Экипаж

Акустик

Наш акустик — это ходячее недоразумение. Начнем с того, что его мама отличилась тридцать лет назад. С кем из большого камерного оркестра она переспала, история умалчивает, но сынок уродился явно не в ближайшую родню. Высокий, худющий, печальный и вечно озабоченный здоровьем. Даже на подлодке он напяливает мохеровый свитер тройной вязки и заматывает горло многометровым шарфом, спасаясь от несуществующих сквозняков. На лапы надевает валенки с галошами, не забыв теплые шерстяные носки. У него единственного был собственный двухэтажный кубрик, в котором это печальное недоразумение могло сидеть, не согнувшись. А ради психического спокойствия экипажа мы скинулись и купили специальные наушники для личного патефона любителя классической музыки. Потому что в первый поход скрипку разломали к вечеру, а патефон раздолбали за сутки до возвращения на базу.

Зато теперь акустик находился в привычном флегматичном настрое и изредка прерывался на прослушивание окружающего пространства. Как говорила наша долговязая каланча: “Море — это целый мир, в котором тонешь… Симфония звуков… Какофония пространства…”. Дальше мы обычно впадали в коматоз, потеряв нить разговора.

Но чего не отнять у любителя симфоний, так это его умение с важным видом сообщить нам кто, как, в каком направлении и с какой скоростью пытается удрать от подлодки. Если в темных глубинах или на поверхности возникал звук, то акустик широкими ушами улавливал, классифицировал и с постной мордой сообщал окружающим, что происходит по ту сторону железного борта.

Кстати, в баскетболе мы благодаря его талантам брали первые места уже третий год подряд. Потому что силовая поддержка выгрызала мяч у чужой команды, после чего передавала его акустику и вставала “свиньей” вокруг. Похожий на скелет слухач добредал до чужого кольца и клал мяч в корзину. Затем мы бодро доносили его назад, и он перехватывал любые чужие подачи. После чего процесс повторялся. Две последние игры мы вообще сделали всухую. Правда, Бдыка хотели дисквалифицировать за использование в борьбе разводного ключа, но, когда он догнал судью, тот вписал пару пунктов в правила. И теперь первое место нам присуждали без выхода на площадку. Исключительно из чувства самосохранения.

— Акустик! Что у нас там вокруг?

Акустик молчит, он медитирует рядом с патефоном, вместо раструба которого змеится шнур к безразмерным наушникам.

Осторожно постучав по плечу, старпом азбукой глухонемых еще раз задает вопрос. Получив в качестве ответа фигу, сообщает капитану:

— На горизонте чисто, можно всплывать!

Шипит воздух, с бульканьем продуваются цистерны главного балласта. Лодка медленно начинает взбираться на поверхность. Кок тащит две кружки: одну акустику, дабы не подхватил насморк, другую капитану. Остальные вполне о себе могут позаботиться сами.

— И тра-та-та — тихо напевает любитель скрипки. Он счастлив — на базе удалось подрезать целый ящик новых пластинок, слямзив их втихую у ротозеев из штабного ресторана. Все равно они используют их вместо подставок под пивные кружки. Идиоты! Как можно не ценить прекрасное! Когда две сотни клыкастых морд во фраках пилят на расстроенных инструментах, порождая волшебную музыку!

Лодка мерно тарахтит двигателями, режет ночную волну. Вокруг пустота. И только в железных недрах нескладный худой орк тихо напевает “тра-та-та”.