Зенит

Я долго всматривалась в пустой горизонт откуда должен был прийти Елизар этим утром. Капли росы все ещё покоились на зелёных листьях и раскрывающихся от ночного сна полевых цветах. Никто так и не стряхнул их своими шагами. Никто не торопился этим утром навстречу близкому человеку.

В мгновение мною овладела всепоглощающая обида, которая подобно чёрной дыре, начала сжирать всё то, что было внутри меня, всю ту веру в Елизара и человечество в целом. Чёрная дыра, что поглощает свет, который никогда не сможет из неё вырваться. Она разрасталась и мне становилось одиноко и печально. Все тепло и нежность, что я чувствовала лишь минуту назад, улетели в эту чёрную дыру. Елизар предал меня, оставил меня одну.

На глазах начали наворачиваться слезы обиды. Я не хочу сейчас рыдать, чувствуя себя преданной и брошенной, но ничего не могу поделать со своими чувствами, ничего не могу поделать с собой. Радует лишь то, что я сейчас здесь абсолютно одна и никто не видит моей слабости и никто о ней никогда не узнает.

Такая жалкая.

Вчера вечером, после того как он приехал на мотоцикле и объяснил мне все странности своего поведения, мы договорились встретиться утром на рассвете на этих лугах и погулять. Так сказать, начать новый день вместе. Но солнце уже встало, а его все не было.

Оставив все надежды, я направилась обратно домой. Должно быть бабушка с дедушкой уже проснулись. Будет простило замечательно, если бы они не наблюдали за мной из-за старой липы около нашего дома и не видели моего провала. Я уверена, что они спросят куда я пошла в такую рань абсолютно одна. Задумаются над моим поступком, и даже возможно придут к выводу, что меня предали, что меня обманули, и будут жалеть меня. Такая жалкая.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось бы оказаться у себя в постели. Больше всего на свете мне хотелось бы, чтобы я проспала рассвет этим утром, чтобы забыла о нем или чтобы с самой ночи шёл проливной дождь. Но ничего из этого не случилось. С самого утра все будто было против меня. С самого утра все складывалось так, чтобы я выглядела жалкой и тупой дурой. Все было против меня. Придётся придумывать оправдания, которые не заставят моих стариков усомниться.

– Кристина, стой! – раздался знакомый мне голос где-то позади меня. Этот голос я уже не раз слышала этим летом и могла бы узнать, где угодно и при любых обстоятельствах. Этот голос заставлял моё сердце биться чаще, а иногда замирать.

Я обернулась. По покрытой утренней росой старой, почти заросшей, тропинке бежал запыхавшийся Елизар. Он был всего лишь в одной лёгкой голубой рубашке, которая была ему велика, как минимум, на два размера и в трикотажных шортах. Рукава мятой голубой рубашки были завёрнуты до локтя, а несколько верхних пуговиц расстёгнуты. Елизар махал мне рукой, пытаясь привлечь моё внимание и убедиться, что я никуда не собираюсь сейчас убегать, что признаться честно мне страшно хотелось сделать. Он немного сбавил шаг, чтобы отдышаться.

– Прости, я проспал, – сказал Елизар, подойдя ко мне.

Он устало выдохнул и наклонился вперёд, оперевшись руками о колени, чтобы отдышаться. По его лицу стекали струйки пота, а спина рубашки потемнела. Угольно-чёрные волнистые локоны торчали во все стороны, будто их не расчёсывали год. Этот Елизар был полной противоположностью того ухоженного, по крайней мере, так мне казалось, парня, что я привыкла видеть этим летом. Такой простой, не загадочный, без какого-либо налёта надменности. Он все пытался привести своё дыхание в порядок, стоящий в одних домашних шортах и старых потёртых кедах, надетых на босую ногу.

– Слушай, только выслушай меня. Я все объясню, – выдохнул Елизар.

Он все ещё не мог выпрямиться, но его горячая и влажная рука легла мне на плечо. Осторожно. Я бы даже сказала, нежно. Но при этом в его движениях что-то поменялось, как и в его новом имидже. Его прикосновение было чем-то родным, будто знакомым уже не один год. Подобные чувства испытываешь, когда общаешься с близким другом. Но при этом этот друг был будто чем-то большим.

– Я вчера всю ночь провёл с отцом и дядей, мы с ним кое-что обсуждали. Это очень важно. Я не собирался ложиться спать, но два часа назад просто выключился. Благо, черт, сейчас умру, я видел сон, из-за которого в итоге проснулся. Прости меня, пожалуйста, я виноват, но я честно не хотел тебя подводить. Даже переодеться не успел, как видишь.

Он поднял на меня свои виноватые серо-голубые глаза, с расширившимися черными зрачками. На лбу собрались крупные капли пота, как и на его красном лице. Сейчас он мне казался даже красивее, чем обычно. Такой без лоска и фальши, простой и искренний, такой домашний.

– Тебе нужно было написать или позвонить мне. Мы могли отменить встречу, – без капли злости или обиды произнесла я.

Обида, злость и все высокопарные мысли об одиночестве и предательстве будто засосало в ту самую чёрную дыру, которая лопнула как мыльный пузырь, не оставив после себя и следа. Сейчас я лишь чувствовала беспокойство за него, и немного гордости. А ещё меня переполняла радость, что он сдержал слово, несмотря на то что не спал всю ночь. И как ни странно, я верю ему, верю, что именно так все и было.

– Я не хотел отменять встречу. Я знаю, что для тебя рассвет очень важен. Да и вряд ли бы мне удалось уснуть, думая о тебе, – блеснула коронная улыбка Елизара.

– Надеюсь последнее предложение было искренним, а то, если постараться, я снова могу завестись с пол-оборота, – засмеялась я.

– Искренне.

– Елизар, мне очень тепло от твоих слов.

– Правда? Знала бы ты как мне тепло!

– Твой вид об этом недвусмысленно намекает, – хихикнула я.

– О, да, я пришёл в домашних вещах. Извини, – развёл руки в стороны, демонстрируя свой наряд.

– Забудь об этом. Мне нравится, дурень.

С этими словами я обняла его, не дожидаясь пока он созреет сделать это сам. Из головы все ещё не вылетал вчерашний поцелуй. Втайне мне хотелось, чтобы он снова сделал это.

От Елизара не пахло кислым потом, от которого хочется зажмурить нос. Его запах был чем-то родным и приятным. Я не могла остановить себя от глубоких вдохов рядом с его шеей. От него пахло тёплым осенним лесом, воздухом перед грозой, сладкими яблоками.

– А почему ты так странно меня нюхаешь? – игриво и с фальшивым испугом спросил Елизар.

– Ты очень вкусно пахнешь.

– Ты какая-то странная.

– Сейчас нос сломаю.

* * *

С большим трудом я подняла руку и нажала на кнопку домашнего звонка квартиры лучшей подруги Елизара Светы. Моя рука страшно болела, такое чувство, будто она налилась свинцом или чём-то тяжёлым, инородным и незнакомым и совсем не хотела подниматься к заветной кнопке. Каждое движение давалось с большим трудом и что-то подсказывает мне, что завтра я точно не буду одной из тех, кто поднимают руку в классе, чтобы вызваться к доске. В этот раз хотя бы у меня будет уважительная причина перед самой собой.

Дверь распахнулась и беззаботная Света, что-то кричащая кому-то в соседней комнате, посмотрела на нас. Первые несколько секунд на её лице сияла улыбка, присущая всем подросткам, дождавшимся отъезда родителей и получившим зелёный свет для сбора друзей на вечеринку у себя дома. Но когда до Светы вдруг дошла горькая реальность, её глаза испуганно округлились, она хотела что-то сказать, но какая-то незнакомая сущность внутри неё остановила панику и Света быстро скомандовала нам:

– Быстро в мою комнату! – После этих слов хозяйка дома направилась, по всей видимости, в гостиную и закрыла дверь, что-то наказав тому, кто был ближе всех.

Когда она закрывала дверь шумной комнаты, где играла музыка и слышался смех подростков, на её лице все ещё сияла фальшивая беззаботная подростковая дружелюбная улыбка, но как только она оказалась в тени, её лицо снова стало серьёзным и сконцентрированным.

Этим вечером в квартире её родителей собралась огромная толпа её бывших одноклассников и друзей. Здесь были не только хранители большой тайны реальной природы Елизара и ему подобных, здесь собрались и обычные люди, ничего не подозревающие о существовании параллельного им мира. Такие же, как я раньше.