Страница 15 из 16
А потом начал потрескивать шифер. Времени, с того момента как он проснулся, прошло немного. Неожиданно Виктор услышал, как сползают с крыши листы шифера. Первый. Затем ещё один, а потом снова потрескивание, но уже более сильное. Скрипел уже не только шифер. Показалось, будто деревянные перекрытия крыши не выдерживают. Но раз не встает мама, значит всё в порядке. Если уж Виктор услышал эти звуки, то и она должна была услышать. Подумать, что его мама уже стара и спит, как говорится, без задних ног, он не смог.
Так, погружаясь в полусон, то глубже, то выходя из него, помимо шелеста он слышал еще что-то, точнее не слышал, а чувствовал. Но что это? Что-то витало в воздухе, источник шелеста. Он не был материален. Образы. Это были образы. Виктор не видел их четко, это не было похоже на мысли, на видения. Виктор не мог представить, как образы приходят к нему. Он осознавал, что не спит, и воспринимать это как какой-то дух, тоже не мог. Поэтому принял это как что-то новое, чего он ещё пока не знает. Это новое витало повсюду в воздухе, но не только в комнате. И на улице оно существовало, что-то нереальное, чего нельзя потрогать, то, что создавало этот шум. А ещё он увидел огромный вал, который окружает его деревню. Только Виктор увидел не совсем эту деревню, он не видел домов, тех, которые он привык видеть, он увидел местность, где стояли эти дома. Река, овраги, кусты, но не дома. Домов там не было. И огромный вал, окружающий с двух сторон речку. Если бы его развитие позволило, он смог бы испугаться, но оно берегло его, не позволяло этого делать.
Ну, а потом раздался ужасный треск. Резкий. Бескомпромиссный. Не дающий шансов его маме выбраться. Потолок в районе печки обвалился внутрь. Виктор увидел, падающие деревянные балки и огромный столб пыли, которая мгновенно разлетелась по комнате и, заполнив её полностью, вырвалась в открытые окна. В этот момент Виктор уже испугался, сознание подсказало ему что, нужно выбегать из дома, но дверь была завалена балками и каким-то веществом, попавшим в комнату вместе с пылью, поэтому единственный путь наружу был через окно. В абсолютной серой пыльной темноте Виктор по памяти, помня, что кровать стоит прямо под открытым окном, выбрался наружу и отбежал от дома. Тогда он первый раз увидел этот вал вживую. Тот, который некоторое время назад видел в образах, или чем бы это не являлось. Он почувствовал сильное давление на свой мозг, почувствовал присутствие чего-то, что создавало этот вал. От его родного дома осталась только передняя часть, а все остальное была скрыто под землей, и где-то там осталась его мать. Немного правее их дома из-под громады вала выглядывал еще один фасад. От дома его соседей осталась только передняя стена на четыре окна и фронтон, который завалился вперёд. А больше домов не было, Виктор отбежал на самый берег и сел.
Как воспринимать смерть матери? Виктор не понимал что это смерть, да ещё это проклятое давящее на него чувство. Чувство, что кто-то делает то, чего не нужно делать. Виктор его чувствовал.
Это были воспоминания вчерашней ночи, Виктор поддался им полностью, и под успокаивающийся дождь, пытался уснуть, но из этого ничего не выходило. Время шло, мысли блуждали в поиске чего-то нового и нашли. Не сразу, но все он снова почувствовал давление на свои мысли, будто кто-то снова был в воздухе. Та же сила, что и вчера витала в воздухе она меняла всё вокруг. Хотя, если сравнить, то не так. Не так как раньше. Вчера она была повсеместно, она была сильнее, он была рядом, прямо над его головой. И прямо в его голове. На этот раз он чувствовал, что изменения происходили где-то вне зоны его видимости. Виктор пока их не мог видеть. Он попытался переосмыслить это чувство. Сначала это было просто давление, присутствие чего-то, что мешало ему размышлять, но со временем ему удалось, как будто бы прочитать.
Что если мысли имеют какую-то особую материальную структуру, к примеру, подобную электронам? Хотя электроны материальны, просто невидимы. Так вот если мысли все же имеют структуру, то Виктор её уловил. Это было словно читать шрифт Брайля, но в тот период, когда ты его только начинаешь изучать, когда знаешь столько символов, сколько изучил, а на следующий день изучаешь ещё и ещё. Конечно, Виктор не читал шрифт для слепых, и даже не знал о существовании такого. Но ему казалось, что в воздухе нащупывает какие-то осмысленные цепочки слов, образов. Разрозненные, зачастую не связанные между собой, но их можно было собрать воедино и собрать обрывки картины, но большую часть слов-образов он не понимал. Но Виктор понял, на что похож процесс понимания. На осмысление его рисунков. Расшифровку теберды.
Он сравнил чтение происходящих цепочек мыслей, летающих в воздухе со своей тебердой, своими рисунками, которые прочитать и понять, после того как они некоторое время пролежат в шкафу, ему нужно было именно расшифровать. Летающие мысли сначала не были подчинены каким-то законам, а может, и были, но Виктор этого не понимал. Они проносились, иногда зависали в воздухе. Он их не видел, он их чувствовал. Когда слушатель воспринимает слова, обозначающие известный ему термин, он представляет не слово, а то, что оно обозначает. Если же человеку произносят неизвестное слово, и он видит именно слово, буква к букве, и, разбивая его на части, человек пытается сопоставить с тем, что ему известно. Летающие мысли не были понятны Виктору, но он пытался их расшифровать и в этот момент осознал, что, возможно, он единственный, кто сможет это сделать. Возможно, именно его мышление, его мозг, несмотря на свою недоразвитость, способен воспринимать информацию в такой форме.
Мысли роились где-то не далеко от дома, они не были прямо в комнате, но Виктор ощущал, как будто читал чужие фантазии. Что-то формировалось, но не такое большое как вчера. Он сравнил давление, ощущаемое его мозгом сейчас с тем, что он чувствовал вчера ночью. Другое. Сила была в разы слабей, из чего Виктор сделал предположение, что данная работа была не такого масштаба. Тоньше, может быть эстетичнее что ли? Причем, мысли, что он читал, они прямо в этот момент формировались, и формировали они что-то имеющие более сложную структуру, чем вчера. Вчера был просто вал. Огромная куча непонятного вещества, набросанного друг на друга без эстетики, без системы.
Что легче сделать? Яму выкопать метров двадцать на двадцать и глубиной те же двадцать метров или механические часы. Одна работа займет много времени, и потребуют умственных, технических и физических усилий, вторая работа тоже займет много времени, но это будет не интеллектуальная работа. Сейчас кто-то производил более точную работу, чем прошлой ночью. Кто-то формировал куб. Виктор не понимал, что это будет, но чувствовал, что оно не будет большим. Прошло где-то около двух часов, может, и больше, прежде чем Виктор почувствовал, что давление на мозг ослабло, и мысли летать перестали. Кто-то закончил свою работу.
11
Ночь наверху насыпи выдалась тяжёлой. Когда Николай, сотрудник милиции, со своим братом Бобровым Василием решили забираться, никто не подумал о возможности дождя, поэтому никаких средств защиты не взяли, тем более, они бы утяжелители рюкзаки, хотя сказать, что без них подъём дался им легко, значит обмануть. Поначалу, пробивая небольшим топориком, углубления для ног, они опасались того, что материал, из которого был сделан вал, будет рушиться. Больно хрупким он казался, но нет, проделав порядка ста отверстий, Николай понял, вещество хорошо держит его вес и вес груза, большую часть которого занимала верёвка. Когда Николай устал, вырубать отверстия, его сменил его двоюродный брат Вася. Вася был помоложе, ему было всего лишь двадцать четыре года и он лишь недавно вернулся со службы. Вася был еще полон энергии и до конца подъема шествовал впереди.
Вершина холма представляла собой площадку от трех до шести метров шириной, со слегка скругленными краями, похожую на запекшуюся лаву. Поверхность вершины казалась более темной, чем склон. Черный цвет со слегка коричневым оттенком. Когда начал накрапывать дождь, ребята заметили, что она становиться скользкой, поэтому спуск на сегодня было решено не осуществлять, дабы не рисковать. Скоро начался сильный дождь. Они поняли, здесь придется заночевать. Опасаясь соскользнуть по скользкой поверхности, они вырубили примерно посередине насыпи небольшие углубления, в которых можно было уверенно провести ночь на вершине. В углублении вода не собиралась, видимо ввиду пористости структуры холма-насыпи, она вся уходила вовнутрь. Но несмотря на это, Бобров с братом насквозь промокли. Закрыв головы куртками, они лежали с углублениях и ждали, когда дождь хоть чуть стихнет. Но он не собрался. Под дождем поверхность насыпи покрывалась скользкой слизью, будто она растворялась.