Страница 8 из 17
Девчонка хмурится, сжимая пухлые губы в плотную линию, прежде чем неуверенно качает головой, отказывая мне.
– Не заставляй меня применять силу.
Она судорожно сглатывает и еще сильнее сминает в кулаках края полотенца.
– Не буду облегчать тебе жизнь.
Снова дерзит.
Стерва.
В два шага преодолеваю расстояние и хватаю за волосы до того, как она пытается проскользнуть мимо меня. Вот что за дура.
– Значит, не боишься? – рычу ей на ухо, перемещаю руку на горло и буквально вдавливаю спиной в свою грудь, что оказывается равносильно раскаленному тавро.
– Боюсь, – тяжело дыша, цедит она и дергается, наивно полагая, что получится вырваться. – Ты видел свои глаза? – начинает тараторить и брыкаться. – Конечно, я тебя боюсь, ты же больной… Псих… Только ты тоже боишься… Боишься моего папу, поэтому и не трогаешь ме…
Взвизгивает, когда я отвешиваю шлепок по ее промежности, такой мощный, что пальцы охватывает жаром. Зато стерва замолкает, срываясь на рваные вздохи. Второй пятерней грубее сдавливаю хрупкое горло и ловлю от этого кайф, понимая одно: уйти уже точно не получится.
– Первое, что ты должна запомнить, – шиплю с каким-то азартом в голосе, от которого кровь воспламеняется в венах, – держи свой рот на замке. Кроме глупого дерьма из него ничего не выходит. Я ведь могу и продемонстрировать, как сильно боюсь твоего папочку. Только тебе не понравится. Никому не понравится. Поэтому не провоцируй меня, Стрекоза. – Запрокидываю ее голову и, оскалившись, приближаюсь к пухлым губам. – Ни словом, ни взглядом. Иначе заставлю тебя бояться даже моих шагов. – Молчит. Трясется с закрытыми глаза, а губы все так же упрямо сжаты. – Ты поняла? – рычу ей в щеку, злясь на себя и теряя контроль.
– Зачем ты вернулся? – наконец раздается тихий шепот. – Не доверяешь даже своему человеку? Думаешь, он бы составил мне компанию?
Я и сам не знаю, зачем…
Со стоном отталкиваю от себя треклятую ведьму, и та с трудом удерживает вертикальное положение, начиная пятиться назад.
– Я больше никому не доверяю, – слова вылетают из распирающей груди резкими пулями, когда делаю шаг к ней навстречу. Меня не покидает навязчивая идея свернуть эту тонкую шейку.
– Может, ты и в туалет со мной ходить будешь?
Неугомонная маленькая сука.
– Это мне решать. Ходить тебе в туалет или под себя, жрать с моих рук или с пола, пить или подыхать на привязи. Это понятно? Учись покорности, иначе придется научить тебя своими методами. Ты моя собственность. И дальнейшая твоя жизнь зависит от меня. Усекла?! – рявкаю, настигнув ее испуганное лицо и толкнув лоб своим. – Я решаю, – делаю глубокий вдох, – жить тебе или сдохнуть!
– Лучше сдохнуть, – шелестит дрожащим голосом, срывая меня с тормозов.
Хватаю девчонку за предплечье и волоку прочь из душевой. Надо закрыть ее к чертовой матери в подвале и не приходить в ближайшие дни. Ей полезно побыть в одиночестве, может тогда она поймет, что такое благодарность.
Веду стерву с лестницы под болезненный стон, насрать, что она босиком, сука должна знать свое место. Я и так слишком многое спускал ей с рук. Отворяю дверь в темницу и буквально заталкиваю ее туда, тут же закрывая, словно прячу самое настоящее проклятье в ящик Пандоры.
Резкими шагами пересекаю пустой коридор и, достав телефон, набираю Мирзоева. Пульс на пределе, внутри все коротит как в поломанном электрощитке. Блядство. Мне просто нужно потрахаться, наконец-то расслабиться, ведь я слишком долго лишал себя этой возможности. Делаю размеренный вдох и через пару гудков слышу голос Василия на другом конце трубки.
– Принеси девчонке чистую одежду, – требую, сжимая гаджет до скрипа в руке. – И мазь, – матерюсь под нос, – мазь для ран… руки это… самое… ей обработай. И не вздумай разговаривать с ней!
4
Бес настолько быстро избавился от моего общества и запер в гребаном подвале, будто не мог больше ни секунды находиться рядом со мной. И нет, мне не показалось. Я не слепая. Я видела, как его буквально трясло, это ощущалось в каждом слове, жесте и тоне, которым он разговаривал со мной. Я прямо-таки раздражала его, и похититель не смог скрыть этот факт, как бы ни старался.
Лихорадочно расхаживая босиком по холодному помещению, с трудом сдерживаюсь от того, чтобы не начать материться во все горло, это все равно не избавит меня от раздражающего жжения на руке, возникшего из-за мужской хватки.
Но я отчаянно пытаюсь заглушить дискомфорт, растирая кожу. Наверное, только поэтому я еще не покрылась инеем, ведь боль, причиненная грубостью похитителя, горячими волнами невидимых вибраций расходится по всему телу.
Проклятье, мне потребовалась вся моя смелость, чтобы провернуть эту глупую провокацию и понять, как далеко я могу зайти на новой территории, не сдохнув при этом. И, к моему сожалению или счастью, кажется, я еще не нашла стоп-кран.
Скорее всего, это принятие желаемого за действительное, но все же кое-что я успела понять точно. У этого мужчины определенно есть сердце, ведь Бес не оставил без внимания ссадины на моих запястьях, даже простая просьба о душе оказалась услышанной.
Вот только я никак не была готова увидеть его там… в обшарпанной душевой… Я до сих пор не понимаю, как смогла позволить ему снова облапать себя, правда на этот раз без рук, одним лишь взглядом.
С другой стороны, стоит признаться самой себе, у меня не было уверенности в правильности моих поступков, да и присутствие Беса не вызвало того отвращения, которого я ожидала. Напротив, мне отчаянно захотелось показать ему, что меня не смутила его наглость, и я еще способна побороться за себя. Он зверь. А любого зверя можно приручить, главное понять, как. И кажется, мне удалось увидеть его слабое место, – сверлящие холодом глаза, взгляд которых обжег каждую черту на моей коже и явно дал понять, что я могу использовать свое тело как стрелу.
Хотя сверлит это слабо сказано, порой его взгляд настолько красноречив, что я ощущаю себя куском мяса.
Возможно, когда я выберусь из проклятой темницы, мне удастся как-то воспользоваться этим преимуществом. Пока же мне ничего неизвестно о моем местоположение и опрометчивые поступки могут обернуться против меня самой. К тому же этот мужчина слабо и по-своему, но все-таки проявил сострадание к моему, если можно так сказать, благополучию. Может быть, он же и станет моим освобождением?
Безусловно, его ярость пугает меня, но в то же время мне не дает покоя осознание того, что эта ярость пустая, будто от какой-то безысходности. Ведь уверена, хотел придушить, но не сделал ничего, что угрожало бы моей жизни, разве что этот шлепок…
Почему-то от подобного воспоминания мне хочется поежиться, к тому же между ног все еще неприятно пульсирует от удара, а все потому, что его ладонь коснулась самого сокровенного места, и не самым приятным способом…
В конечном счете онемевшие от ледяного пола ступни вынуждают меня забраться на кровать и укрыться одеялом, а буквально через пару минут холод все-таки добирается до пылающего разума, напоминая о том, что ко всему прочему мои волосы тоже мокрые. Вот уж точно дерьмо. Для полного счастья не хватает только заболеть.
В первые дни из-за шока у меня просто-напросто не было времени переживать о здоровье, однако сейчас, когда внутри вспыхивает новый огонек надежды на спасение, я начинаю опасаться.
Я и так ослабла из-за долбаной голодовки. Правда складывается впечатление, что вода и жалкая грамулька пищи, попавшая в мой желудок, открыли второе дыхание.
А может, я уже брежу.
От мыслей о еде живот скручивает, и я невольно приподнимаюсь и кошусь на вываленную на пол лапшу.
Идиот!
Думает, я буду бросаться к его ногам за подачкой, как какая-то собака? Сжимаю кулаки и резко выдыхаю сквозь клацающие зубы. Может быть, и буду, но точно не сейчас.
Черт возьми, сегодня действительно холоднее.