Страница 49 из 76
— Да, — толстушка выдавила слезинку, которую почти мгновенно смахнула и с неиссякаемой надеждой воззрилась на лорда.
Он перевел тяжелый взгляд на старика.
— Ну, а вы, славный эр, желаете видеть рядом не безруких лентяек, — умело повторил интонации просителя, — а настоящую хозяйку?
Старик оставался нем, словно разом лишился дара речи, да и глаза выпучил, и за него спешно ответил Орм:
— Да, в доме отца нужна настоящая хозяйка, — вероятно мужчина забыл, что дома уже нет. Один из братьев толкнул Орма, и тот быстро исправился: — Построим! Бревна еще с лета заготовили! Камень… найдем! Такой дом отстроим, лучше прежнего, — и повернулся к толстушке.
Она смерила долгим взглядом сначала старика, потом самого Орма, что-то прикинула в уме и улыбнулась. Подводя итог, Алэр спросил:
— Ну что, эра Гревс, возьмете этого славного эра в свои мужья? — и на всякий случай напомнил. — Помнится, вы давно просили подобрать вам супруга!
— Возьму! — с удивительным проворством эра подскочила к старику, дабы тот не убежал. Слишком часто он стал посматривать на выход.
— Ну, а вы, эр Лукк, берете эру Гревс в свои жены? — тон, которым задан вопрос, сух и повелителен.
Как тут не ответить:
— Беру… — старик вздохнул обреченно.
Лорд ударил ладонью о ладонь:
— Дело сделано! Расходы на свадьбу беру на себя, — выразительно взглянул на управляющего, уже что-то подсчитывающего в уме.
Сыновья эра Лукка пали ниц, эра Гревс рыдала от счастья, и даже сам старик-проситель приободрился, благодаря своего господина.
Эрт Декрит спустя минуту выпроводил всех и зычно прокричал:
— Следующий!
Я откровенно скучала, сдерживая новый зевок, а Алэр с легкостью решал любые споры. Лорд поступал по справедливости, был неумолим к слезам и мольбам, если то требовалось. Я слушала каждого с постным лицом и иногда кивала.
— Уже скоро, потерпи, — супруг устало мне улыбнулся, накрывая мою руку своей.
От этого ласкового прикосновения меня обдало жаром, и спать резко расхотелось. Мой лорд, отведя взор от арки выхода, посмотрел на меня более пристально.
Не удивилась, заметив в его глазах желание, не изумилась и тому, что нас прервали, но испугалась и озадачилась, почувствовав в душе что-то новое по отношению к супругу. Торопливо прогнала зарождающуюся мысль, вдохнула глубже, надеясь успокоить разволновавшееся сердце, приказала себе взглянуть в зал и тотчас нахмурилась.
Напротив помоста стояли четыре нордуэлльца — два мужчины, паренек и девушка лет четырнадцати-пятнадцати. С удивлением узнала в парнишке Кира, моего горе-соперника. Мальчишка был злым и раздосадованным, как и два невысоких, коренастых крестьянина, а девушка вытирала слезы. Так что я поневоле заинтересовалась.
Приветствия были произнесены, и вперед вышел один из крепышей, вероятно, отец девушки.
— Ваша милость, — смело взглянул на лорда, — рассудите, не дайте негодяю уйти безнаказанным!
«Что еще натворил Кир? — мелькнуло в голове, и я сердито взглянула на нахохленного паренька, а затем внимательнее присмотрелась к девушке. — Странно! Несмотря на слезы, она вполне довольна!» То была истинно женская улыбка настоящей охотницы, той, в руки которой идет желанная добыча. Сонливость исчезла, будто я и не зевала несколько минут назад.
— Говори, Гарс, не тяни! — хмуро повелел Алэр, и проситель заговорил опять:
— Вот этот вот, — ткнул в сторону мрачно настроенного Кира, — обесчестил мою дочь! — вытолкнул девушку к самому помосту, отчего она покраснела до корней волос.
— Врет он все! — выступил отец Кира. — Не трогал мой малец девчонку Гарса!
— Да это твой отпирается! Врет и не краснеет! — Гарс со злостью посмотрел на Кира. — Сорвал ягодку, а отвечать не хочет!
— Это мой не краснеет?! — возмутился его соперник. — Ты бы за своей лучше присматривал! Это она вовсю хвостом крутила перед моим Киром и…
— Тихо! — рявкнул на них эрт Декрит, и спорщики боязливо умолкли, заискивающе поглядывая то на Алэра, то на Лиона.
— А ты что скажешь? — лорд перевел суровый взор на Кира, и тот глаз не отвел, впрочем, я ничуть не удивилась.
— Я всю неделю провел в замке, — поведал паренек без заминок, — тренировался и…
— Так все произошло месяц назад, у девчонки моей лунных дней не было и… — вступил отец девушки и был заново перебит вторым разбушевавшимся крепышом:
— Еще неясно кто ее обрюхатил!
Эрт Декрит вновь зарычал, а я, воспользовавшись суматохой, подалась к супругу и шепотом полюбопытствовала:
— Позволишь поговорить с девушкой наедине? Одной женщине проще понять другую, — незаметно для себя подняла глаза и оказалась неготовой к тому, что Алэр незамедлительно повернется ко мне и одарит пронзительным голодным взглядом.
Не позабыть бы сделать вдох, не растаять только от одного его прикосновения, я приказала себе собраться, сумев выдохнуть:
— Пожалуйста… — и в наступившей тишине это слово прозвучало набатом, слышимым в каждом углу.
Супруг смилостивился, почувствовав, как мне неловко, и отпустил.
Ледяной ветер комкал, играл, сталкивал в вышине темные облака, гонял по двору листья и мелкий мусор, пытался сорвать с нас одежду. Девушка робко поглядывала на меня из-под низко сидящего капюшона и помалкивала, хотя глаза заинтересованно поблескивали, и в них совсем не было заметно испуга. Не желая продрогнуть, я начала с малого:
— Как твое имя?
— Селия, госпожа, — неуклюже поклонившись, представилась она.
Ветер сорвал с головы девушки капюшон, растрепал темные волосы, заставил ее зажмуриться, швырнув в лицо песчинки.
— Давай поговорим, — сказала я и удивила, — как хорошие подруги.
Тонкие брови стремительно поднялись, а затем почти сошлись на переносице, выдавая недоумение и легкий страх Селии.
Я убедительно кивнула:
— Ты видишь перед собой хозяйку этих земель, и мне важно знать о каждом северянине. Как хорошая мать заботиться о каждом из своих детей, так и я обязана беспокоиться о вас. — Девушка смотрела на меня с величайшим сомнением, потому пришлось сказать. — Хорошо, матерью меня назвать сложно, а вот старшей сестрой или подругой вполне! — метнула быстрый выразительный взгляд, разрешая решить ей самой.
Немного подумав, собеседница согласилась, стараясь не выдать охвативших ее опасений, не ведая, чего от меня ждать. Сейчас важно не ошибиться, я должна выбрать правильные фразы, произнести их без запинки, посеять смуту в душе своей юной подданной.
— Ненависть — это зверь, жестокий, беспощадный, неумолимый, и сладить с ним непросто, — в этом я была уверена, потому и тон был строгим, но с нотами грусти и отчаяния.
Девушка вызывающе вскинула голову:
— Но вам удалось победить зверя! — но тут же отступая на шаг, напомнила. — Мы говорим, как подруги…
— Верно, — я осталась невозмутимой, печально глядя перед собой, и на миг мне привиделась другая девчонка, так же яростно добивающаяся своей цели. Вздохнула устало и тихо добавила. — Я сражаюсь с этим зверем почти ежеминутно, прерываясь на какие-то секунды, поэтому хочу уберечь от страданий тебя.
Мгновенная слабость, когда мне страстно желалось, чтобы в прошлом и в моей жизни нашелся тот, кто смог бы переубедить, остановить, когда было нужно.
— Легче выучиться на чужих ошибках, чтобы избежать собственных, — голос мой не дрогнул, хотя, произнося это предложение, я переживала заново свою боль, думая о тех, кто погиб ради меня.
Селия слегка склонила голову на бок, глаза ее упрямо сверкнули, сдаваться и отступать от задуманного она не собиралась. Но открыто дерзить своей хозяйке так, как привыкла родителям, девушка не решалась. Пришлось мне делать вид, что пошла на попятную:
— Хорошо! Если ты мечтаешь жить с тем, кто тебя ненавидит — пожалуйста! Возможно, ты и сможешь удержаться от слез одинокими, полными страданий ночами!
Селия прикусила губу, нарисованная мною картина ее совсем не обрадовала. Не о том грезит юная особа, стоящая напротив меня. Я, затронув одну струну в душе девушки, говорила дальше: