Место под солнцем

Голова ныла все сильнее, и Мейс перекатился на бок, привычно обхватывая ее ладонями и прикрывая глаза. Хвост безвольно свесился до самого пола. Если ничего не выйдет, то, пожалуй, второго шанса он себе не оставит. За эти почти четыре года в Йемене он проделал слишком долгий и утомительный путь от желания сдохнуть до мысли попробовать жить. И если все же судьба не даст ему такой возможности, то пора было воспользоваться верной джамбией. Он как раз недавно отменно наточил клинок. Один взмах, и все закончится. Один миг, и он окажется там, куда однажды уже ушла его Ниоби по его же вине. Один шаг, и никчемная, проигранная, проданная злым силам жизнь обретет смысл в своем завершении. Он подождет еще до завтра, потому что сегодня слишком много боли скопилось между его ушей, и рука может дрогнуть.

Тишину разорвал неожиданный и непривычный электронный сигнал телефона, на чьем экране высветилось сообщение на английском.

Нэйтан: «Завтра в 11:00 будь у выхода из отеля Шератон в Сане. Там тебя будет ждать мое доверенное лицо из Красного креста с конвертом. В нем карта и новый ключ. И инструкции, как пользоваться. Прости, что так задержался. Если возникнут трудности, всегда обращайся! Я все сделаю. И удачи тебе в новой жизни, Мейсон!»

========== Глава 8. Слабость ==========

Денек выдался напряженным. Вчера внезапные шесть часов за рулем до Спрингфилда, собирая все немыслимые пробки, и сегодня немногим менее обратно до Чикаго. Плюс крайне непростой разговор с родителями. Ну, с Тимом поговорить не шибко удалось, все же температура под 40 не оставляла никаких шансов на вразумительный диалог. Видимо, это была коварная расплата за прошлые выходные на берегу Мичигана всей шумной компанией!

Никки устало сжала руль своего джипа, вливаясь в ночные улицы почти угомонившегося Чикаго. Ладно, еще минут двадцать, и она, наконец, будет дома! Телефон с утра разрывался приходящими уведомлениями с рабочей почты, но сейчас думать о том, сколько придется разгребать в кафе прямо с раннего утра, совершенно не хотелось. Доползти бы до кровати и немного поспать! Часы упорно показывали половину третьего ночи, и Никки, сцепив зубы, внушала себе, что нескольких часов на сон ей вполне хватит. Еще бы завтра продержаться, а потом… Хорошо, Мейса она предупредила перед выездом из родительского дома, что будет, мягко говоря, поздно. Но тот, как всегда был краток и прислал в ответ: «Не торопись».

Голова трещала от внезапной простуды Тима, от хмурящихся бровей отца при упоминании Мейса, от нескончаемых вопросов матери о том, как она себе все это представляет, от звонков поставщиков, от падающих в почту писем на подпись, от желания забиться в самую дальнюю норку и не высовываться оттуда как минимум неделю. Но Никки прекрасно понимала, что никогда так не поступит. Она поспит пару часов и с боем ринется разгребать то, что нагромоздилось за эти дни словно проигранная партия в тетрис.

Наконец, за поворотом показалась их высотка, где они с Мейсом снимали светлую уютную квартиру, и Никки с облегчением выдохнула. Еще чуть-чуть, и она окажется дома! Умыться бы с дороги да нырнуть в постель. Наверное, Мейс давно спит, как всегда раскинувшись на половину их большой кровати и лишь до пояса укрывшись одеялом, под которым ему вечно было жарко. Ничего, она пройдет на цыпочках и, наконец, упадет в подушки.

Никки на автомате припарковалась на закрытой территории их дома, поднялась на лифте и отперла дверь, стараясь это делать как можно осторожнее. В квартире стояла тишина и ночная тьма, разрываемая лишь единственным непогашенным торшером в гостиной. Аккуратно стаскивая с себя кроссовки и жакет, Никки нахмурилась и прислушалась. Неужели Мейс забыл потушить свет? Это было на него крайне не похоже. Девушка крадучись направилась к гостиной и замерла на пороге.

На диване спал Мейс. Однозначно уснувший неожиданно для самого себя, подложив под голову одну из цветастых подушек, свесив длинный огненный хвост на пол и зажимая в руке мобильный телефон. Он был в домашних свободных штанах и простой серой футболке, которую изредка надевал после душа, чаще предпочитая привычные для него длинные тавбы даже дома. На журнальном столике стояла пустая пиала и стакан с недопитой водой. Наверняка, ел свой любимый черный изюм, всегда покупавшийся в супермаркете с избытком. Никки улыбнулась и почувствовала, как мягкое тепло растекается в ее душе. Ждал ее. Не ложился спать. Да и уснул. Еще бы! Почти три ночи. А он наверняка оба дня допоздна проработал в мастерской.

Никки осторожно приблизилась к дивану, стараясь ступать как можно тише, и опустилась на пол перед спящим Мейсом, разглядывая его такие знакомые черты лица, сейчас почему-то хмурящегося во сне. Невероятный, чужестранный марсианин с такой трудной и тяжелой судьбой уже давно являлся частью ее жизни. Настолько, что порой ей казалось, что до него в ее судьбе звучала лишь прелюдия, интригующее либретто, после чего развернулось по-настоящему главное действо. Он дал ей уверенность в самой себе, в завтрашнем дне, в своих самых смелых идеях. Он раскрыл ей глаза на многие новые аспекты жизни, о которых она раньше никогда не задумывалась. Он вобрал от нее частичку спокойствия, радости и улыбки, которых так ему не хватало, и все чаще его синие глаза блестели не холодным вызовом, а живыми искорками. И он помог ей с тем, о чем она так исступленно мечтала последние восемь лет.

Мейс всегда пах чистой шерстью, везде ходил пешком, был аккуратным и бережливым. Но никогда не расслаблялся до конца. Словно все еще не верил, что можно просто жить, дышать, радоваться и думать о том, что будет завтра. Никки и не ждала от него перемен. Она прекрасно понимала, что ни полгода, ни даже годы не перечеркнут того, из чего был слеплен весь Мейс. Из его истории, слабостей, преодолений, выбора и борьбы за собственную жизнь. И единственное, что она могла ему дать, это доверие и понимание. Это то, в чем он нуждался острее всего. Ибо все остальное он спокойно мог заполучить сам или попросту забить на это.

Ладонь потянулась к его мохнатому терракотовому лицу, но шорох одежды был слишком явным. Огненное ухо мгновенно дернулось, и в секунду Мейс шумно втянул носом воздух и, вздрогнув всем телом, отшатнулся от ее руки к самой спинке дивана, просыпаясь и еще не понимая, что происходит. Синие радужки под нахмуренными бровями рефлекторно сузились, фокусируясь на девушке, но постепенно осознание ситуации позволило ему более спокойно выдохнуть. Не менее растерянная Никки отпрянула и тихо пробормотала:

— Прости, Мейс! Я напугала тебя! Я не хотела!

Огненный марсианин пару мгновений напряженно смотрел на нее, словно все еще находился в каком-то одолевшем его неприятном сне, но потом помотал головой и огляделся по сторонам.

— Бихаколь джахим*! — едва слышно выругался он на себя на арабском и на мгновение прикрыл глаза. — Ты прости. Я не слышал, как ты вернулась.

И он протянул к ней теплую со сна мохнатую руку и мягко провел ею по лицу, очерчивая большим пальцем линию скулы. Глаза постепенно просветлели, и асимметричные брови разгладились. Никки устало улыбнулась и накрыла его ладонь своей.

— Я думала, ты давно спишь. А ты тут со светом… — и девушка вздохнула. — Я сильно устала после дороги, да и эти два дня выдались тяжелыми.

— Я так и понял, — тихо ответил Мейс, и его яшмовых губ коснулась легкая ободряющая улыбка. — Хотел дождаться твоего возвращения, но что-то срубило…

— Мне кажется, меня срубит, как только я доберусь до подушки, — покачала головой Никки. — А у меня столько новостей!

— Все завтра! — решительно отрезал Мейс и поднялся с дивана, увлекая за собой и девушку. — Давай, в ванную. Жду тебя в спальне.

И безапелляционно подтолкнул ее прочь из гостиной. Никки и сама мечтала поскорее очутиться в постели, но, прежде чем она удалилась, взгляд все же успел перехватить настороженно прижавшиеся уши, нервно взметнувшийся хвост и тяжелый шлейф каких-то неведомых ей воспоминаний, который столь отчетливо струился тонкой нитью из его заспанных глаз.