Спонсор

Даже будучи с людьми очень широких взглядов, я все равно чувствовал себя одиноким. Элла была традиционной ориентации до нельзя. Все мои прочие до единой связи были тоже достаточно зашоренными не смотря на то, что с первого взгляда так и не скажешь, ведь я ни с одним человеком не был не то, что близок, но не был даже в флирте, чтоб предварительно не обозначить всей правды о себе. Для меня это был скажем, кодекс чести. И мечта, что когда-то распознаю в ком-то единомышленника. А может научу кого-то принимать мир целиком. Или любить всем сердцем.

Ха. Наивный.

Кроме Шамиля у меня еще было пара парней, с которыми я надеялся на то, что мои чувства будут пылкими, настоящими, а не от безвыходности. Жаждал я не просто искры, а водопада лавы… Жаждал оригинальности, распалял огонек моей жизни, поддувал и подливал масла, но все было не то и не так. Например, с одним мы долгое время встречались, перезнакомились со всей моей сектой, но он не мог выйти за рамки моей стороны, с которой сближался невероятно легко и откровенно. Со своим же кругом общения или родней познакомить официально вообще не собирался. Говорил, что вечно будет скрывать от родителей то, что он гей. И не дай Боже, узнать им когда-либо о том, что их единственный сын выбрал член вместо вагины. Это напоминало мне поведение Эллы. Ее я, конечно, в отличии от Мишки не осуждал, ведь она и впрямь заботилась об их со Стеллой престарелом отце и знала, что узнай он в каких бесчисленных половых связях мы живем, его просто дябнет удар. Их папа уже седым и лысым обзавелся девочками и был человеком прежнего поколения, совершенно безмудрствуюшего по поводу семейных уз. Он был простым, прожившим скромную жизнь и по сей день ценившим лишь опрятность, чистоплотность, добропорядочность. Мы с девочками в эти понятия вписывались лишь по своим умозаключениям, но никак не по общепринятым. Потому я подыгрывал и на прямые вопросы со стороны папы, хоть как-то способных нас скомпроментировать, отшучивался и линял подальше, чтоб девчонки сами выпутывались из своей лжи.

Ложь была не для меня. Фактически я болел, если мне приходилось врать. Но, благо, и жизнь я всегда устраивал таким образом, чтоб такой необходимости чаще чем раз в пятилетку не случалось. За одним, конечно, исключением. Но об этом я расскажу после.

Мишка, с которым просто пришлось в итоге расстаться, и который, кстати, прямиком от меня переехал из родительского дома жить с парнем – был показательной вехой в моей жизни. Но, тут уж нечего высмеивать, просто ирония судьбы. Буду надеяться, что я повлиял на его отношение к себе.

Словом, все как обычно: я вечно влияю на свое окружение. И тут даже не интересно пересказывать. Короче, у меня еще был Леон. Тоже чистой воды гей, но так же наглухо играющий в игру «я обычный парень, чего это вы все так на меня смотрите?». Этот, как и Мишка совершенно не понимал, что у него на лбу все написано, хотя в данном случае, ни от кого не конспирировался. Леон, которого мы все, конечно, звали Лео, говорил о себе, что он экспериментатор. От него за версту пахло лубрикантом, но он отшучивался на подобные замечания и так красиво, как в рекламе отбрасывал длинные до плеч волосы, что дальше было на его палевный образ давить бессмысленно. Он поражался искренне, и говорил, что все это бред, мол, нынче все могут выглядеть как им хочется, и это совершенно не будет ни единственным намеком на ориентацию.

У нас были роскошные отношения. Очень игривые, разнообразные, яркие. Элла ладила с ним, немножко посмеиваясь над всеми его страненькими подружками и друзьями, но тут надо понимать, что была большая пропасть в возрасте. Лео тусил со старшеклассниками, да и сам только закончил школу. Позже мы расстались, когда он влюбился в мужчину, годившегося моей Элле в папы, если, конечно, не брать в расчет ее личную историю, когда папа тебе как дедушка, а обычную разницу между родителем и ребенком в середнячке двадцать лет. Короче, Лео влюбился в человека, старше себя втрое. Но, это не было новой дверью. Я потом, правда, это осознал сполна. И вспомнил, как он рассказывал, что соблазнял преподов в школе, всех своих спортивных тренеров и менторов из турклуба. Даже я потом почувствовал себя старпером, и некоторое время пытался отмыться от этого чувства, что Лео смотрел на меня как на старика, а это в моем возрасте немного противно.

Ну и, из моей стаи, с кем вечно то вместе, то порознь, а раз в год как калеки пытаешься зачем-то сойтись опять и устраиваешь бестолковые и пафосные свидания, была у меня еще пара парней, куда как худшего пошиба, нежели Мишка с Лео. И если тебя еще от меня не воротит, то после этих деталей, возможно ты бросишь чтение. Но я все равно рискну рассказать, ибо мне нужна истина. Ее я получу открываясь на полную.

Короче, были у меня два друга с детства. Оба даже не могли толком вспомнить, с какого возраста мы друг друга знаем. Скорее что-то в районе детского сада. Словом, сошлись мы в этом мире до школы. Но знал я их в разных обстоятельствах. Один – Ромка, – был таким серьезным, ответственным, прям очень хороший парень. Отличник, внимательный и аккуратный, хозяйственный (у него была младшая сестренка в детстве и он вместо работающих родителей, воспитывал ее сам). А второй, конечно, наоборот – раздолбай. Аким был пьяницей и бездельником, в прошлом тоже отличником. Потом спился сразу, как только отвалилась нужда тянуться к вершинам и можно было просто быть всем удобным, а не выдающимся. Когда он жил с родителями, те конкретно передавливали, задрав планку на дисциплине и психическом манипулировании. Получили в итоге нервного, неуверенного в себе, вечно ноющего сына. Одно хорошо и приятно, что как только Аким выпорхнул из-под гнета родителей, больше ни ногой в отчий дом. Те приезжали к нему в столицу сами, но из-за медицинской карьеры на периферии никак не могли больше властвовать над ним. В итоге он хреначил водку хоть перед работой, хоть уходя из офиса в ресторан прямо в обеденный перерыв и пусть закусывал борщом, при этом оставался пропойцей. Вечно всеми своими связями был искренне недоволен. Сам по себе имел таланты и кое-какие амбиции, но ни разу не смог превратить мысли и умозаключения в действия.

С Ромкой мы познакомились в том городе, где я жил с мамой и братом, а вот с Акимом в том городе, где я периодически жил с бабушкой. Я бы никогда не свел эту парочку вместе – и в голову бы даже не взбрело, не смотря на то, что мы в тот период уже все жили в столице, а тем, кто здесь как дома, этот город из любого района кажется чуд ли не в пешей доступности. И уж, если в самом деле все москвичи и даже расстояние в одно-два метро не идут пешком, все же к городу относятся именно так, словно он маленький.

Судьба. Как говорится, Акима с Ромкой свел случай. Ну, и я, конечно. Однажды Аким так накосяпорил в отношениях, подсев одной даме на шею из алчности, чтоб не работать, встрял в опасную ситуацию, из которой ему буквально пришлось улепетывать в подштанниках и домашних тапочках на босу ногу. Благо не было шибко холодно. И хорошо, что я в тот день снял трубку автоматоматически и оказался свободным на работе, чтоб срулить и встретить Акима у метро. Он сбежал от своей криминальной любовницы чуд ли ни в чем мать родила, прихватив с собой лишь пустой рюкзак с личными документами. Впопыхах даже сменных трусов не взял, но это были мелочи в сравнении с тем, что я пригласил его пожить к нам, пока он снова не встанет на ноги.

Элла моя – удивительная женщина. Она очень строгая и критичная на работе. Орет благим матом, рычит, словно она пантера. Прямо врезать может подчиненным. А дома, солнышко, способное обогреть и наладить разваливающееся на мелкие кусочки. Элла – прелесть. Настоящая. Не выдуманная, не идеализированная мною. Она правда, без говна приняла Акима, которому пришлось спать прямо в нашей спальне на банкетке. В ту пору все Бони зависали у нас и по привычке оккупировали гостиную. Короче, дома был хаос, если не сказать, че по жестче. Благо, что все наши друзья имеют совесть, более-менее адекватные люди и вообще, выходцы из очень добропорядочных семей, просто каждый со своими бешенными тараканами в голове. А так, в целом, очень даже приличная шайка.