Пороки джентльмена

– Ее сиятельство дома, Бесси? – Корнелия обхватила себя руками.

– В детской, мэм.

– Хорошо. – Корнелия поспешила вверх по лестнице. – Бесси, будь добра, принеси поссет[3] с хересом, какой ты готовишь, пожалуйста.

Женщина с явным удовлетворением улыбнулась:

– Будет сделано, миледи.

Преодолев первый пролет, Корнелия поспешила по коридору к другой лестнице – в детскую, располагавшуюся на самом верхнем этаже. Из комнаты доносился голос невестки, перемежавшийся звонким словесным ручейком, лившимся из уст четырехлетней дочери Аурелии.

Корнелия толкнула дверь детской и очутилась в тепле, перед горящим камином, окруженная восхитительным запахом раскаленных утюгов: нянька гладила белье.

– Нелл, это ты? – встретила ее леди Аурелия Фарнем. Разжав пальчики дочери, сжимавшие ее белокурый локон, она живо вскочила на ноги. Ее карие глаза проницательно посмотрели на золовку и точно оценили ее расположение духа.

Корнелия тряхнула головой. Шпильки еле держались в волосах, и она вытащила их вовсе. Ее спускавшиеся ниже пояса косы цвета меда, вначале аккуратно уложенные вокруг головы, упали.

– Отказали? – спросила золовка, слегка откинув назад голову и приподняв светлые брови.

– Да, Элли, отказали, – подтвердила Корнелия.

Гнев вспыхнул в ней с новой силой, она повысила голос, ее глаза засверкали.

– Я попросила лишь выделить мне дополнительную сумму из доверительной собственности, как всегда, когда возникали какие-либо непредвиденные обстоятельства… а они? Они категорически отказались меня поддержать… тебе они ответят то же, так что я тебя и просить не буду обращаться к ним, – добавила она, взволнованно расхаживая по комнате.

– Но почему граф отказал… на каких основаниях? – поинтересовалась Аурелия.

– Ах да, основания! – воскликнула Корнелия, наклоняясь к камину, чтобы погреть озябшие руки. – Мы, видишь ли, серые деревенские мышки, неопытные и не имеющие понятия, как вести себя в городе без мужской опеки, и единственное, что должно составлять нашу жизнь, – это воспитание детей наших покойных мужей.

– Но ведь дети находятся под нашей опекой, – заметила Аурелия. – Нелл, ты ведь напомнила им, что…

– Напомнила, – кивнула Корнелия. Она выпрямилась и, потерев верхнюю губу, проговорила, словно бы оправдываясь: – Я им заявила, что мы поедем во что бы то ни стало, пусть даже и без денег. – Она пожала плечами. – Это, конечно, невозможно, но очень уж мне захотелось им это сказать.

– Надутые зануды! – воскликнула Аурелия и тут же, опомнившись, виновато оглянулась на дочь. Упомянутые надутые зануды распоряжались деньгами, предназначенными для нее и ее ребенка, так же как и для Корнелии с ее отпрыском. Не дай Бог, говорливая Фрэнни повторит слова своей матери, когда вся семья будет в сборе.

– Пойдем-ка лучше ко мне. – Она взяла Корнелию под руку и вывела ее из детской.

Экономка с подносом только что поднялась на последнюю ступеньку лестницы, ведущей к детской, когда оттуда показались женщины.

– А вот и поссет с хересом! – возвестила Корнелия. – Мы идем в комнату леди Элли. Я сама отнесу поднос, Бесси.

Экономка, слегка задыхаясь, с явным облегчением освободилась от своей ноши. Корнелия, наклонившись к подносу, жадно повела носом.

– Кекс с пряностями… ты просто чудо.

Бесси лишь кивнула в ответ, принимая ее похвалу как должное.

– Вы продрогли до костей, леди Нелл. Выпейте поссета.

– Именно это я и собираюсь сделать, – ответила Корнелия с теплой улыбкой, направляясь вниз по лестнице вслед за Аурелией. Они вошли в милую, однако довольно бедно обставленную комнату, выходящую окнами в сад за домом. Раньше эти покои принадлежали матери Корнелии, и последняя до сих пор чувствовала себя здесь так же хорошо, как у себя дома, в своей комнате в Дагенем-Мэнор.

Она поставила поднос и разлила в чашки ароматный напиток. Передав одну Аурелии, она грациозно опустилась в стоящее возле камина кресло с выцветшей ситцевой обивкой. Ее косы упали вперед на грудь, отчего она стала выглядеть гораздо моложе своих двадцати восьми лет.

Аурелия взглянула поверх поднесенной к губам чашки. Ее добрые карие глаза осторожно изучали Корнелию.

– Ты уверена, что их невозможно переубедить?

– Дядю Карлтона, наверное, можно, – задумчиво проговорила Корнелия. – Но его голос не имеет веса, а граф ни за что не уступит.

С уст Аурелии уже были готовы сорваться какие-то слова, как вдруг из коридора послышался стук торопливых шагов, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Лейси с февральским румянцем на щеках и растрепанными ветром иссиня-черными волосами.

– У кого-нибудь из вас есть родственники, о которых вы никогда не слышали? – с порога задала она вопрос, размахивая листком веленевой бумаги.

Корнелия с Аурелией с улыбкой переглянулись. Ливия никогда не отличалась способностью логично излагать свои мысли.

– Ну, поскольку мы никогда не слышали об этом, то не можем знать, есть ли они.

– Ах да, верно, – согласилась Лив. – О! Это что, поссет с хересом? Элли, я возьму твою чашку. – Она без церемоний схватила чашку и, сделав из нее маленький глоточек, застонала от удовольствия. – Боже мой! Ну и холод же сегодня на улице. – Она внимательно посмотрела на подруг. – Что, попечители ни в какую?

– Если говорить коротко, нет, – ответила Корнелия.

– А что ты там говорила насчет родственников, о существовании которых тебе неизвестно, Лив? – напомнила Аурелия, решительно меняя тему разговора. Она прихватила шпилькой тонкую прядь светлых волос.

– Выходит, у меня есть… то есть была… некая тетя София, какая-то дальняя родственница отца, – ответила Ливия, плюхаясь в угол дивана. – Отец весьма смутно представляет, какое родство их связывает… Леди София была кровной родственницей какого-то сводного брата его дяди… что-то в этом духе.

Ливия снова махнула перед ними листком веленевой бумаги.

– Так или иначе, а это письмо от ее адвокатов. Она, очевидно, скончалась несколько дней назад, оставив мне в наследство дом на Кавендиш-сквер. – Она развела в стороны руки. – Ну разве это не чудо? С какой стати мне?

– Действительно чудо, – подтвердила Корнелия, выпрямляясь в кресле. – Дом на Кавендиш-сквер, верно, стоит немалых денег, Лив.

– Именно, – с удовлетворением подтвердила Ливия. – А в настоящий момент у меня нет при себе даже двух фартингов, чтобы потереть их друг о друга… – Она вытянула голову, как любопытный воробей. – Адвокат утверждает, что к нему уже обращались с предложением купить дом, и предложение это, по его словам, выгодное.

Она уткнула глаза в листок бумаги.

– Его желает приобрести некий лорд Бонем. Но сколько тот предлагает, этот мистер Мастерз, то бишь адвокат, не сообщает, но если я продам дом, то смогу инвестировать вырученные средства и получать доход… а может, даже и на приданое хватит, – прибавила она. – У дочери деревенского священника, хоть и со связями, но без денег, перспективы в отношении замужества отнюдь не радужные. Хорошая родословная не заменит приданого, – продолжила она с грустным вздохом, впрочем, не очень убедительным.

– В наших краях женихов днем с огнем не сыщешь, – не без горечи заметила Корнелия.

– Не сыщешь. Были двое, да и те достались вам, – подтвердила Ливия. – А теперь и тех уж нет… – Она осеклась на полуслове. – Простите, – извинилась она. – Я, кажется, сказала бестактность?

– Из уст другого человека это, возможно, прозвучало бы бестактно, – ответила Аурелия. – Но что имела в виду ты, мы понимаем.

– Как бы то ни было, мы с Элли уже скоро как два года вдовствуем и не ропщем. – Корнелия вновь перевела взгляд на огонь и с минуту смотрела на него не отрываясь. Брак со Стивеном, виконтом Дагенемом, нельзя было назвать союзом, скрепленным страстью, хотя они испытывали друг к другу нежные, теплые чувства, знали друг друга с детства и, как Корнелия полагала, дожили бы вместе до старости, тесно связанные дружескими узами. Такая перспектива ее, безусловно, не вдохновляла, но это было бы куда предпочтительнее, чем вдовство.

3

Поссет – напиток из горячего молока, вина, эля или других спиртных напитков, часто с пряностями и сахаром.