Ветер над рекой

Поставил создатель себе новую задачу, задался идеей создать человека. Опять же, он не называл его «человек», просто следующий объект, следующее создание, но, имеющее интеллект. Не с первого раза, но что-то получилось.

Шло время, люди стали развиваться. Вот только говорить с ними не получалось, когда создатель пытался с ними заговорить, то они не воспринимали его; с ума сходили, изгоями становились в обществе. Перестал это делать создатель. А вот наблюдать не перестал.

Очень интересно ему было наблюдать за тем, как люди пытались объяснить смысл и саму историю своего происхождения. Эта мысль пришла людям не сразу, сначала они были дикими, и не вели бесед, приводящих к рассуждениям, о вариантах своего происхождения. Сначала они всего боялись: грома, наводнений, любых проявлений природы, а всё, потому что просто не могли объяснить. Да, поначалу просто и не пытались, но позже, когда сознание рода человеческого созрело до вопроса о происхождении, вот здесь создатель узнал, что у его созданий весьма неплохая фантазия.

Бога очень забавляла версия некоего Дарвина о происхождение людского рода от обезьяны. Сам-то он знал, откуда люди появились. Инопланетное происхождение вообще вызвало у него негодование. Сам он не создавал никаких инопланетян, так что откуда им взяться, а уж тем более заселить планету.

И, конечно, была версия божественного происхождения. Но в сознании человека она приняла настолько гротескной, насколько это было возможным. Люди выдумали каких-то ангелов, демонов, различных его помощников. Да и самого создателя наделили внешним видом похожим на людей. Якобы он и их создал по образу и подобию своему, только вот проблема, он не обладал телом. И его внешний вид? Он был всего лишь сгустком энергии, бестелесным созданием. Могучим, сильным, но не похожим, ни на одного из людей. А сколько же версий этих людей он загубил в попытках создать идеальный организм? Сколько же прошло времени, пока ему удалось создать идеально функционирующий вариант человеческого создания, и пока удалось довести возраст существования до ста и более лет. Первые экземпляры, бывало, не проживали и дня. Оцарапается о ветку или о камень, кровь вытечет и всё. Свертываемость крови чуть позже создателем была придумана. Упадёт, бывало, образец вниз головой, застрянет и, от внутреннего давления скончается. Да, чего только не было за эти несколько тысячелетий.

Особенно не понравилось господу возведение его самого в идеал. Хвалебные оды, воспеваемые в его честь, привели сначала в ступор, а потом и в неистовство. В тот момент человечество висело на волоске, желание было стереть всех в порошок, но сдержался, успокоился создатель.

А здания, которые возводили в его честь? А жертвоприношения? А рабство, под покровительством церкви? Все это было ему ни к чему. Неужели, человек, который вырастил колонию муравьев, ждет, что они построят в его честь замок и будут восхвалять его. Ждете ли Вы, от созданной вами табуретки, или сваренного борща того, что кто-то из них будет вами восхищаться? Вам это не нужно. Так и Богу не нужно было этого. В конце концов, он воспринял монастыри и церкви просто как творчество, а жертвоприношения, особенно людские в его честь, с ними он смириться не мог. Почему не наказал? Решил не уподобляться, не стать тем же тираном.

И вот несколько тысячелетий он провел, наблюдая за попытками человечества понять историю своего появления, смеясь над предположениями о том, что гром и дождь это его творения. Какая же невежественность!

Но пришел момент, когда господь вдруг сам задумался, о своем происхождении. Проходили тысячелетия, он творил, но ему не приходила мысль в голову, откуда он сам взялся? Он не нашел ответа. Даже самая нелепая, с точки зрения Бога, людская теория о происхождение по Дарвину имела обоснованную и логическую цепочку, и все остальные варианты были получены индуктивным методом; у людей было что анализировать и рассматривать. А он в начале своего осознания был один, и вокруг не было ничего. А так как вокруг не было ничего, то никаких выводов правильных и неправильных было сделать нельзя. Размышления на эту тему привели создателя в ступор, полный и многовековой. Он пустил жизнь на Земле на самотёк, а сам погрузился в глубокие размышления.

И знаете что?

Ничего!

Кроме божественной версии своего происхождения он ничего не придумал. Всё что он смог принять для себя, это существование какого-то… Бога?

Бога Бога? Его создателя. Бога создавшего другого Бога? Других версий не было. И тогда, прикрывая свою величайшую неграмотность, он оставил эту версию как основную, но не стал допускать ошибок человечества. Всё-таки он осознавал разницу между поклонением и благодарностью к создателю. И это разные вещи.

Родитель, тренер, учитель будут рады, если ты примешь их труды и будешь благодарить за всё, что они для тебя сделали, но они не приемлют, если ты будешь обивать лоб и колени каждый раз при их виде.

И, в конце концов, стала Богу не так уж и смешна версия Дарвина. Был всё-таки какой-то смысл в ней, а вот в его версии происхождения его самого смысла не было. И найти его не представлялось возможным.

8

Ближе к вечеру, где-то в районе четырех часов, отец с братом решили съездить в другой конец села в Верхнюю деревню, пообщаться с людьми. Решить совместно, как поступать дальше. Возможно, кому-то уже известно, что к ним на помощь двигаются военные. Дядя Стёпа выгнал из гаража свою копейку, но отец предложил съездить на УАЗике хмурого, которого, к слову, так и не пришлось хоронить, в связи с тем, что поликлинику, и находящийся на ее территории морг, вместе со всеми, кто там находился в это время, завалило. Кошкины всё-таки решили ехать на копейке. Ваня собрался с ними, никто не был против.

Медленно проезжая по деревне, они в непонятных чувствах смотрели по сторонам. За два дня произошли колоссальные изменения. Во-первых, эти две насыпи, оградившие деревню со всех сторон, создавали впечатление замкнутого мира. Они были отрезаны, в данный момент, от беспрепятственного перемещения в ближайшие, да и далекие, населенные пункты.

Машина двигалась вдоль реки, ровные резаные берега которой напоминали о не совсем приятных событиях последних дней. Люди ещё полностью не осознавали, что происходит что-то странное и непонятное, тем более не было никаких объяснений со стороны председателя администрации села и органов милиции, которая должна была уже что-то да объявить. Двигались по дороге, вдоль которой когда-то стояли дома, где жил Фёдор, теперь на их месте располагалась высоченная насыпь. Почему-то Ваня представил, что они теперь живут в горном районе, где дороги часто проходят вдоль крутого склона. Радости эта мысль не добавила, он привык жить на равнине, где все, что более десяти метров уже гора. А эта насыпь? Она просто огромна. Местами холм подходил прямо до дороги, а в одном месте даже набежала на неё, сузив до одностороннего движения.

– Интересно, из чего она, – сказал отец.

– Мы с художником палкой протыкали ее, – ответил Иван, – она довольно плотная, но пористая сантиметров на пятнадцать, а дальше пробивается с трудом, такое чувство, что что-то более жесткое.

– А ты не один ходил?

– С художником.

– Понятно.

Проехав еще с километр, все увидели, что насыпь проходит дальше от дороги и не завалила дома. Людей здесь на улице было больше, чем обычно. Несколько человек стояли непосредственно около насыпи и жестикулировали.

– Чего это они там делают? Давай остановимся, – сказал Николай.

Оказалось, что пара смельчаков решила забраться на насыпь. Они выбрали более-менее пологое место. Ну как пологое? Уклон всё равно составляла градусов семьдесят, но в этом месте наплывы, так называемой лавы, или из чего насыпь состояла, делали небольшие уступы, где можно было отдохнуть на подъеме. Когда Ваня с отцом и дядей подъехали смельчаки были уже примерно в половину пути к вершине. В веществе, из которого состояла насыпь, виднелись углубления для ног, вырубленные в поверхности.