Страница 7 из 12
Прислушивается и Наталья Александровна, опасаясь в вокзальном шуме пропустить объявление на посадку. Сначала у неё всё же прорывается мысль, может быть прокатиться в лавру? Не хочется туда тащиться с чемоданом. И пока она колеблется, тучи наливаются синевой. Вскоре по небу растекается серость и идёт дождь, который убеждает её не тратить сил на излишние прогулки и дожидаться поезда, тем более не стоит лишний раз мокнуть под дождём без особой необходимости.
Дождь поливает пыльные мостовые, стучит по крышам и брусчатке, растекается чёрными лужами в низинках, кропит остатки потемневшего снега, поливает прошлогоднюю траву, чтобы та поскорее ожила, обливает деревья, напоминая, что весна пришла, пора просыпаться.
Несколько часов лил неугомонный дождь, мешая, но не останавливая пассажиров выходить и садиться в поезда, такие желанные и такие долгожданные. Наталье Александровне удалось дождаться нужного ей поезда уже намного за полночь. Вскоре после того, как она устроилась на доставшемся ей месте, заснула сидя, обхватив свой небольшой саквояж. Она так утомилась, что и не слышала, как поезд останавливался на многочисленных станциях и полустанках. Ей снилась зима и её семья. Они все катались на катке, накануне усилился мороз и всё покрыл пушистый иней. Немного потеплело, но было ещё весьма морозно, пошёл редкий снежок, укрывая ещё больше ветви деревьев и кустов, превращая их в сказочные. Они радовались и катались друг за дружкой. В луче света от фонаря у катка сверкали пролетающие снежинки. Было весело и хорошо. И почти не холодно. Георгий Максимович, Петя и Павлик катались на коньках вокруг неё.
Вдруг она заметила, что мужа рядом нет. Наталья Александровна спрашивала у сыновей, те тоже не обратили внимания, как и куда укатил отец. Потом видит, как между сыновьями из катка вырастает ледяная перегородка, которая поделила каток и каждый из них стал кататься в своей части поодиночке. Она попыталась прокатиться к Пети, но коньки, будто приросли. Тогда попробовала направиться в сторону Павлика и тоже не удалось сдвинуться с места.
В испуге проснулась. В вагоне совсем светло, люди суетливо собираются, оказалось, что поезд уже приближается к Веселиново. Наталья Александровна, переводит дух, никак не придёт в себя от странного сна. Уверенна, этот сон показал то, что произошло и то, что ещё предстоит ей пережить. Что-то ещё может произойти с её мальчиками. Под впечатлением от увиденного во сне, никак не сосредоточиться на действительности. Надо тоже собираться. Да, что там собираться: взять саквояж да чемодан… А, где же чемодан? Наталья Александровна, помнит, что никуда не перекладывала, поставила возле ног. Может быть, кто-нибудь отодвинул или куда задвинул, чтобы не мешал. Ищет. Под лавкой: одной, другой, через проход. Заглядывает на верхние полки. Протиснулась сквозь людей, что заполнили проход, оглядывает их вещи. Нигде и ни у кого нет её чемодана. Наталья Александровна вышла последней из вагона, продолжала искать, но чемодан так и не отыскался. Ей так стало одиноко и обидно, что слезинки покатились одна за другой, только успевала утираться.
Наталья Александровна отошла в сторонку на платформе, чтобы никому не мешать и успокоиться. «Ой, как хорошо, что пряжу и шаль для Любочки я не положила в чемодан», – подумала Наталья Александровна. Она понимает, что жаловаться не имеет смысла, никто искать её украденные вещи не станет, вокруг происходят дела более серьёзные. Когда почти перестала всхлипывать вошла в здание вокзала, чтобы получить совет как и на чём добраться до Одессы.
Глава четвёртая
Москва, 1917 год: лето
I
Павлу и Петру удалось поступить в Московский университет на историко-филологический факультет и они с гордостью стали носить студенческие тужурки и фуражки. Павла давно увлекла русская литература, но притягивала и юриспруденция, которую считал более перспективной для обеспечения жизни, и поэтому намеревался поступать на юридический факультет, но в связи с постановлениями Временного правительства и изменением структуры профессорско-преподавательского состава юридический факультет в апреле 1917 года упразднили, что даже удивило Георгия Максимовича и он, не ожидая от кого-либо ответа, с недоумением спрашивал: «Неужели, юристы больше не понадобятся?»
Пётр к тому времени ещё не совсем определился, его интересовала как русская литература, так и восточная, точнее персидская, а также узбекский, да и вообще среднеазиатский фольклор, а также экзотика стран Средней Азии. Но Георгий Максимович не рискнул отвезти Петра в столицу, Петроград требовал несколько больших средств, чего они не могли себя позволить, а допустить, чтобы сын жил впроголодь он тоже не мог. Поэтому, несмотря на то что в Императорском Санкт-Петербургском университете открылся факультет восточных языков, которые, возможно, с интересом принялся бы изучать Петя, отец его отвёз вместе с братом в Москву. Впрочем, Пётр и не роптал, потому что сам ещё колебался, что же ему всё-таки надо и хочется.
Ещё почти за год до поступления, учась в гимназии Пётр и Павел получили в подарок от отца Путеводитель по Москве. Каких сведений там только не было! Братья изучали его с большим интересом и к приезду в Москву знали его почти наизусть. Из путеводителя они узнали не только об интересных местах прежней старой столицы, но об учебных заведениях, в частности об Императорском Московском университете, какие условия поступления и какие документы нужно при себе иметь, что преподают на факультетах. Имели представления, где можно остановиться: в гостиницах или в квартирах, сдающихся внаём. Узнали так же адреса театров, ресторанов и различных питейных заведений.
Братья предоставили в университет аттестат зрелости, метрики, увольнительные свидетельства из призывного участка в Курске и адрес московской квартиры, которую им снял отец, а также свидетельство о благонадежности этого жилья.
Во время поступления братья узнали, что по распоряжению Министра народного просвещения Александра Аполлоновича Мануйлова, который некогда занимал должность ректора в университет вернулись преподаватели, которые покинули его ещё в 1911 году из-за конфликта с Львом Аристидовичем Кассо, тогдашним министром народного просвещения. Совет министров, чтобы пресечь революционные настроения среди студентов высшей школы постановил временно запретить собрания студентов, за исключением лишь тех, которые могут носить сугубо научный характер. Это решение дошло до студентов Московского университета и через несколько дней многие из них организовали митинги, сходки, что нарушало учебный процесс. В таких условиях Александр Аполлонович посчитал невозможным руководство университетом и подал в отставку, вместе с ним подали подобные прошения помощник ректора и проректор. Лев Аристидович, разгневанный положением дел в Императорском Московском университете, не только принял отставки, но также запретил им научную и преподавательскую деятельность в университете. Министр решительно действовал против вольнодумства и провёл «чистку» в некоторых наиболее «загрязнённых» учебных заведениях, отправив в отставку «неблагонадёжных» преподавателей, заменил их теми, кого считал вполне «благонадёжными». Но последние не всегда соответствовали уровню высоких профессионалов, как педагогов, так и научных руководителей.
Ныне некоторые опасались, что теперь уже конфликт созреет между теми, кто подчинился министру и остался тогда и несогласными с ним. Но прежний ректор Матвей Кузьмич Любавский и вновь избранный Михаил Александрович Мензбир не допустили вражды среди преподавателей. В университете царила атмосфера подъёма, оптимизма и своеобразного единения. Даже Павел и Пётр на время забыли свои разногласия, их захватил дух вдохновения и надежды на интересную предстоящую жизнь, сулящую скорые перемены. Они живо обсуждали ещё и циркуляр министра, касательно изменения правописания, где излагались основные правила упрощённой системы. Разговоры на эту тему им знакомы с малолетства из слов отца. Реформа уже готовилась, когда они, как говорится, «под стол пешком ходили». А шесть лет назад Академия наук составила резолюцию о том, чтобы детально разработать свод правил реформы правописания. И только в мае 1917 года вышло «Постановление совещания по вопросу об упрощении русского правописания». Затем в том же месяце, а потом и в июне попечители округов получили приказание провести реформу немедля.