Страница 22 из 75
Колеса диктуют вагонные,
Где срочно увидеться нам.
Мои номера телефонные
Разбросаны по городам…
- Вот это я понимаю, - шепнул Бобров. – Наша песня - хоккейная.
Заботится сердце, сердце волнуется,
Почтовый пакуется груз.
Мой адрес не дом и не улица –
Мой адрес - Советский Союз!
Когда ребята грянули второй раз строчку припева, то запели вокруг и собравшиеся специально на них зрители. Зал можно сказать встал. Около прохода засуетился наряд милиции в количестве трёх человек, но окинув грустным взглядом толпу прыгающего народа, решил выждать и не вмешиваться в творческий танцевальный порыв тоскующей без больших развлечений публики.
- Обязательно познакомь меня с этими парнями, - шепнула Ирина Понаровская. – Это же настоящий хит!
- Это я тебе твёрдо обещаю, - улыбнулся я.
- Мой адрес не дом и не улица – мой адрес - Советский Союз!!! – Первая песня наших заводских самодеятельных музыкантов потонула в криках и овациях народа.
- Привет Горький! – Крикнул в микрофон Колян. – Следующая песня называется «Не повторяется такое никогда», если сможете, приглашайте на медленный танец ваших подружек! Поехали, - оглянулся он на барабанщика.
В школьное окно смотрят облака,
Бесконечным кажется урок.
Слышно, как скрипит пёрышко слегка
И ложатся строчки на листок…
- Чудесная музыка, и чудесная песня, - пробормотала Понаровская с широко открытыми и без того огромными глазами.
- Про мой адрес было лучше, - заметил тихо Бобров.
- А мы танцевать пошли, - Боря Александров схватил Алёнку за руку и потянул в проход между кресел.
Я может быть, тоже пригласил бы Ирину, но если встану, то человек пять должны будут куда-то сесть, а в зале места нет. Да и потом мою певицу сейчас лучше не беспокоить пока она не насладилась красивой мелодией и текстом:
Первая любовь... Звонкие года...
В лужах голубых стекляшки льда...
Не повторяется, не повторяется,
Не повторяется такое никогда!
Я украдкой посмотрел на членов жюри, которые сидели за отдельным столом центре зала. И обратил внимание, как они по-разному реагировали, кто-то морщился, как будто проглотил лягушку, а кто-то блаженно улыбался. Наверное, что-то в розыгрыше главных призов Всесоюзного конкурса пошло не так. Видать останутся «Скоморохи» без обещанного главного приза.
- Мы хотим закончить своё небольшое на сегодня выступление, - сказал немного запыхавшийся Колян в микрофон, - новой песней «Всё, что в жизни есть у меня»! Танцуют все!
Николай провёл по всем струнам, взяв какой-то аккорд и начал композицию, которая скоро станет хитом номер один всего застойного СССР, в медленном темпе:
Мир не прост, совсем не прост.
Нельзя в нем скрыться от бурь и от гроз.
Нельзя в нем скрыться от зимних вьюг.
И от разлук, от горьких разлук…
А после первого четверостишия барабанщик Захар выбил новый ритм своими палочками и парни вжарили с другим более драйвовым темпом. И пользуясь нерасторопностью органов правопорядка, зрители подняли руки вверх и принялись прыгать в такт, хлопая в ладоши:
Всё, что в жизни есть у меня!
Всё, в чем радость каждого дня!
Всё, о чем тревоги и мечты
Это всё, это всё ты…
***
Выступление ансамбля «Ариэль», который ещё не обзавелся хитовыми песнями, что громко выстрелят в году семьдесят пятом, а так же творчество непонятных народу «Скоморохов» прошло более мирно и благополучно. Никто не прыгал и не танцевал, на сцену с криками «Коля я тебя люблю!» не лез. В общем, зря приехавшее милицейское подкрепление могло спокойно отчаливать в отделение, что оно собственно и сделало, оставив на всякий случай ещё трёх милиционеров в зале. Отчалил на спортивную базу и Сева Бобров, предварительно мне и Александрову пригрозив пальцем и напомнив про завтрашнюю игру и строгий спортивный режим.
- Михалыч, всё будет хоккей, потому что это всё, что в жизни есть у меня, и в чём радость каждого дня! - Пообещал я, прощаясь на улице перед зданием ДК.
- Завтра забьёшь четыре шайбы, - пробурчал Всеволод Михалыч, усаживаясь в такси.
И пока строгое жюри конкурса совещалось, кому дать главный приз, кому дать поощрительный, а кому вообще ничего, я познакомил Ирину Понаровскую с музыкантами нашей заводской самодеятельности, которые сегодня весь зал поставили на уши и спутали все карты заведомым фаворитам. В знакомой уже комнатушке, было сильно накурено и необыкновенно тесно, но мы вместились тютелька в тютельку, так как я просунул на репетиционную базу ансамбля лишь голову.
- Ребята вы просто не представляете, какие у вас замечательные песни, - восторженно тараторила Ирина. – И мне есть с чем сравнивать, я ведь всё-таки работаю с «Поющими гитарами».
- Да, - протянул, посмеиваясь, басит Толя. – Это называется талант.
- Безусловно, кто же автор ваших шедевров? – Понаровская перевела взгляд с одного музыканта на другого, а затем и на третьего.
- Тут, Ирина, дело такое, - пискнул худосочный Савелий, - нам песни эти помог написать вот он, Иван.
- Наш Ваня Тафгаев личность выдающаяся, - подтвердила его слова фигуристка Алёнка, которая сидела у Бориса на коленях, так как кроме малой площади в комнате не хватало и мебели, в частности, стульев. – И все это знают, но молчат. Да, да. Где бы ваше «Торпедо» болталось, если бы не Иван? – Спросила она «Малыша». – Севу Боброва сюда привёз. И тебя Боря вытащил из Усть-Каменогорска. Я даже про такой город никогда не слышала. А ещё он недавно «удочку» для отработки прыжков в фигурном катании изобрёл, и теперь моя подружка Женька в Москве готовится к Олимпиаде.
- Аха, - улыбнулась Ирина. – Разыгрываете? Ну, хорошо, я поверила, пусть тогда Ваня напишет песню прямо сейчас для меня.
- Давай Иван не посрами Горький, - сказал солист Коля и тут же нырнул, спрятавшись за спины товарищей.
- Ну, вы даёте, - протянул я, почесав затылок. – Песню прямо сейчас? Если только в виде исключения? - Я посмотрел на красавицу Понаровскую. - Так! – Я хлопнул в ладоши. – Давай ручку, тащи бумагу, которая всё стерпит, сейчас попробую изобразить майонез Огинского, то есть, конечно, полонез, или что-нибудь в подобном духе.
«Что ж такое я ещё помню? Хотя бы куплетик с припевом, - я усиленно напряг извилины, рисуя шариковой ручкой на листке тетрадной бумаги в клетку жирную точку. – Хоть бы половину припева. Ну! Бездарность! Стоп! Сегодня же снегопад, снег кружится, летает, летает. И позёмкою клубя, заметает зима, заметает, всё, что было до тебя... А дальше? Однажды в студёную зимнюю пору я из лесу вышел, отец мой да я? Нет - это вроде не из той оперетты».
- Ваня ты придумал? – Ехидно заулыбалась Ирина.
- Даже не сомневайтесь, сейчас ещё раз затылок почешет и придумает, - ответила за меня Алёнка. – С «удочкой», кстати, было точно так же.
Не знаю, что вдруг такое произошло, но в голове внезапно просветлело и простые слова куплета песни, как из плотного тумана выплыли прямо перед глазами. И мне как хоккеисту команды мастеров только и осталось, что не прощёлкать опасный момент у ворот соперника, то есть как можно быстрее эти слова записать.
- Понимаю подчерк у меня не каллиграфический, и вообще это не подчерк, это корявые муки совести, которые распластались зачем-то на бумаге. Слушайте! – Я с гордостью взял вспомненное мной произведение и прочитал, как ученик на уроке литературы: