Спонсор

– Что ты выбираешь?

– Не думай, что я прилечу и буду подбирать туфельку. От твоих тараканов спасешь себя ты сама. Но я могу быть рядом, я могу помочь на пути, в процессе.

– Я знаю, где мне могут помочь.

– И?

– Я подумаю над этим.

– Расскажешь потом?

– Обязательно. Просто нужно время. – Все эти ее недосказанности, молчание, тайны почему-то не раздражали меня, а должны были. В обычной жизни я бы вскипел, но с нею все было тип-топ. Все, что обычно меня доканывало в людях, что раздражало и даже было нестерпимым, с нею было гуд и более – завеса этих пышных многослойных полупрозрачных как облака штор, немножко будоражила меня.

Мне бы тогда задаться вопросами посерьезнее. И себя спросить и ее, но я летал в других измерениях и думал только о предстоящих перспективах, если она мне поверит и доверится. Мне казалось, что вот она мечта – идеальная семья так близко! И я кому-то буду нужен больше, чем Элле. Кому-то реально будет до меня дело. Рада ведь продолжала расспрашивать обо всем, что было в моей жизни. Обо всем, что я чувствовал, думал. Она знала все мои сны, читала все мои блоги и стихи. Следила за мною всюду. Это было забавно. Словно мы были фанаты друг друга. И еще чуток бы – перешагнули бы грань от фанатичности до маньячности. Впрочем, и к этому мы подступили критически близко.

Защитница

Однажды мне написала подруга Рады. Ее звали Ноа и это имя явно было псевдонимом. К тому моменту мы с Радой уже спрятались от общественности, уйдя с головой в совместный проект: то был блог только для нас двоих. Ну, так по крайней мере изначально планировалось наше Убежище. Но потом, там начали рождаться красивые посты, стихи, откровения и идеи, что мы перевели блог в общедоступный и среди первых подписчиков была Ноа. Мы до того, как она сама написала, не общались. Я просто захаживал к ней, Рада что-то упомянула, что они давно вместе и что из близких у нее только: папа, давняя подруга юности, соседка и Ноа. Мне этой информации хватило, чтоб попытаться сблизиться, хотя сам я не наступал. Я комментировал или лайкал что-то из ее постов, был вежлив, словом. А вот она крайне нет. С первых же строк своего прямого обращения были угрозы, мол, мне надо поосторожнее с Радой, иначе я сделаю только хуже. Ноа писала, что может помочь в любом вопросе, что она в курсе всех событий из первых уст и из первых глаз. Что я должен быть предельно тактичен, нежен, внимателен, заботлив. Чтоб не манипулировал, не использовал. Короче, как курица-наседка вела себя и я отчасти понимал такую позицию. Ноа на первое же мое сообщение с успокоением, что я люблю Раду и желаю ей только благости, отреагировала еще резче. Она писала, что навряд ли я что-то понимаю в любви и уж точно не понимаю тонкую организацию особой души этой девушки. И тут я вскипел в первый миг, но как и в случае с негативными высказываниями самой Рады, сразу рассмеялся, уверяя Ноа, что мы с любимой точно разберемся без подобного вмешательства от кого бы то ни было. Будь то лучшая подруга, папа или даже сам отец небесный, спустившийся именно ко мне на наставнический разговор. Уверял, что я в состоянии помочь не только Раде, но и самой Ноа. Мол, раз ей кажется, что она должна заниматься чьей-то судьбой вместо своей, значит я и ей мог парочку советов дать, как стоит общаться и дружить. Это было прилично на тексте, очень добродушно и позитивно, но по факту тоже было тем же хамством, которое проявила она. Даже самые лучшие подруги не могут вести себя так, как бывает, когда дикие мамочки ведут себя со своим чадом, посещающим детский садик: сдувая пылинки и влезая во все конфликты за дите. Сам же я тогда не сообразил, что Ноа отчитал, а сам себя с Радой вел приблизительно так же, как и она – чувствуя себя гипер-опекуном. Наверное, до меня тогда не дошло потому, что я считал подсознательно, что влюбленным так можно, а подругам – нет.

Я позже расспросил Раду о таком поведении Ноа. Надо было сразу, но я не собирался подругу выдавать. Вообще не люблю стукачей и сам не планировал ничего обнародовать. Но Рада как-то упомянула что-то вскользь, а потом припустила разок, другой и я не выдержав, спросил:

– Что за история у вас с Ноа? Вы были в отношениях что ли? От нее какая-то энергия ревности, не иначе.

– Ах, что ты! Мы близки невероятно, но я исключительно по мужчинам. Она просто натерпелась со мною, намытарилась и теперь не хочет повторения ошибок. Она видит, как я воодушевлена нашими отношениями и просто пытается подстелить соломки. Ты правда подумал, что я могу быть в отношениях с девушкой?

– А почему нет? От тебя так и веет феминизмом, лесбиянством, ну, или как минимум ты биссексуальна по энергиям, просто тщательно скрываешь это от себя.

– От тебя – ты хотел сказать?

– Нет. Я опять сказал ровным счетом то, что и хотел сказать – от себя. Я вижу, что ты изо всех сил стараешься быть обычной и принять это. Но это бремя для тебя. Ты давишься этим блюдом. Тебя рвет. Мне кажется, если бы ты перестала это делать, то все бы у тебя стало хорошо.

– Ты думаешь, что я такая худая из-за булимии?

– Я думал и об этом, пока не понял, что у тебя вообще нет нормального питания.

– И ты ни разу не хотел мне помочь, после того как узнал?

– Метафора, конечно, была бы замечательная и тут же я бы мог пошутить: хорошо блевать, когда есть чем. Но! Шутки в сторону. Я не буду вместо тебя заботиться о твоем сбалансированном рационе или о питании вообще. Если тебе самой не нужно этого, то мне и подавно.

– Как же так? Ты говоришь, что любишь меня. Но этим все перечеркиваешь, прекрасно давая понять, что тебе на меня плевать.

– На себя плевать тебе. – я не был холоден и не был кукловодом. Говорил, как чувствовал, как понимал.

– Мне больше не плевать на себя.

– Почему?

– Потому, что ты есть у меня. – это было первое доказательство того, что я выиграл непрозвучавший спор, или лучше будет сказать – самый первый раунд в турнире. То, что я купил билет к ней, что мы сговорились о свидании, и даже то, что она пошла на сближение откровенностями – не являлось доказательством того, что я пустил трещину по ее ледяной стене недоверия. А вот это желание быть – было реальным достижением для меня! Я точно знал, что Рада не собирается доить меня финансово и что она не ищет толстосума, который бы ее пожалел, иначе делала бы это более тонко, искусно, да и на других сайтах. Я знал, что ей не деньги мои нужны, что ей нужен глоток воздуха, насыщенного кислородом волшебства и я не боялся им стать. Не пасовал перед ответственностью за нестабильную девочку, которая сама не понимает для чего живет и стоит ли этим, вообще, увлекаться – увлекаться жизнью. Я наоборот, как будто очнулся и будучи в отношениях с Радой тут же отзеркалил свою неожиданную и новую собранность в остальной жизни.

Отношения с Эллой по прежнему с каждым днем становились еще ближе. Все дело было в том, что Элла с удовольствием слушала все новости, передавала приветы, какие-то чисто женские советы, рекомендации. Рада часто записывала нам сообщения голосом, я писал от нас текстом. Выйти на аудио формат отказывался и если давал себя услышать, то только в виде большого повода и самых главных слов. Этот переход на голосовые сообщения был для меня чем-то нереальным. Мне всегда казалось, что у меня уникальный голос, и я частенько задумывался над тем, что могу его использовать в карьерном плане, только никак не решался сменить деятельность – не было необходимости, а сам по себе я лентяй великий. И как собака на сене: ни в обычной жизни никого просто так голосом не баловал, ни с пользой в сфере карьеры. Рада, конечно, не переставала побуждать меня общаться через рот, но мне по всем статьям было удобно по-своему. Я обещал ей, что когда-либо она получит желаемое, но это дорогого будет ей стоить.

А через несколько дней после этих слов дорого заплатил я сам. Нападки Ноа не прекратились и я поставил вопрос ребром. В итоге выяснилось, что никакой лучшей подруги не существует. Что весь этот спектакль теней разыгрывала сама Рада. Это было как ножом меж ребер – я не мог дышать.