Страница 85 из 110
– Ты неправ. Одно то, что в таких непростых условиях компания приобретает недвижимость, говорит о многом, – не согласилась Анна. – И потом, предложение Али не означает, что работа начнется завтра или послезавтра. Это перспектива, но, поверь, очень и очень привлекательная.
Анна задумалась, по привычке обрабатывая в уме только что услышанную информацию. Некоторые из рассуждений Крылова она не просто приняла к сведению, а решила сразу включить в записку.
– У тебя в холодильнике есть что-нибудь? – заботливо поинтересовался он, когда они подъезжали к кольцевой, но заметив, как она замялась, усмехнулся и сам же ответил: – Все ясно. Йогурт и корка хлеба.
– Хлеба нет, – потупила она глаза.
– Замечательно. Значит, сначала заедем в магазин.
– Может, не стоит? Я не хочу есть.
– Я тоже пока не хочу, но точно знаю, что захочу, и очень скоро. А тебе доктор прописал повышенное питание. Так что... – неожиданно его пронзила идея. – Так что заедем в магазин, потом на площадь за твоими вещами и ко мне домой. Тебя Саша до сих пор ждет.
Анна долго медлила с ответом.
– Нет, – наконец, твердо ответила она. – К тебе я больше не поеду. Даже ради Саши.
– Я был не прав, – продолжая следить за дорогой, тихо произнес Костя. – Прости. Прости, пожалуйста.
Анна снова надолго замолчала. На ее памяти это был первый случай, когда Костя не просто признал свою ошибку, но и тут же извинился – прямо, без обиняков.
– Хорошо, – словно решившись, произнесла она. – Какое-то время нам с тобой предстоит работать вместе, и, чтобы из всего этого вышел толк, предлагаю задать друг другу все накопившиеся вопросы и по возможности честно на них ответить. Я даже знаю, о чем ты хочешь спросить меня в первую очередь: о помолвке с Китсом. Верно? – повернула она голову.
– Да, верно, – нервно переместил он руки на руле.
– Мы с Джесси сами спровоцировали этот пиар. Помолвка – фикция, придуманная для прессы. Семейству Китсов требовалось поднять рейтинг перед выборами председателя правления. Ты знаешь, насколько в таких делах ценят семейные устои. У старшего сына все замечательно: жена, трое детей. А вот Патрик... Одним словом, он никогда не увлекался женщинами. Хороший умный парень, Джессика с ним дружит с детства, так же как и с Али. Вот мы и придумали эту помолвку. Выборы завершились благополучно, и о ней скоро все забудут. Но обо всем этом я писала тебе в письме сразу после возвращения из Киева.
Опустив стекло, Анна закурила.
– А теперь я хочу тебя спросить о двух вещах.
– Спрашивай.
– Почему у тебя до сих пор работает Алина?
Сворачивая на парковку супермаркета, Крылов пропустил несколько машин. Пауза, вызванная совершением маневра, казалась со стороны весьма кстати. Остановив машину в тени высоких деревьев, он также опустил стекло и закурил.
– Я знал, что ты об этом спросишь, – ответил Костя. – Сложно объяснить...
– Я тебя не неволю. Если не можешь начистоту...
– Мне не в чем оправдываться, – открыто посмотрел он ей в глаза. – Никакого интереса к ней я никогда не испытывал и не испытываю. Более того, в Киеве я был убежден, что на работе у меня она не задержится ни минуты... Я ехал провожать тебя в аэропорт, когда раздался звонок: оказалось, ночью умер Семчуков и его дочь нигде не могли найти. Я позвонил Николаю, и тот разыскал ее на вокзале. Оказалось, пока она стояла в очереди за билетом, у нее украли кошелек с документами, а как узнала о смерти отца, потеряла сознание. Пришлось вернуться, делать ей хоть какие-то бумаги... Жалко ее стало: всю жизнь жила маленькой избалованной девочкой, и все в один миг разрушилось. После сорока дней пришла ко мне в кабинет, за все извинилась и со слезами попросила оставить на работе. Я отказал. А вечером меня об этом попросил Локтионов. Скрепя сердце, согласился, но предупредил, что при первом же неверном шаге – увольняю. Написала заявление без даты. Пока работает. У нее жених есть, сын видного российского политика. Свадьбу отложили из-за траура. Вот и все. Надеюсь, она тебе не доставляла проблем в этот раз?
– Мне вообще никто не доставлял никаких проблем... Никак не могу понять, гипнотизируешь ты их всех или внушаешь как?
– Не понял...
– Если кто-то попадает к тебе в немилость, в офисе его сразу начинают сторониться. Человек автоматически становится изгоем!
– Я ничего никому не говорил.
– Неважно... Если бы Александра Андреевна была на месте...
– Она прилетела вчера, – заметил Крылов. – Но мне казалось, ты и сама не больно желала с кем-то общаться. Кроме Савицкого, конечно.
– Возможно...
– Почему после аварии ты поехала к нему? – не выдержал Костя. – Я тебя полночи искал.
Анна удивленно раскрыла глаза.
– И это говоришь ты?! После приема, который ты мне устроил в ресторане? После того как в первый же вечер заявил, что нас больше ничего не связывает? Перед моим приездом кто-то забыл включить в квартире посудомоечную машину, – горько усмехнулась она. – Банально, но чашки со следами губной помады и помада на воротнике твоей рубашки говорили сами за себя... А после аварии... После аварии я сделала то, что в свете последних событий не должна была делать. Я позвонила тебе, но ты не ответил. Тогда я набрала Славу...
– Я оставил телефон в машине. Как только увидел тебя по телевизору, сразу бросился на поиски, – словно оправдываясь, разъяснил густо покрасневший Костя.
– Зря я затеяла этот разговор, – выслушав его ответ, Анна загасила сигарету и задвинула пепельницу. – Такое чувство, что мы с тобой в пинг-понг играем. Пошли в магазин, у нас мало времени.
– Подожди, – тихо попросил он. – Какой второй вопрос?
– Зачем? Все и так ясно.
– И все-таки? – настоял он.
– Ну, хорошо... Почему ты не ответил на мое письмо? Хотя бы строчкой... Занес мой адрес в черный список... Послал бы куда подальше, и то было бы легче...
– Я его не читал... Удалил, не открывая.
«Господи! – дошло до Анны. – Как я сразу не догадалась! Вот он, Крылов, как на ладони: не разобравшись, где свои, где чужие, шашку наголо и вперед... Катюшины письма сжег, мое удалил. Время стирает города, уничтожает цивилизации, но не в силах изменить то маленькое ядрышко, с которым человек появляется на свет. Меняются привычки, взгляды, но не сердцевина. Неужели такие поступки и есть основа человека, которого я люблю?»
– Почему ты молчишь? – не вытерпел Костя. – В этом письме было что-то важное?
– Нет, – медленно ответила она. – Теперь это не имеет значения. Удалил так удалил. Пошли, – и решительно открыла дверцу.
Косте ничего не оставалось, как двинуться следом. Взяв отдельную тележку, она задумчиво ездила с ней по магазину, бросала туда какие-то продукты, затем обменяла деньги, рассчиталась и покатила ее к парковке.
– В Минске можно взять машину напрокат? – уточнила она, как только они отъехали от супермаркета.
– Зачем? По первому требованию Михаил отвезет тебя куда надо.
– Для меня важна степень моей свободы и независимости, – неожиданно заявила она.
«Особенно теперь! Я должна быть сильной! – машинально сжала она кулачки на коленях. – Твердое – ломается, гибкое – гнется и выживает...» – всплыло откуда-то из глубины памяти.
«Хватит! Сильное выживает! Слабое приспосабливается и в конце концов деградирует как вид!»
– Значит, так, – взглянув на часы, холодно продолжила она. – Сейчас почти пять. Сегодня я смогу уделить тебе часа три. Завтра – столько, сколько потребуется, до самого отхода поезда. Среда, четверг, пятница – в твоем распоряжении. В субботу я улетаю, и на этот раз навсегда. Дальнейшие дела и планы меня больше не касаются. Ты дал согласие, так что все остальное – ваши с Али проблемы.
– Я еще не дал согласия...
– Значит, дашь, – перебила его Анна.
– А если не дам? У меня есть свои условия, при которых я буду работать, – заметил Костя.
– Не глупи! Такие предложения на дороге не валяются и....
– Ну, еще раз признаю, что был не прав, – неожиданно перебил он ее. – И если ты не расслышала, я еще раз прошу у тебя прощения... Только не повторяй моих ошибок, не заводись. Очень часто потом приходится сожалеть о словах, которые произносятся в таком состоянии. Лучше давай помолчим, – попросил он. – Пожалуйста.