Пороки джентльмена

– Настоящий джентльмен подставил бы другую щеку, – возразила Корнелия.

– Ох, Нелл, ты же сама не веришь в то, что говоришь, – насмешливо отозвалась Аурелия, выпрямляясь. – Если он был с тобой груб, то, по-моему, ты получила по заслугам. Можно ли его винить за то, что он не раболепствовал перед тобой?

– Мне нужно не раболепие, – запротестовала Корнелия, готовая рассмеяться, – а любезность. Если б он нынче утром был со мной любезен, я бы ответила ему тем же.

Аурелия решила оставить препирательства.

– А кстати, что он здесь делал? – поинтересовалась она. – Я думала, он еще вчера понял, что дом не продается.

– Я тоже так думала, – кивнула Корнелия. – Однако он обещал снова прийти к Лив. Она, конечно, откажется его принять, но он явно намерен продолжить свои попытки уговорить ее заключить сделку.

Гарри постучал в дверь дома, некогда принадлежавшего леди Софии.

Ему отворил старый слуга в суконном переднике. Он безмолвно, с выражением полного безразличия, поднял на посетителя глаза.

– Что, леди Ливия нынче принимает? – осведомился Гарри, протягивая слуге свою визитку.

– Вы были вчера, – заявил старик, не обращая внимания на карточку.

– Да. Виконт Бонем. Извольте передать мою визитную карточку леди Ливии. – Гарри постарался скрыть раздражение: чутье ему подсказывало, что грубостью расположения замшелого старика не добиться.

– Насчет этого не знаю. – Морком взял визитку и поднес ее к глазам для тщательного изучения. – Я не получал никаких распоряжений.

– Чтобы передать визитную карточку посетителя госпоже, распоряжений не требуется, – терпеливо объяснил Гарри. Единственным способом договориться с этим несговорчивым стариком, по-видимому, было принять его условия и постепенно, шаг за шагом, продвигаться вперед к своей цели. И Гарри снова все так же терпеливо попросил: – Будьте так любезны, отнесите карточку леди Ливии.

– Обождите здесь. – Старик, шмыгнув носом, отступил назад и закрыл дверь, оставив Гарри на пороге.

Бонем думал о том, что все его предположения относительно этой ситуации были ложными: так, на его пути оказалась не одна престарелая дама, а три молодые женщины, никто из которых ни своими манерами, ни своим поведением не был похож на дам светского общества. Сверх того, имелись еще дети и полуразрушенный дом, управляемый престарелым слугой, которого нужно было постоянно упрашивать исполнять свои прямые обязанности, и он делал это лишь в тех случаях, когда бывал к этому расположен.

«Но ничего не поделаешь, придется работать с тем, что есть», – размышлял Гарри с горестным смирением. Он привык подстраиваться под обстоятельства, находить выход из сложных ситуаций.

Дверь со скрипом приотворилась на несколько дюймов, и ему всучили его карточку обратно.

– Ее светлость сказали, что они сейчас не принимают.

Едва он взял карточку, как дверь захлопнулась, чуть не прищемив ему пальцы. Мгновение Гарри продолжал стоять, погруженный в раздумья, постукивая карточкой по ладони. Что делать теперь?

Он повернулся к двери спиной и уставился на сквер. Что ж, если Ливия его не принимает, воздействовать на нее своими чарами он не может, но леди Фарнем находится на улице. И если ему удастся поговорить с ней наедине, вероятно, он как-нибудь сможет использовать ее в достижении своей цели.

И тут, словно по волшебству, из сквера появилась леди Фарнем, без сопровождения, только с дочерью, которую крепко держала за руку. Они направились через улицу к дому. Посреди дороги девочка внезапно опустилась на колени: ее внимание привлек радужный блеск голубиного перышка.

– Мам, смотри! – Она попыталась поднять его, но порыв ветра подхватил и понес перо вдоль улицы. Девочка вырвала ладонь из руки матери и побежала вдогонку за своим сокровищем. Как раз в это время из-за угла Уигмор-стрит на полной скорости вылетела подвода.

– Фрэнни! – закричала Аурелия, бросаясь за дочерью, которая продолжала сломя голову бежать за ускользающим от нее пером.

Реакция Гарри была молниеносной. Он подскочил к бежавшей по мостовой девочке, схватил ее и держал в руках, визжащую и брыкающуюся, до тех пор, пока лошади, тащившие подводу, цокая копытами, не проскакали мимо. Подбежала бледная и задыхающаяся Аурелия.

– Благодарю вас… Фрэнни, сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не выпускала мою руку на улице! – Она взяла у Гарри дочь, и Фрэнни тотчас разревелась.

– Перышко… мое перышко… – Она указала на перо, которое теперь снова лежало посреди улицы. Ее голос сорвался на крик: – Хочу перышко!

Гарри вышел на мостовую, поднял и принес перо. Получив его, Фрэнни мигом успокоилась.

– Благодарю вас, – снова проговорила Аурелия.

– Не думаю, что с ней случилась бы беда, – успокоил ее Гарри. – Разве что она сама бросилась бы под копыта.

– Что не было бы для меня неожиданностью, – вздохнула Аурелия. – Это абсолютно неуемный ребенок. Позвольте еще раз поблагодарить вас за своевременную помощь. – Она собралась возвращаться к дому.

– Леди Фарнем!

– Да? – Женщина оглянулась.

– Я бы очень хотел обсудить кое-какие дела с леди Ливией, но она, кажется, не желает меня принимать. – Он вопросительно улыбнулся. – Не знаю, чем я мог ее обидеть.

– О! – Аурелия колебалась. – Леди Ливия не хочет продавать дом, лорд Бонем. Это все, что я знаю.

– Мне это уже говорили. Но я хотел бы услышать отказ от нее лично.

Аурелия бросила взгляд через его плечо на сквер.

– Нас трое, милорд, и мы близкие подруги, – сказала она. – Прощайте. – Женщина подошла к двери, которая на ее стук отворилась. Гарри успел заметить мелькнувшее за дверью лицо Ливии Лейси, которая впускала подругу с ребенком внутрь.

«Нас трое, и мы близкие подруги». Поначалу вроде бы непонятно, к чему это сказано, думал Гарри, но на самом деле в этих словах заключался особый смысл. В них содержался скрытый намек: если он хочет получить доступ в дом, ему необходимо примириться с виконтессой Дагенем.

Что ж, сложные задачи его всегда привлекали.

Гарри решительно направился через улицу к скверу.

Сидя на каменной скамье сбоку от дорожки, ведущей сквозь живую изгородь в самый центр сквера, Корнелия внимательно разглядывала лежавшую у нее на коленях груду желудей вперемешку с гладкими коричневыми плодами конского каштана, которые набрали Стиви с Сюзанной. Когда она услышала скрип гравия, ей не было нужды поднимать глаза. Она и без того знала, кто остановился в нескольких футах от нее.

Зачем он вернулся? Не для того же, чтобы сказать очередную грубость? Откровенно говоря, она и сама начала порядком уставать от всего этого.

– Леди Дагенем! – услышала она тихое обращение.

– Лорд Бонем! – Она носовым платком до блеска протерла каштан. – Ну вот, Сюзанна, – проговорила она, вручая его ребенку, и лишь потом посмотрела на виконта.

С минуту они молча смотрели друг на друга, будто увиделись впервые. Корнелии по крайней мере казалось именно так. Прежде она смотрела на этого человека сквозь пелену вражды. Виконт виделся ей холодным и лишенным чувства юмора сухарем. И теперь с некоторым потрясением она осознала, что Аурелия права: когда Бонем улыбался, его губы складывались в обаятельную улыбку. А зеленые глаза, хоть в настоящий момент и оставались серьезными, уже не казались ей такими застывшими и равнодушными, как вначале.

Гарри сейчас тоже увидел перед собой вовсе не бесчувственную и надменную особу, напрочь лишенную женственности, какой обладали ее подруги. В глазах женщины, из которых исчез ставший для него уже привычным гневный блеск, светились проницательность и ум.

– Мы с вами, кажется, не нашли общего языка, – сказал он.

– Я не желаю это обсуждать, сэр, – молвила она и, собрав каштаны с желудями в носовой платок, медленно поднялась со скамьи.

– Ну можем же мы с вами как-то поладить. – Его глаза немного оттаяли, а на губы вернулась улыбка. – Но я, признаюсь, в некотором недоумении, не могу понять, что случилось.