Бесконечный сон Эндимиона

Простояв еще несколько секунд как истукан, портье проморгался и улыбнулся, ослепив меня золотыми зубами.

– Мсье, наше заведение всегда радо новым посетителям. Многие считают, что мы давно закрыты, думаю, что это связано с нашим местоположением… Если не секрет, где вы разузнали о «Пьяном корабле»?

– У любовника Верлена.

Портье рассмеялся, одарив меня каплями слюны, долетевшими до моего лица, после чего начал рыскать по ящикам шкафа, расположенного за его спиной. На нем был красный пиджак, такого же цвета брюки. Былую яркость одежда давно уже потеряла, а ее возраст выдавали протертые рукава и общий замусоленный вид.

– Знаете, ведь когда-то мы были процветающим местом. Какие люди у нас останавливались, боже мой… Бомонд, высший свет интеллигенции. Музыка не смолкала, а женщины, чьи шеи были покрыты огромными изумрудами одаривали меня такими улыбками, которых в нынешних реалиях не найти ни в одной наследнице крови Минохи. Да, люди уже нынче не те. Потеряли былой задор, былую жажду жизни, жажду наслаждений. А ведь в былые времена в «Пьяном корабле» разыгрывались настоящие драмы… Ох, друг, не местечковые, нет. Обычных людей здесь не было отродясь, лишь избранные. Да что уж говорить, я и сам оказывался в таких авантюрах, что расскажи я вам о них сейчас, вы примете меня за сумасшедшего. А это, мой юный друг, чистая правда – от первой буквы до последней. Вот, например, лет пятьдесят назад, когда меня еще не поела моль, а в зеркале меня приветствовал статный юноша, а не забытый практическими всеми старик…

Слушая изнурительную тираду о негодности современных представителей Homo Sapiens, я ждал, когда же портье соизволит найти гостевую книгу. Его речи все продолжались, а в момент, когда он упомянул нахождение Грейс Келли в одном из номеров в былые времена и их общие проделки в постели, его слова и вовсе скатились в фантасмагорические тернии, из-за чего я и вправду согласился с его предыдущим предупреждением и задумался о ментальном состоянии старика. Казалось, что на деле я попал не в отель, а в заброшенное здание психбольницы, где местный обездоленный нашел свой приют, решив примерить на себя амплуа швейцара, разыгрывая спектакль для случайно наткнувшихся на это богом забытое место бродяг. Наконец, громко положа на стол пыльный фолиант, Портье раскрыл ее, начав пролистывать страницы, которые от небрежных прикосновений, хрустя, рассыпались мелкой бумажной трухой. Дойдя почти до последней страницы, старик начал водить пальцем по чернилам, будто считывая давно утерянные воспоминания, ностальгируя по былым временам, о которых он распинался несколько минут назад. Завершив сей ритуал, он поднял на меня глаза, вновь наградил золотой улыбкой и вручил изогнутую ручку, которую ему удалось выудить, чертыхаясь, из кармана своего бледно-красного одеяния. Крутанув книгу, он медленно пододвинул ее ко мне.

На пожелтевших страницах присутствовали лишь цифры, аккуратно выведенные разными почерками в отдельной графе. Не осознав, что от меня требуется, я спросил, в каком месте нужно внести свои данные. Портье постучал морщинистым пальцем по графе, где в самом низу оставалось немного места.

– А куда записать свое имя?

– Ох, мсье, мне требуется лишь ваше число.

– Число?

– Да, ваше число.

Не захотев расспрашивать подробнее, тем самым подталкивая моего пожилого собеседника к очередным длительными монологам, я аккуратно вписал цифру семнадцать, после чего развернул книгу к швейцару, вложив в нее ручку. Взяв фолиант в руки, он пристально вгляделся в две цифры.

– День вашего рождения, не так ли?

Я кивнул. Старик, прищуриваясь, оглядел меня с ног до головы.

– Ну какие же семнадцать, мой юный друг, первая цифра здесь явно лишняя.

Положив книгу на столик, он аккуратно зачеркнул единицу, после чего продемонстрировал мне плод своих трудов.

– Другое дело. Значит, вы сущность сильная, я бы сказал великая. – ухмыльнувшись, он показал пальцем на потолок. – если вы один из тех, кто в ответе за мировой порядок, то для меня бы было делом чести прямо сейчас выпустить вам в лицо весь барабан револьвера, что спрятан у меня в одном из ящиков прямо за моей спиной.

Увидев мою растерянность, портье рассмеялся.

– Да что же вы, друг. Вы слишком юны для таких вещей, быть может вы наш спаситель и будущий мученик. – подозвав меня рукой к себе поближе, старик обхватил моё плечо, начав шептать на манер мантры. – быть может, найдя покой для своей души, оставив разрушающую душевную войну в прошлом, вы остановите войну и во внешнем мире, который является домом для нас всех.

Отпустив мое плечо, портье просиял, похлопав меня по спине.

– И я надеюсь, что отель «Пьяный корабль» поспособствует во всех ваших начинаниях!

Открыв дверцу одного из шкафов, швейцар подал мне ключ, на брелоке которого была выведена цифра моего номера. Перевесившись через стойку, он впервые одарил мой чемодан своим вниманием. Подняв глаза на меня, на его лице заиграла ребяческая ухмылка, из-за чего он с виду помолодел на двадцать лет.

– Ох, вы с вещами. Ничего, сейчас я позову нашего коридорного.

Ритмично ударяя по золотому колокольчику, он не сводил с меня своего взгляда, будто ожидая от меня ответной реакции. В момент его палец завис над кнопкой. Послышалось легкое шуршание, затем – звук разгоняющихся шестеренок. Зажглась лампа над дверным проемом по правую руку от меня, за которым находилась лестница на второй этаж, ступени которой были накрыты бордовым ковром. У уходящего под углом потолка виднелись зубчатые колеса, между которыми были протянуты резиновые ремни. Механизм продолжал свою работу, время от времени зажевывая ремень, из-за чего весь процесс останавливался, но, не сумев погладить свою добычу, шестеренки отрыгивали резиновую дичь, давая ей вновь двигаться вперед. Во мраке лестницы появился человеческий силуэт, чьи руки и ноги свисали над землей, шатаясь из стороны в сторону. По приближению стали заметны нити, закрепленные на движущихся ремнях. Марионетка остановилась у порога фойе. Одетая в миниатюрную копию костюма швейцара, она, свисая в своих кандалах, безмолвно глядела на меня огромными не моргающими глазами, заботливо выведенными краской на деревянной голове. На голову марионетки была небрежно накинута плоская красная шапочка – элемент, который был единственным выделяющимся аксессуаром, дававшим хотя бы немного индивидуальности в образе от портье, и который был обязательным атрибутом любого коридорного.

Старик вышел из-за административной стойки и подошел к кукле, по-отечески приобняв ее.

– Наша гордость. Беллбой Алектрион. Ну же, поприветствуй гостя.

Вновь шуршание, марионетку начало трясти из стороны в сторону, из-за чего шапочка улетела прочь, планируя, упав за стойку. Чертыхаясь, старик побежал за головным убором, не забыв перед этим дать подзатыльник трясущемуся в конвульсиях деревянному коллеге. Постепенно движения куклы становились менее хаотичными, покуда она не выровняла осанку и медленно отсалютовала мне отсутствующей шапочкой.

Портье похлопал меня по спине, подойдя из-за спины, от чего я дернулся. Подумав, что моя реакция связана не с его внезапным появлением за моей спиной, а с шоу, устроенным марионеткой, старик разразился хохотом.

– Ну вот о чем я и говорил. Люди уже не те. Боятся мальчишки. Алектрион – портье обратился к кукле, что теперь вновь безжизненно висела на нитях – постарайся в следующий раз не пугать наших и так редких посетителей своей зарядкой, делай это до своего публичного появления. – старик закинул руку мне на плечо и вновь отправился по тропам ностальгии. – Помню, в свое время дети из округи сбегались в наш отель и просили, чтобы Алектрион поплясал перед ними. За уши не оттянуть было. Приходилось даже пропускать их на этажи выше, чтобы не мешали принимать новых клиентов. Как же они его любили… Или вот, в шестьдесят пятом году мы как-то вместе с этим негодником принимали одну графиню из северной Африки…

Не вслушиваясь в слова портье, я наблюдал за безвольно висевшей куклой с мертвецким взором, словно ожидая подловить её на мимолетном моргании или дрогнувшей мимической мышце. Но нет, ничего. До меня доносились обрывки из монолога портье о знаменитой вечеринке шестьдесят пятого года в «Пьяном Корабле», о которой, по его словам, стоит написать, как минимум несколько остросюжетных романов. Суть была в следующем: пока Алектрион танцевал на столе, взяв на себя все внимание публики, среди которой были как и представители голубой крови, так и люди, нажившие свои состояния посредством организованной преступности, молодому портье удалось уединиться в туалетной кабинке вместе с графиней, главной героиней его рассказа, и оставить сей факт незаметным для ее мужа. Меня вновь посетила мысль, все ли в порядке с психическим здоровьем моего собеседника, а на языке так и крутилось замечание, что Грейс Келли, о которой он рассказывал раннее, явно являла собой бревно с вырезанным на коре портретом десятой княгини Монако, плодом страстной любви с которой у портье стал свисающий подобно висельнику Алектрион.