Одинокие сердца

Она нарезала салат, который явно не собиралась есть.

— А режешь так, как я тебя учила, — услышала Полина скрипучий голос Ираиды Беркутовны.

Она даже не заметила её появления, в противном случае избежала бы столкновения с неприятной для нее особой.

— Я взяла на заметку, — согласилась Полина, — красиво и удобно, не видела причин не научиться этому.

— Может, всё-таки поговорим?

К удивлению, впервые Поля услышала от бывшей свекрови фразы, произнесенные спокойным тоном, без подтекста раздражения.

Полина вздохнула. Пожалуй, это был способ скоротать время и не истрепать нервы от ожидания, главное, не злиться на эту женщину.

— Хорошо, — кивнула Полина, усаживаясь на диван с тарелкой салата в руках.

Раньше свекрови такое не нравилось, но сейчас она ничего не сказала, только недовольно фыркнула взамен язвительного замечания.

— Я не любила тебя, да и сейчас не испытываю к тебе теплых чувств.

— Отличное начало, — грустно улыбнулась Полина, — но это взаимно, с одной лишь разницей, когда-то я очень хотела вам понравиться.

— Я знаю.

Ираида Беркутовна села не рядом, но достаточно близко, пожалуй, ближе, чем когда-либо.

— Ты не понимаешь… — она сделала паузу, посмотрела на её живот, — пока не понимаешь. Когда появится свой ребенок, ты ещё вспомнишь мои слова. Я хотела для Кости самого лучшего.

— Вы уже говорили об этом, я знаю, что не соответствую вашему представлению о «лучшем».

Полина посматривала на двери.

— Я пыталась… пыталась привыкнуть к тебе. Считала, что это блажь моего сына. У него таких, как ты, было вагон и маленькая тележка. Но отчего-то именно тебя Костя потащил под венец. Вот так сразу, но я не видела глубины ни твоих, ни его чувств и считала, что нужно прекратить ваш брак, пока не появились дети.

Я была счастлива, узнав о вашем разводе, и обрадовалась, увидев его новую пассию. Она подходила ему всем… И с ней он стал нацеливаться на серьезные перспективы — стать мэром. Я поддерживала его в этом и не хотела замечать проблем, с которыми он сталкивался, не хотела видеть его безразличный взгляд на девушку рядом, его совершенно отстранённую улыбку. Я считала, что с такой женщиной он будет счастлив. Всё шло прекрасно, как мне казалось, главное, не с такой амебой, как ты.

Ираида Беркутовна всегда умела подобрать слова, как больнее укусить или ужалить. Её слова хуже плетки.

— Я сама попросила развод, — сказала Полина, — мне не хотелось быть «не единственной». К тому же вы правы, чувств у Кости ко мне не было и нет. Всего лишь желание, а этого слишком мало для совместной жизни.

— Я ошибалась, — казалось, эти слова дались бывшей свекрови нелегко.

Полина сглотнула. Значило ли это извинения? Но она не хотела прощать эту женщину.

— Вчера, когда я чуть не потеряла своего единственного мальчика и когда он пришёл ко мне, он говорил только о тебе. Ещё никогда я не видела у него таких глаз и не слышала таких слов. Если бы он всё это сказал тогда, когда привел тебя, я бы никогда не встала между вами. Кто я такая, чтобы мешать ему, готовому на всё ради тебя.

Полина сглотнула.

— Что он сказал?

— Он сказал, что…

В двери позвонили, и они обе встрепенулись. Вовремя или не вовремя, но ощущения были не добрыми.

— Я открою, — Полина поднялась, поставив тарелку с салатом на стол.

Сердце тревожно забилось в груди, особенно когда на пороге она увидела двоих в полицейской форме.

— Здравствуйте. Вам знаком Константин Догов?

Полина плотнее закуталась в кардиган и кивнула.

— Я…

— Она жена, я его мать, — опередила её Ираида Беркутовна, встав позади. — Что-то случилось?

Молодой полисмен с совершенно нечитаемыми эмоциями произнес, словно зачитал криминальную сводку новостей:

— Произошла перестрелка, несколько человек убито, нам необходимо проверить рабочее место Константина Догова. Вот ор…

Он не договорил. Ираида Беркутовна рухнула на пол, Полина и сама не могла понять, что происходит, что продолжает держать её на ногах. Она и слышала, и в то же время была глуха.

— Офицер, — хрипло позвала Полина, — помогите…

Глава 18

В этот раз всё было совершенно иначе.

В этот раз всё было абсолютно серьёзно.

В больнице их не пускали дальше приемного покоя. Ираида Беркутовна истерично орала на медперсонал, сиделка пыталась её успокоить, а Полина добела сжимала пальцы в кулаки, чувствуя, как болят глаза то ли от яркого света ламп, то ли от слез.

В конце концов появился дежурный доктор, который и определил их участь, где им предстоит увидеть Костю: в морге или всё-таки на койке в больничной палате.

— Сейчас пациент в реанимации, ему провели операцию по извлечению пули, к нему нельзя. Медсестра, ее зовут Катерина, даст вам номер телефона, звоните и спрашивайте о состоянии его здоровья.

Доктор не пытался успокоить, он выдал с профессиональной отстраненностью имеющуюся у него информацию.

Информацию, за которую Полина с Ираидой Беркутовной зацепились и которая заставляла их сердца дрожать от ожидания неизвестности. Всё продолжало висеть на волоске, и это ещё больше усугубляло беспокойство.

— Могу я вам задать несколько вопросов? — подошел к ним полицейский, который привез их в больницу.

После ухода врача Полина продолжала сидеть на неудобной скамейке с твёрдыми пластиковыми сиденьями и теперь не понимала, чего от неё хотят.

— Я вряд ли могу вам что-то рассказать, — устало ответила она, — мы с Костей некоторое время не общались.

— И всё же…

«…сегодня в результате нападения погибли мэр города Петр Горовой и трое его охранников. Двое остальных доставлены в больницу и находятся в реанимации в тяжёлом состоянии. По словам очевидцев, Горовой со спутницей ужинали в ресторане «Рассвет», куда ворвались люди из криминальной группировки Геворга Шафа, известного под кличкой Лысый, и открыли огонь… Возникла перестрелка… Детали дела уточняются… ведётся расследование…»

Полина отвела затуманенный взгляд от висевшей на стене плазмы, где транслировали репортаж с места событий: показали оборванные занавески, перевернутые столы, осколки, следы от пуль, кровь и мельком лежащие на полу тела. В голове шумел колокол, а полицейский, видя её состояние, ушёл, предупредив, что позвонит позже. Руки дрожали.

Действительно, всё случилось быстро: из огня да в полымя.

Полина посмотрела на Ираиду Беркутовну, сидящую на другом конце скамейки через четыре сиденья от неё, которая тоже смотрела репортаж с явным недоверием и страхом. Полина поднялась, ощущая тянущую боль в пояснице и напряжение в животе. Она погладила его, ничего не говоря малышу, поскольку сама не могла успокоиться.

Подошла к бывшей свекрови и села рядом.

— Не знаю… — начала она так тихо, что вряд ли пожилая женщина её услышала, — я надеюсь, всё будет хорошо.

Полина не получила ответа или какой-то реакции на свои слова, но вдруг ощутила, как холодные пальцы свекрови скользят по её руке и ложатся на кисть. Они сжали ладони, но друг на друга даже не смотрели, однако в этом не было нужды.

Они и так знали, что испытывают одно и то же и в тяжелые моменты жизни лучше быть с тем, кто тебя понимает.

***

Утром подъем дался с трудом.

Полина остаток ночи не могла уснуть и даже не могла себе этого позволить, так как боялась пропустить новости.

Она долго крутилась в постели, глядя на часы, гадая, когда можно позвонить в больницу. Первый раз позвонила около семи утра, и медсестра ей сообщила, что осмотра ещё не было. Потом позвонила в восемь, и услышала снова ту же фразу.

Комната казалась клеткой с давящими стенами от неизвестности. Но Полина запрещала себе звонить в очередной раз так рано.

Собственное состояние напоминало клубок нервов, постоянно вибрирующих и отдающих болью в любой части тела.