Уничтожитель

— Лучше бы ты не напоминал мне про этих «всех», — вздохнула девушка, — мне опять поплохело. Уроды они.

Кажется, отходняк развязал ей язык.

— Зря ты так. Никодим персонально очень сильно помог мне в своë время.

— И как же? Научил убивать?

— Он никого не убил. И я никого не убил. Ты нас не путай с другими.

— Все вы одним миром мазаны.

— Ты не понимаешь ничего.

— Я всë отлично понимаю. Живëте, как крысы, ползаете под полом. Роетесь в мусоре. И врëте, всë время врëте, в каждом слове каждому встречному.

Владимир переменился в лице:

— Тебя я не обманывал.

— Неужели? Я что-то не поняла, Корней Мохов — твой начальник на ферме? Вы с ним урожай летите снимать, рекордный с одного гектара?

— Ты не знаешь, о чëм говоришь.

— Вот именно, Володя, вот именно — не знаю. Я, знаешь ли, не привыкла общаться с лжецами.

Молодые люди замолчали. Стеша принялась в мыслях оплакивать своë потерянное будущее, Владимир некоторое время сопел, потом затих.

Они сидели в первом ряду, перед глазами поднималась стена пассажирского отсека с гермодверью посередине. Над гермодверью чëрнело пятно динамика. Сначала из динамика посыпались треск и шорох, будто зерно просеивали сквозь сито, затем голос Лидии, едва узнанный Стешей, сообщил:

— До отстыковки пять минут, пристегните ремни.

— И не отстëгивали, — заметил Владимир и похлопал по металлической защëлке на груди.

Стеша почувствовала слабый толчок из кресла, вероятно, челнок тронулся в направлении кормы. Девушке захотелось открыть шторки иллюминаторов, но она помнила, во время стыковочных манëвров вставать со своих мест запрещалось, посему не покинула кресла. Куда еë везли? Что собирались делать? Владимир сказал правду о полёте на Большой Камень? Очень трудно было полагаться на патологических обманщиков, выстраивать своë поведение без подсказок Лексигона и «Ноймана». Её, конечно, забрали с Северодвинска-7, хотя могли и оставить, но сделали это, потому что обещали, или исходя из заботы о собственной безопасности? Поймай еë полиция в обдолбанном состоянии, вся конспирация как Мохова и Ad Astra, так и Кирилла с подельниками оказалась бы под угрозой.

— Когда мы с тобой познакомились, — заговорил вдруг Владимир спокойным голосом, — Я, в самом деле, рос в агрокомплексе Морозовых, на станции Белëв-1. Корпорация Морозовых разместила мой родильный контракт и растила меня для работы на своих фермах. Но, ты же помнишь, я увлекался радиотехникой? Штука в том, что я не хотел работать на ферме корпорации, а хотел заниматься связью. Помнишь, как ты не позвонишь, я всë время с радиосправочником сидел или с утилитой какой-нибудь простенькой возился, за которую не надо было кредитов платить? Это плохо отражалось на моих рейтингах: и на квалификации, и на этичности, — но тьюторы терпели, «тащили» меня до экзамена. Там я и выступил, что называется, «на все деньги». Попытался взломать базу оценок и поменять себе квалификацию с агронома на инженера связи.

Сначала Стеша не особо вслушивалась в речь Владимира, но слова, что он выпускал плавать в невесомости, сами собой проникали в сознание девушки и разбавляли горестные мысли о еë собственной судьбе, переключали концентрацию на чужие беды.

— Ты долго не писал после экзамена, — вспомнила она, — долго не выходил на связь.

— Потому что за нанесение ущерба корпоративной собственности, я имею ввиду экзаменационную базу данных, меня на год отправили на Биржу Мощностей. Выпустили оттуда с красным рейтингом и забросили на ферму Морозовых. Работа в агрокомплексе была мне противна, и я просто сидел на безусловном базовом доходе, щëлкал ссылки, которые мне указывали. Ставил фоном какой-нибудь сериал про то, как гомосексуалисты и трансгендеры совершали первое кругосветное путешествие в истории, и лазил по сети. Нашёл людей, которые предложили присматривать за сервером, где лежали нерекомендованные «Нойманом» симы. Я согласился. Через этот сервер позже меня нашла Ad Astra, нашëл Никодим. Они вернули мне смысл и дали возможность заниматься любимым делом — связью.

— Почему ты ничего не рассказал мне?

— Боялся.

— Чего?

— Ты стремилась к своей мечте, в какой-то мере даже была для меня примером. Ты уверенно сторонилась токсичности, а мой настоящий профиль после Биржи носил еë в себе достаточно. Так что я боялся, нет, я был уверен, что ты перестанешь со мной общаться, если узнаешь правду. Испугаешься за свой рейтинг.

— Ты был не прав, — глухо возразила Стеша, скорее, потому что хотела, чтобы он так думал, чем потому что так думала сама.

— И потом, — продолжил Володя, — твой рейтинг, и вправду, мог пострадать, продолжи ты общаться со мной на постоянной основе. Так что первое, что я выпросил у ребят из Ad Astra, — цифровой камуфляж фермера со своим настоящим именем. И позвонил тебе, как только Никодим мне его установил. Но с фермерством я тогда уже завязал, работал только на них.

«Почему он ничего не рассказал мне? — думала Стеша, — неужели не верил, что я пойму? Неужели я могла не понять?» Спрашивать Володю она об этом не стала, боялась ответа.

Челнок уже некоторое время как лëг на курс, и в салоне установилась стабильная псевдогравитация. Стеша расстегнула ремень, встала и нетвёрдой походкой пошла к иллюминатору. Оступилась на неверных ногах, но оказавшийся сзади Володя тут же подхватил девушку, не позволил упасть. Что-то пробежало по коже, когда он прикоснулся к ней, волна тепла, удивившая саму Стешу.

— Спасибо, — кивнула она.

А про себя подумала: «Странно».

В иллюминаторе она увидела голубое блюдце планеты, за синюю кайму которого фальшивыми звëздами проваливались тысячи обитаемых станций, предварительно пересёкшие засыпанный своими седыми близнецами небосвод.

— Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна, — замурлыкал над Стешиным ухом Володя.

— Только я не была там ни разу, — сказала Стеша, — и она мне не снится.

— А что тебе снится?

Страшный грохот сотряс салон, Стеша и Володя повалились на пол и откатились к стене. Какой-то мелкий мусор из-под кресел посыпался на них. Основной свет погас, осталась гореть только аварийная подсветка вдоль прохода. Девушка попыталась встать, поскребла руками и ногами по напольному покрытию и выяснила, что стоять было гораздо удобнее на стене салона, чем на полу. В иллюминаторе голубая Земля вертелась, как попавшая в чëрный водоворот ледышка. Странное чувство тошноты, взявшееся как будто из ниоткуда, подступило к горлу.

— Что произошло? — спросила Стеша спутника, разволновавшись.

— Не знаю, — пожал плечами он, — Похоже, мы вращаемся. Надо связаться с нашими.

Володя, осторожно балансируя, прошагал по стене к двери из отсека, присел около неё и наклонился к маленькому динамику и кнопкам рядом с ним. Пощëлкал переключателями и сказал:

— Ребята, это Пахом. Что у вас произошло?

В ответ прилетел только треск пустого эфира.

— Ребята, это Пахом. Что у вас произошло?

Опять безрезультатно.

— Связи с кабиной нет, — сообщил он Стеше, посмотрев на девушку виноватыми глазами.

Стоять прямо было тяжелее, чем обычно, невидимая сила давила на плечи и пыталась согнуть позвоночник. Стеша села на стену и прислонилась спиной к потолку, проговорила:

— Меня мутит.

— Это из-за вращения, наверное.

— Тебя тоже?

— Нет. Но я не закидывался цифровой дурью перед полëтом.

— Какой ты молодец.

Впервые за всю жизнь Стеша ощутила каждой своей клеточкой, что находилась в хлипкой жестяной коробке посреди вечно голодной и смертельно опасной пустоты. Девушке показалось, приложи она ухо к любой доступной поверхности, услышит чавканье плотоядного «ничто».

Володя встал на колени и склонился над сенсорным экраном рядом с дверью, взаимодействовуя с ним колдовскими пассами будто древний волхв, пытавшийся угадать будущее по перьям и сухим листьям. Надменные духи, однако, не желали говорить с юным провидцем, не считали его за равного, и парень ругался: