Цена твоей Любви

— У тебя температура, — с сомнением протягиваю. — Нужен врач. Если тебе стало легче, это не значит, что опасность позади.

— У меня собрание через час. Плевать, не умру.

— Откуда такая уверенность?

Его забавляет моё беспокойство. И он не пытается это скрыть.

— Отрава на ноже не убивает. Сейчас не те времена. Эта падаль явно рассчитывала на то, что дрянь быстро подействует, и я потеряю свои силы. Что сказать — не повезло.

Меня пробивает на слёзы. Я искренне недоумеваю — как он может класть болт на своё здоровье и так быстро менять маски. То от его нежности хочется плакать, то волком выть — потому что требуется лишь одно мгновение, чтобы из податливого зверя Рон превратился в жестокого и беспринципного хищника.

Упираюсь ладонями и тихо бросаю.

— Отпусти. Если ты так настаиваешь, я сама наложу бинт.

Шмидт хмыкает. Конечно — мы оба понимаем, что у меня изначально не было выбора. Он просто поставил перед фактом. Как и всегда.

Получив свободу, я еще раз обрабатываю порез. Стараюсь унять дрожь в коленях. Тихо себя ненавижу за то, что он отвлекся на меня и попал под удар. Шутки шутками, но вдруг в следующий раз не повезёт?

— Я могу присутствовать на собрании? — хожу по краю пропасти.

Прошу о том, о чем не следует даже зарекаться.

— Нет.

— Почему?

Беру бинт и поднимаю голову. Рефлекторно сжимаюсь, заметив кривую усмешку. Уже жалею, что спросила.

— Потому что тебя это не касается.

— Серьезно? — зло выпаливаю. — С каких это пор? Насколько я помню, награда назначена именно за мою голову.

— Хватит упрямиться. У меня есть, с кем сражаться. Я не хочу бодаться еще и с тобой.

Наматываю бинт и сильно стягиваю кожу. Действую аккуратно, но от злости жгут получается слишком крепким. Рон сдавленно кашляет, но не сопротивляется.

Хрипло произносит, не сводя с меня навязчивого взгляда.

— Ты будешь сидеть здесь и ждать. В мой круг входят люди, которым я не доверяю. Они считают, что ты стала для меня удобным способом насолить Алдо. Что с твоей помощью я пытаюсь вывести его из игры. Пусть так и будет. Им необязательно знать мои истинные мотивы. Поверь, многие захотят воспользоваться моей слабостью и ударить в спину. Если ты будешь на виду — могут догадаться, поэтому не лезь.

Поражаюсь — как у него всё ловко получается. Одних дурит. На других тараном идёт. И всеми откровенно пользуется.

Им управляет только расчёт. Может, мои глаза замылены и я не вижу очевидных вещей? Впадаю в сладкую негу заботы и пьянящей любви и растворяюсь в том, что безвозвратно стерлось?

Все-таки прошло три года. Не день и не два. Судя по рассказам, всё это время я ждала его, а что делал он?

Ведь люди меняются. И Рон вернулся совсем другим. Он окропил руки кровью. Оружием больше не защищал, а калечил. Моя сестра подставила его и заставила свернуть на этот криминальный путь. Если бы я прозрела раньше, ничего бы из этого не произошло.

Так какова вероятность того, что он не винит меня в случившемся?

— О чём думаешь, Царапка?

Мотаю головой и слабо улыбаюсь.

— Ни о чём.

Ляпаю первое, что на ум приходит.

— Просто мне непонятно, почему Алдо так сильно хочет от нас избавиться. Да еще и такими извращенными методами…зачем устраивать нам проверку и отправлять на твою территорию? К чему фарс со свадьбой? Это же бред.

Кончики его пальцев блуждают по моей спине. Вызывают мурашки и легко щекочут кожу. Я чувствую это так явно, словно он касается голой плоти.

Терзает. Отвлекает. Приучает к своим ласкам. Сотрясает мелкой дрожью.

Невыносимо. Дыхание сбивается.

— Я не знаю. Убрать вас моими руками проще простого. До меня доходили слухи о том, что Герра — жуткий перестраховщик. Он настолько боится за свою шкуру, что всегда придумывает отходные пути.

Говорит тихо. Почти спокойно и даже как-то отстраненно. Будто не замечает, что делает со мной своими руками.

Поддерживать адекватный разговор всё труднее.

Сипло бросаю.

— Например?

— У него есть целая банда, с которой он регулярно связывается. Говорят, таймер ограничен двумя часами. Если в нужное время он не позвонит, те, кто прикрывает его двуличную тушку, поймут, что с ним что-то случилось. И не дадут спуску. Не пустят на самотёк. А там уже и влиятельные покровители подключатся.

Зло стискивает челюсть и сквозь зубы шипит.

— Удобная стратегия, но долго на двух стульях не усидишь.

Я нервно сглатываю подкативший к горлу комок и осторожно уточняю.

— Так Брайс и с полицейскими связан?

— Конечно. Они давно его крышуют. Одних Герра сдаёт, других защищает — пока ему это выгодно. Но коё-что меня тоже очень беспокоит.

Вплетает пальцы в мои волосы и зажимает затылок. Смотрит долгим, изучающим взглядом. Словно не уверен, стоит ли ему делиться со мной своими мыслями.

Я не выдерживаю.

— Что ты хочешь сказать?

Проклятье. Шмидт тянет меня на себя, и в попытке обрести равновесие я опираюсь на его горячую грудь. Кожу пронзает током.

Разум захлестывают отголоски воспоминаний. Я слышу отдалённый гул.

«Тебе нравится то, что я делаю?» — в голосе проскальзывает дурманящий вкус власти.

«Нет» — лживый крик.

«Врешь. Так страшно признать? Чего боишься — меня или себя?».

«Тебя».

«Неправильный ответ. Мы будем повторять этот урок, пока ты не научишься говорить правду».

Мотаю головой. Отчаянно встряхиваюсь и с трудом избавляюсь от терзающих душу диалогов.

Перевожу взгляд на Рона. Вздыхаю с облегчением — вроде ничего не заметил.

Повторяю вопрос.

— Что тебя беспокоит?

— У меня такое чувство, будто Алдо хочет убить лишь Брайса.

Ошарашенно замираю. Тело сковано ледяной коркой.

— Что? С чего ты взял? Он ведь на нас обоих охоту устроил.

— Пойми один момент. За Брайсом люди есть, а за тобой — нет. Он множество раз мог вывести тебя из игры, но не трогал. Я начинаю сомневаться, что этого врача, который на нас напал, послал именно Алдо. Нож — плохое оружие. Мафия по-другому работает. Зачем использовать железо, если можно одной пулей мозги вышибить?

Мечется в сомнениях. Делится еще одной догадкой.

— И потом…когда я помешал вашей свадьбе, возле здания уже были люди. Я слишком спешил. Не придал этому никакого значения. Теперь, переосмысливая ситуацию, я начинаю думать, что они специально чего-то ждали. Ворвались внутрь лишь после того, как ты потеряла сознание. Причем, что особенно интересно, они пытались нас схватить, но не стреляли.

Замолкает. Смотрит на меня блестящими глазами и тихо, неуверенно добивает.

— Словно боялись стрелять. Опасались, что попадут не в того. Что случайно тебя заденут.

Моя первая реакция — молчание. Затем следует ломкий смешок, быстро превратившийся в скупой смех. Болезненный и горький.

— Рон, у тебя жар и температура, — снова дотрагиваюсь до лба. — Ты бредишь. Зачем Алдо оставлять меня в живых?

Лезвие правды подбирается как никогда близко, но мы оба пасуем. Он взъерошивает свои волосы и выдавливает хриплый ответ.

— Да. Наверное, ты права. Давай больше не будем об этом говорить. В любом случае мы со всем справимся.

Рон наклоняется еще ближе, прижимается лбом и переводит взгляд на мои губы. Ясно обозначает свои намерения, но я насмешливо перебиваю.

— Мы справимся? Помнится, ты говорил, что…

Конец фразы тонет в чувственном поцелуе. Из горла вырывается сдавленный всхлип. Я растрогана и смущена. Когда он брал силой, для меня всё было понятно. Каждое чувство на лице отражалось — от ужаса до зверской ненависти.

А сейчас…я страшно боюсь раствориться.

Забавно — так и не научилась не бояться саму себя.

Тяжелое дыхание обжигает шею. На ресницах замирает трепет. Рон целует нижнюю губу, потом верхнюю и проникает языком. Удушливая волна желания стремительно ползёт вниз.

Я закрываю глаза и вспоминаю то, что давно позабыла.

Вижу лишь отрывки, как в киноленте. На быстрой перемотке — но прошибает насквозь.