Уничтожитель

— Глядите, кто приехал! — заявил он, стоя на пороге капсулы, и обнял Стешу, — Безумно рад тебя, наконец, видеть.

— А я как рада! — засмеялась в ответ она.

— Демид, ты кормил еë?

— Нет, — мотнул головой тот.

— Ну, пойдëм, покормим тебя, ты должна была проголодаться с дороги, а потом перейдëм к делам.

Морозов и Мохов занимали просторную комнату на одном из верхних уровней рыжего сектора, почти квартиру, но без своей кухни и санузла. Смесь беспорядка с аскезой, царившая в помещении, сразу указывала на то, что здесь жили двое мужчин. Помимо пищевого принтера и проектора, место занимали два тканевых шкафа и три узкие койки. Цветастая ширма отгораживала одну из них от остального пространства.

Поужинав приготовленной пищевым принтером снедью, Стеша села на одну из коек, Морозов и Мохов заняли такую же у стены напротив.

— Расскажи, пожалуйста, — попросил Корней, — что за важную информацию получил исполком, ради передачи которой пришлось посылать тебя к нам?

— У нас есть контакт в корпорации «Юнитэ Роботик». Одна дама получила там место в топ-менеджменте по квоте для лесбиянок. Потом еë вкусы поменялись, она начала встречаться с мужчиной, естественно, сохраняя эту связь в тайне. Наши товарищи получили запись еë свиданий с мужчиной и попросили у неë доступ к сетевому импланту в обмен на тишину. Недавно она встречалась с Красевиченским, при анализе их беседы алгоритмы сразу среагировали на ключевые слова, вычленили нужный фрагмент и прислали в группу, которая занималась нашим случаем. Запись у меня с собой на карте, я еë сейчас включу.

— На карте? — хмыкнул Демид, — вот это архаика.

— Карту, в случае чего, можно сломать, — объяснил Корней, — и информация на ней будет потеряна. Это гораздо надëжнее, чем оставлять данные на сетевике и закрывать их шифром, потому что любые шифры ломаются.

Стеша вставила карту в слот голопроектора и вернулась на место. Аппарат нарисовал в комнате объëмный вид из глаз на мужчину, сидевшего за письменным столом с зеркально отполированной столешницей. Мужчине на вид было около сорока, его голова с по-чиновничьи коротко остриженными волосами уже начинала блестеть залысинами, глаза под покатым лбом сидели глубоко, под мясистым носом и тонкими губами пушились щегольские усы и бородка. На столе между ним и собеседницей стояли два широких стакана с янтарного цвета жидкостью, налитой в каждый примерно на полтора пальца. В ближайшем к мужчине стакане один на другой громоздились четыре кубика льда.

— Наш заочный знакомый, — пояснила Стеша, пока изображение не начало двигаться, — Красевиченский.

— С Большого Камня? — вспомнил Демид.

— Да, оттуда.

Через нейроинтерфейс Стеша запустила воспроизведение, и мужчина задвигался, засопел, заблестел глазками, отпил из стакана, поморщился и сказал, усмехаясь:

— Вот такая у меня астральная практика.

— Она многих сгубила, так что ты с ней поосторожней. Кстати, об «Астрале». Что там произошло вообще? — интересовалась собеседница высоким и тонким голосом.

— А ты не знаешь? — пробежавший по душе Красевиченского испуг заставил лицо мужчины скривиться.

— Я знаю, что после стачки на Большом Камне-2 там был некий инцидент с нарушением периметра безопасности. И после этого инцидента весь персонал «Астрала» пропал. Кроме тебя.

— Ну, я не состоял в штате «Астрала», так что это…

— Тем не менее, ты имел со структурой очень тесные контакты. Поставил им биоматериал после стачки.

— Некоторые вещи лучше не знать, — сказал Красевиченский.

Весь его вид, однако, свидетельствовал, как сильно ему хотелось рассказать о вещах, которые лучше было не знать, похвастаться, вблизи каких огромных тайн проходила его жизнь, словно бы их великая тень поднимала ценность и его собственного существования.

— Странно, тем не менее, что ты ничего об этом не знаешь, — Красевиченский будто бы размышлял вслух, стоило ли делиться тайной со своей собеседницей.

Стеша, однако, смотрела запись не в первый раз, и с каждым просмотром укреплялась в мысли, что мужчина просто рисовался.

— Я должна была лететь в «Астрал» через два месяца после стачки. Из-за инцидента и последовавшей за ним зачистки, само собой, всë отменили. Вот мне и интересно, что там произошло.

— Понимаешь, есть вещи, которые… хм, не должны выходить за пределы двух человек. Есть информация… за распространением которой очень следят и, если обнаруживают еë утечку, очень быстро находят источник этой утечки и… устраняют его. Понимаешь меня?

— Да. Можешь быть спокоен, я ничего никому не скажу. Мне просто для себя хотелось бы понять.

— Ну ладно. Ты, наверное, слышала о нашей программе по борьбе с краснопузыми тараканами и прочими вредителями?

— О «золотом уничтожителе»? Кое-что слышала, конечно. Но не очень много.

— По сути, это вирус, который работает автономно и автоматически заражает жертву, если она проводит с носителем больше восьми часов. А когда пациента с таким вирусом, назовëм его Ермаком, доставили в «Астрал», перед копированием психослепка провели сканирование его сетевого импланта и обнаружили там почти не активные сектора, занятые зашифрованной информацией. Эти сектора находились в медицинском участке сетевика, более того, на защищëнном уровне, где хранится информация о жизненно-важных процессах вроде дыхания и сердцебиения. Сама понимаешь, абы кто туда информацию не может записать, для этого нужно специальное оборудование и коды доступа. Более того, далеко не каждое сканирование такие данные обнаружит в принципе, по той же причине. Запись как будто специально делали, зная работу всех действующих медицинских сканеров, чтобы избежать обнаружения ими, в связи с чем у меня, да и у моих коллег с «Астрала» появились совсем нехорошие подозрения об авторе кода. У полиции запросили ключи к известным пиратским и правительственным шифрам, но ни один из них не подошëл. Тогда решили скопировать данные на сетевик андроида вместе со всеми остальными для чистоты эксперимента. Потом Ермака утилизировали, а с андроидом общалась группа психологов. После инцидента им всем просканировали сетевики, вдруг эти уроды из Ad Astra оставили в системе какой-то вирус…

— Ты так зол на них.

— Конечно. Два человека погибли, пытаясь их остановить. Сломали шеи. Представь, уходишь ты утром на смену, договариваешься со своим партнëром о свидании вечером, но на него уже не приходишь. Потому что какие-то уроды отравили тебя химией и спустили с лестницы. И ты сломала шею.

— Да, это ужасно.

— Вот и я так думаю. И по-другому, кроме как к тараканам, коих надо давить и травить, к ним относиться не могу.

— Вернëмся к этому коду.

— Так вот, три психолога беседовали с андроидом до инцидента, после сканирования у одного из них обнаружили похожую запись в аналогичных секторах сетевика. Тогда обследовали всех, кто работал с этими психологами, опять нашли странный код в медицинских секторах, но опять не у всех. По какому принципу он к ним попадал, неясно. Затеяли внеплановую диспансеризацию персонала, нашли код у каждого второго.

— Не может быть.

— Представь себе. Непонятный вирус, который, по идее, записать на сетевик можно только в специальном кабинете, сам собой заразил половину персонала клиники. И это не военный вирус, мы сравнивали сигнатуры и шифры.

— И что же потом?

— Потом? Потом пришëл приказ о расформировании «Астрала» и переводе всех людей на другие должности. Вывоз персонала организовали централизованно, пригнали к станции несколько челноков. Люди погрузились туда и отчалили. Насколько я знаю, до официального места назначения, прописанного в приказе, никто не доехал. Я пробовал разыскать пару знакомых, но сама знаешь, какая у нас бюрократия. Куда, в итоге, пошли челноки, я так и не узнал.

— А тебя почему не перевели?

— Меня-то? Как только распространение этого вируса обнаружили, я через тëтку свою выхлопотал перевод в другое отделение. Тогда я боялся, что тоже подхвачу эту дрянь, я был уверен, что тараканы из Ad Astra написали код. Теперь, конечно, я так не думаю, это слишком сложно для них. Это вообще очень сложно, и я не знаю, кто мог такое написать, и зачем. Но тогда я был уверен, что это «звездуны», боялся заразиться и устроил себе перевод. Это меня, в итоге, и спасло.