде говоря, она сама понимала, что уклоняться от разговора не было смысла. Нужно расставить все точки над i, раз и навсегда. Она подошла к двери и, повернув ключ, отошла к камину.

Гарри вошел. Ливия с Аурелией сделали шаг за ним.

– Покорнейше благодарю, но Нелл от меня защищать не нужно, можете мне поверить, – сказал им Гарри, захлопывая дверь прямо перед их носом и снова поворачивая ключ в замке.

Он встал лицом к Корнелии, которая, сжимая ворот рубашки возле шеи, замерла перед камином. Во всем ее облике сквозила невыразимая усталость, и Гарри страшно захотелось обнять ее, поцелуями снять сковывающее ее напряжение. Ее глаза зияли пустотой, и его душу наполнила печаль.

– Любовь моя, – тихо сказал он, стремительно приближаясь к ней. – Я никогда себе этого не прощу. – Он сделал попытку привлечь ее к себе, но она отступила назад и, защищаясь, выставила вперед руки.

– Чего ты никогда себе не простишь, Гарри? – спросила она холодно и отстраненно. – Что притворялся, будто любишь меня, будто ты мне друг? Того, что использовал меня?.. Нет-нет, дай договорить! – с жаром остановила она его, видя, что он хочет ее прервать. – Это по твоей вине мне пришлось пережить все это. Так выслушай меня, ради Бога.

Гарри, едва кивнув, подчинился. Он отошел в сторону и встал у окна, безжизненно уронив руки по бокам, устремив на нее твердый взгляд, полный отчаяния и боли.

Жгучий гнев, возмущение его предательством, горечь обиды и унижение от его обмана придали Корнелии красноречия. Она бросала ему в лицо самые резкие и обидные слова, не сдерживаясь и не пытаясь смягчить обвинения. Гарри слушал ее молча.

Когда красноречие Корнелии наконец иссякло, он сказал:

– Только с одним обвинением я не могу согласиться, Нелл. С тем, что я никогда тебя не любил. Это неправда. Я люблю тебя, и давно. Сейчас я уже не могу представить себе своей жизни без этой любви.

Спокойная уверенность его слов не позволила Корнелии произнести вслух свой презрительный ответ, уже вертевшийся у нее на языке.

– Как ты можешь говорить это? – сказала она. – Если бы ты любил меня, то никогда не поставил бы в подобное положение ни меня, ни мою семью, ни моих подруг.

Гарри вздохнул, пытаясь найти нужные слова:

– Лестер все время находился здесь, чтобы охранять вас. И я тоже старался бывать у вас как можно чаще. Мы искали Найджела. Я не верил, что кому-то из вас грозит реальная опасность. После того как я забрал наперсток…

– Ты знал, что Найджел вовлечен в это? – Корнелия в изумлении уставилась на него. – И ничего не сказал ни одной из нас? И что значит «забрал наперсток»? – Она растерянно откинула упавшие на лицо спутанные волосы.

– Я не видел смысла говорить вам о Найджеле, – вздохнул Гарри. – Я был уверен, что мы держим ситуацию под контролем. Поставить под удар операцию я не мог…

– Ну конечно! Разумеется! Твоя операция… твое задание… или что там еще у вас. – Ее до сих пор потухший взгляд оживили синие языки пламени. – И в чем же заключалось это задание, Гарри? Хочу знать, стоило ли оно мучений, которые испытал мой сын.

– Тогда выслушай меня. – Четко и внятно, словно докладывал начальству о выполнении задания, он рассказал ей все, начиная с того самого момента, когда наперсток исчез из его дома.

Корнелия изначально была готова отмахнуться от его слов как от ничтожных оправданий того, чему оправданий быть не может. Но сквозь сумбур ее чувств и ее злость пробивался голос разума. Ведь речь шла о жизни многих людей. А то, что они с подругами, сами того не ведая, оказались в самом центре шпионских страстей, явилось ужасным стечением обстоятельств. Все это правда.

– Ты не должен был вовлекать меня… мое сердце, мою душу во все это, – проговорила она, когда он умолк. Корнелия словно со стороны слышала свой глухой – от обиды, разочарования и унижения – голос. – Мы с тобой занимались любовью. Разве, чтобы достать твою проклятую шифровку, это было необходимо?

– Дело в том, что я хотел тебя, – просто сказал Гарри. – А потом понял, что люблю тебя, и все остальное перестало иметь значение. – Он сделал шаг ей навстречу. – Нелл, любовь моя, прошу… ты должна мне поверить. Все, что между нами происходило, было по-настоящему, ни о каком умысле использовать тебя не может быть и речи.

Он хотел завладеть ее руками, но Корнелия резко их отдернула.

– Я не ожидал, что мое чувство будет столь серьезно. Я не хочу… нет, не то, я не могу… жить без тебя. Ты нужна мне как воздух.

– Что ты такое говоришь? – Глаза Корнелии оставались холодными, голос невыразительным, словно она отказывалась признать шевельнувшееся в ней еще какое-то, помимо гнева и обиды, чувство.

– Стань моей женой, Нелл, – прямо сказал Гарри, хотя было видно, как в его глазах сомнение боролось с уверенностью, а отчаяние – с надеждой.

Корнелия неподвижно смотрела на него.

– Ты же знаешь, что это невозможно. Даже если б я хотела… после всего этого… – Она сделала широкий жест рукой, точно предлагала вспомнить все, что произошло с ними. – Даже если б я смогла понять тебя, забыть, что ты подверг опасности моих детей, подруг и меня саму из-за какого-то задания, значившего для тебя, очевидно, больше, чем наше благополучие, я не могла бы связать себя узами брака с мужчиной, которого обвиняли в убийстве собственной жены. С мужчиной, на репутации которого лежит пятно… тогда бы я потеряла своих детей. Ты должен это знать.

Гарри, словно после удара в солнечное сплетение, резко втянул в себя воздух.

– Кто тебе сказал?

– Твоя двоюродная бабушка. Но какое это имеет значение? – Корнелия пожала плечами, сердито качая головой. – Рано или поздно я все равно узнала бы. А в том, что эта история известна моему свекру, можно не сомневаться. Он не преминул бы воспользоваться случаем, чтобы отнять у меня Стиви. Конечно же, я не могу выйти за тебя замуж. Единственное, что мне поможет как-то оправиться после всего этого, – это уехать домой, в деревню, и надеяться, что до графа не дойдет никаких слухов.

– Ты веришь в то, что я убил свою жену? – тихо спросил Гарри.

Корнелия снова пожала плечами:

– Какая разница, во что я верю?

– Для меня большая. – Его лицо с легким загаром было бледно, зеленые глаза пронзительно смотрели на Корнелию, лишая присутствия духа.

– Если бы Лестер сегодня не убил того человека, то его убил бы ты, – проговорила она.

– Это так, – по-прежнему тихо подтвердил Гарри. – Я убил бы его, чтобы спасти тебя. Но ведь это совсем другое дело, вовсе не то же самое, что убить жену за измену. Ты не находишь?

Корнелия закусила губу.

– Я не верю, что ты убил жену, – ответила она. – И никогда не верила, однако это ничего не меняет. Я не могла бы выйти за тебя замуж, даже если хотела бы.

– А ты не хочешь, – без выражения произнес Гарри. – Что ж, более нам не о чем говорить. – Одну долгую минуту он еще смотрел на Корнелию, затем подошел к двери и взялся за ключ. – Прощай, Нелл.

Дверь за ним с решительным щелчком закрылась.

Корнелия схватила первое, что попалось под руку – оловянный подсвечник, и со всей силы швырнула его в закрытую дверь. Раздался оглушительный грохот, но легче Корнелии не стало.

– Что такое… – Испуганная Аурелия просунула голову в щель приоткрытой двери. – Нелл, что случилось?