Страница 20 из 26
– Что же до нашего славного правителя – Данкил Благородный является вторым наследником в династии Тардов и одиннадцатым Верховным лордом. Его прозвали «благородным» за мудрость и чистоту решений. Он занимает стены Хрустальной обсерватории уже двадцать пять лет. Ещё никто не правил людьми в течение столь долгого периода, – проводник остановился и коротко глянул через плечо. – Вот мы и пришли, – внезапно объявил он всё тем же глубоким тоном, будто всё ещё продолжал свой занимательный рассказ.
– Вот это да! – присвистнул Тамиор. – Я даже не заметил, как миновал лабиринт.
– Именно таков и был расчет, – лукаво произнес молодой человек и, лихо крутанувшись на каблуке, обратился к фигуре возле входной арки. – Они ваши, господин глава специальной гвардии.
На уже знакомом строгом лице с бесцветными глазами не дрогнул ни один мускул. Пять Медяков окинул нас пронизывающим взглядом, сделал приглашающий жест и принялся неспешно удаляться.
– Не мешкайте, – бросил он через плечо, – вас уже ждут.
Мы двинулись следом.
– Хорошенько запомните, – приглушенно продолжил раздавать инструкции прямо на ходу старший гвардеец, – любое обращение к лорду Данкилу должно начинаться со слов «Мой повелитель» или «Верховный лорд». Сохраняйте молчание, пока вам не предоставят слово или не спросят о чём-либо. Необходимо соблюсти должный этикет. Вы же не дикари? – он резко замедлился и, обратившись к нам, сурово приподнял уголок левой брови.
– Не беспокойся, друг. Мы умеем вести себя с высокими особами, – ответил Тамиор и первым перешагнул незримую границу монаршей резиденции.
Над длинной вереницей каменных арок перед главными воротами обсерватории зиждилась мозаичная крыша, выстроенная из кусков красного, желтого и зеленого стекла, отчего просторный коридор был доверху залит причудливой игрой света. Снопы разноцветных бликов густо покрывали мощеный наст и мерно переползали на стражников, стоящих через каждые десять шагов по обеим сторонам прохода, делая их практически неразличимыми в продолговатом озере бушующих красок. Караул, состоящий, к моему удивлению, главным образом из воинов-броктаров, неподвижно следил за посетителями. «Каменная выдержка», – с удивлением и легкой завистью подумал я, когда, приблизившись к одному из сородичей, не смог различить ни движения глаз, ни вздымания могучей груди при вздохе. Однако более всего меня впечатлили доспехи стражников. Н-е-е-т, это были вовсе не те ветхие потускневшие обноски, что попадались на дозорных при въезде в город. Скажу больше, такой добротной брони я не встречал даже в кузне у Турхи. А ведь она считалась лучшим мастером Мак-Таура и всей далратийской провинции. Ни рубленых черт, ни зазубрин, ни единой крохотной выщерблины. До блеска начищенные и плотно подогнанные друг к другу лепестки стали, будто вторая кожа, обволакивали стан каждого воина и плавно втекали в округлые края рельефных кирас. Как бы указывая на выгравированный в центре массивных пластин символ – полуразрушенную башню с распростёртыми позади неё крыльями кондора. До сегодняшнего дня мне не доводилось воочию видеть гербов ни одного из разумных королевств, но исключительно благодаря книгам, о символике я знал довольно многое и с уверенностью мог определить, что передо мной не что иное, как отличительный знак людского государства.
Широкие ставни ворот распахнулись и нас ввели в палаты поистине колоссальных размеров. Я закрутил головой по сторонам. Заметив, что Тамиор занят тем же, я тихонько ткнул его в бок и хмыкнул одним лишь краешком рта.
– Ого? – вопросительно протянул я.
– Ого! – утвердительно раздалось в ответ.
Я молча кивнул и продолжил разглядывать внутренности грандиозного строения, с досадой примечая, что одним лишь «ого» описывать нарастающий восторг с каждым мгновением становится всё сложнее.
Первой особенностью, притягивающей внимание любопытствующего взора, выступала цепь колонн. Стройные белокаменные стелы брали начало от арки главного входа, следовали контуру стен и постепенно смещались к центру покоев, образовывая некое подобие спирали. Кроме того, колонны отличались не только своим колоссальным ростом, но и имели разную ширину. Начиная с невообразимо крупного, не меньше чем в три обхвата, каждый последующий столп становился заметно уже, но значительно выше предыдущего, надежно удерживая, таким образом, выпуклый свод обсерватории. Окончание же витой колоннады приходилось на середину огромного зала, отмеченную самой тонкой и самой длинной стелой, больше походившей не на крепь купола, а на иглу, вот-вот готовую лопнуть от возложенной на неё тяжести.
Там же, в нескольких шагах перед узловой опорой, будто довлея над мирской суетой, высился внушительный помост, высеченный из цельного гранита и удерживающий на себе один из самых значимых атрибутов власти – трон Верховного лорда. Яркие теплые лучи послеполуденного солнца щедро окрашивали изгибы престола золотом, от чего казалось, что вся величественная конструкция построена не привычным способом, а выкована в какой-нибудь чародейской кузне из совершенно невозможного сплава дерева, металла и камня. Дополняло сказочную иллюзию наличие некоего устройства, занимающего, ни много ни мало, целую четверть просторного помещения. Внушительных габаритов механизм располагался у восточной части округлых стен и выглядел точь-в-точь, как смотровая труба, только многократно увеличенная в размерах. Широкий конец причудливой установки, снабженной помимо гигантской трубы множеством шестеренок, задвижек и целой кучей всяческих рычажков, уходил далеко вверх, к прозрачной поверхности сферической крыши и будто глаз часового пристально таращился в небо.
У подножья трона виднелись низенький и очень незатейливый с виду стол, обильно заставленный пузатыми сосудами питья и подносами фруктов, а также парочка совершенно обычных табуретов, на которых восседали двое разумных, оживлённо беседуя, смеясь и жестикулируя на манер уличных торговцев. Вокруг них бесшумно порхали слуги, то обновляя бокалы с вином, то заменяя остывшие ломти надкусанного хлеба на корзинки со свежими дымящимися лепешками. Старший из собеседников, во всяком случае, весь его вид говорил о зрелости, имел весьма крепкое телосложение, и обладал широким лицом добродушного человека. Его пышные бакенбарды плавно перетекали в длинные огненно-рыжие волосы с постепенно седеющим пробором посередине, образовывая подобие львиной гривы. Облачённый в однотонные бежевые, по-домашнему просторные одежды, мужчина всё же ничуть не выглядел простаком. Осанка, мимика, тон, всё в этом человеке источало достоинство, каждый жест был наполнен умиротворенным величием, а голос источал спокойствие и мудрость.
Место напротив занимал молодой тил. Глаза юноши искрились живым интересом и жаждой неукротимого познания так свойственного всякому мальчишке в независимости от того носит ли он длинные уши, ветвистые лаканские рога или же одарен какой-то иной особенностью. Он с явным удовольствием слушал своего соседа по трапезе, не забывая периодически прикладываться к бокалу и статно кивать в ответ. Худощавый, высокий, даже в сидячем положении эльф превосходил в росте Верховного лорда на целых полторы головы. Гладкая, не тронутая безжалостной рукой времени кожа, завершала образ желторотого аристократа, хотя, учитывая долгий век эльфов, нельзя было с уверенностью судить о его возрасте. Плавность движений, расшитые золотой нитью облегающие одежды из зеленого шёлка, а также герб королевства Миндонар, вышитый на запястье – все эти приметы указывали на принадлежность к древнему и обремененному властью роду.
Хозяин Хрустальной обсерватории заметил наше присутствие и, вскинув ладонь в смиряющем жесте, повернулся навстречу гостям. Уловив взгляд господина, один из слуг торопливо выпятил грудь, вытянулся в струнку и тонким писклявым голосом, мгновенно переросшим в оглушительное невыносимо звонкое эхо, принялся поспешно рапортовать заученное и наверняка одинаковое для всех посетителей приветствие.