Место под солнцем

И правда. Мейс, сняв гаечный ключ с детали, решительно выпрямился и, окатив клиентку холодом сощуренных синих льдинок, практически по слогам проговорил:

— Вы заслоняете свет. Три шага назад.

Девица в изумлении отдернула руку, явно не ожидавшая столь непредсказуемой реакции, и только тут заметила краем глаза стоявшую у входа Никки. Видимо, поражение было ей в новинку, ибо она, раздраженно нахмурившись, обернулась и внезапно выдала:

— Вы что, не видите, что здесь очередь? Механик занят моей машиной!

Никки невольно прыснула на такую откровенную дерзость и, ничуть не скрывая своего насмешливого настроя, покачала головой и зашла внутрь.

— Да ради бога, леди! Но я пришла не за ремонтом, а к своему мужу. Не возражаете?

И, бесстрастно вскинув голову, Никки прошествовала вглубь мастерской, по-свойски скидывая с себя жакет и располагаясь на стоящем у стены стуле. Пока девица растерянно хлопала глазами от такого не входящего в ее планы виража, Мейс бесшумно закрыл капот и обтер перепачканные перчатки о рабочий передник.

— Новые свечи поставлены, — спокойно произнес он, кивая на машину. — Все остальное в идеальном порядке. Приезжать в мастерскую больше нет нужды. Вам выгнать во двор или сами?

Никки не видела его лица, но явственно слышала в голосе плохо скрываемый сарказм и мейсовскую ехидную улыбку. Да, девица была уделана с обоих фронтов, поэтому, бросив надменный взгляд на присутствующих, поспешила залезть в автомобиль и раздраженно выехала на улицу. Мейс нажал на кнопку, и ворота начали медленно опускаться, скрывая их от внешнего мира. Несколько мгновений он молчал, сбрасывая с себя перчатки и фартук и с облегченным выдохом разматывая арафатку. И правда, улыбался, от уха до уха, кривя уголки тонких губ и расправляя большие мохнатые уши.

— Говори, я-азизи, — тихо произнес он, расстегивая комбез и стаскивая его со своего обнаженного под ним тела.

Никки на секунду засмотрелась им и поняла, что чего-то все равно не хватало. Того, без чего триумф над наглой девицей был не полным. Поэтому она медленно поднялась со стула и приблизилась к Мейсу, прижимаясь к нему и обхватывая за крепкую шею. Он был горячим и пропахшим резким запахом растворителя, но невероятно притягательным.

— Ничего, что я назвала тебя мужем? — приподняла она бровь в легкой хитрой улыбке, потираясь носом о его жесткие ворсинки на скуле.

— Ничего, — его мышцы чуть напряглись в тщетно сдерживаемой ухмылке, и он демонстративно заложил руки за спину, не прикасаясь к девушке и явно чего-то ожидая. — Против правды я не возражаю.

Приятная волна адреналина прокатилась по позвоночнику от этих слов. Но сейчас этого было мало. И Никки настойчиво провела ладонями по его ровно вздымающейся широкой груди и подтянутому торсу.

— Я доверяю тебе, Мейсон, — произнесла она, прямо смотря в его искрящиеся синие глаза, которые с любопытством ее разглядывали.

— Ты ревнуешь, — спокойно констатировал он, явно наслаждаясь этим фактом и мерно помахивая за спиной длинным хвостом.

— Нет! — упрямо возразила Никки, совершенно не готовая признать подобное. — Я это сказала, чтобы ты не сомневался.

Но Мейс не выдержал и, закинув голову, от души рассмеялся, обнажая свои белоснежные зубы, а потом, наконец, схватил Никки в охапку, вжимая ее в свое тело и оглаживая бедра.

— А я и не сомневался, — довольно выдохнул он, почти касаясь губами ее губ, но все еще не уступая. — Просто признай.

Невыносимый Мейс!

— Ты, кажется, собрался в душ? — в тон ему ответила Никки, провокационно поведя бедрами. — Думаю, там самое место для признаний…

— И то верно, — с ухмылкой пробормотал Мейс, рывком стаскивая с нее футболку. — Пожалуй, часа для начала хватит. Ревнивая я-азизи. Пикник подождет.

***

Сана, столица Йемена, год назад

Телефон молчал уже неделю. Примитивный человеческий телефон, который Мейс недавно приобрел с рук на рынке Саны. Такая необходимость назрела в свете всех событий, да и Нэйтан тоже настоял. В их последний разговор, состоявшийся при личной встрече еще в той деревне под Саадой пару недель назад, он заявил Мейсу, что они должны быть на связи. И пообещал все устроить. И теперь единственное, что оставалось самому Мейсу, временно перебравшемуся подальше от тех мест, где его видели, только терпеливо ждать. Или все получится, или к бесам эту жизнь.

Мейс лежал в углу полупустой комнаты на застеленной грубой простыней кровати, закинув руки за голову, и немигающим взглядом взирал на яркое пятно небольшого арочного оконца. Снаружи виднелась коричневая стена соседнего дома, залитого пышущим солнцем, да вздымающаяся за ним лысая скалистая гора. Ни одной интересной детали, за которую можно было бы зацепиться, чтобы остановить скачущие мысли в ноющей сегодня особенно остро голове. Сквозь распахнутые створки внутрь темной комнаты затекал вязкий тяжелый воздух, перекатываясь по пространству вяло и удушающе. Мейс в который раз потянулся к большой бутыли с успевшей нагреться водой и сделал несколько жадных глотков.

В деревне было куда спокойнее и легче. Меньше домов, меньше людей, рядом привычные пустынные горы и усыпанные маленькими пашенками долины, зажатые меж ущелий. Столица же Йемена ощутимо давила, душила, нервировала высокими скученными домами, темными узкими улицами, вьющимися по городу словно паучья сеть без конца и края, хаотичным шумом мечущихся земных машин, самим неустанным дыханием большого и оживленного города. Даже Куноа в свое время был более тихим, понятным, камерным, чем этот все еще чуждый ему мир. Но выбора не было. Как и раньше.

Впервые Мейс оказался в Сане больше полугода назад, когда вызволял Дженни из тщательно упрятанного притона. Место, надо сказать, было паршивое: на самой окраине, на последнем пятом этаже безликого серого здания, где располагались бедные квартиры и сомнительная конторка какой-то почти безымянной благотворительной организации. Мейс понятия не имел, что представляет из себя земной бордель, но там отыскал бы его в лучшем случае через пару лет. Если бы не весьма словоохотливый посредник, на которого он как ищейка вышел уже через несколько дней поисков. Нет, сдавать цепочку, приносящую ему постоянную прибыль, и называть адрес притона тот смурной мужчина вовсе не собирался. Но Мейс неплохо обращался со своей джамбией, да и силы рук всегда хватало, чтобы удержать, обездвижить и заставить говорить. Пусть и не самыми честными методами.

Но тогда он почти не обращал внимания на саму Сану. Ему было абсолютно плевать, что из себя представлял этот ненужный ему шумный город, и весь путь от первых зацепок до той темной клетушки, где держали Дженни, он проделал, сконцентрировавшись на своей цели и отсекая в сознании любую отвлекающую информацию. Поэтому столица навалилась на него оглушающим грохотом лишь в тот момент, когда он остался уже один, провожая взглядом нанятый Нэйтаном автомобиль, увозящий его и рыдающую Дженни прочь из страны.

Все, что он запомнил в тот день, это саднящее ребро, куда пришлась пара ударов охранников, пока он их не положил, и осевшая ему в ноги Дженни, не смеющая поднять серых, запавших глаз и прикоснуться к краю его разодранного мааваза дрожащими исхудавшими руками. И прежде чем он запихнул ее вместе с исступленно молчащим братом в машину, он поднял ее с земли и взял за подбородок, заставляя посмотреть ему в лицо. Крылья коричневого носа сами вздернулись от тех эмоций, что плескались в ее потухшем взгляде, таком знакомом и уже таком опасном, и Мейс невольно тихо зарычал. Он слишком хорошо понимал, что означал этот взгляд. Поэтому он осторожно убрал со лба спутанные белокурые волосы и настойчиво произнес:

— Я не для этого тебя вытаскивал. Живи, Дженни. И помни только хорошее.

На миг ее глаза ожили, и прежде чем из них потекли слезы освобождения и благодарности, она слабо кивнула.

Когда же шум машины потонул в какофонии звуков большого города, Мейс развернулся и поспешил в горы. Пеший путь до деревни под Саадой был долгим, но и его не хватило, чтобы очистить голову от того сумбура, что творился там в последний месяц.