Крылатая повесть

«Я тоже умею красиво говорить», – промелькнуло в голове Антонины Леопольдовны.

Анна Андреевна глубоко вздохнула и принялась отвечать на второй вопрос.

– Ну, во-первых, что касается академичности. Мы будем заблуждаться с вами, Антонина Леопольдовна, если не перестанем думать, что провинциальные, как вы выражаетесь, учителя менее образованы, чем учителя, получившие педагогическое образование в университетах Петербурга или Москвы. Я хочу вам сказать, что у нас очень высокие требования к академической подготовке учителей. Я лично присутствую на собеседованиях, когда мы принимаем того или иного учителя или сотрудника в школу. И наши учителя, уверяю вас, соответствуют всем профессиональным требованиям.

Почему имеет преимущество учитель, приехавший из провинции, относительно учителей из Петербурга? Тут нет предвзятости. По критериям целостности, человечности и способности не только оперировать абстрактными знаниями, но и учить детей воплощать свои субъективные силы, в том числе и познавательные, теоретические в жизнь, в практику. Учителя из сел и деревень в этом превосходят городских педагогов. Ефросиния Вячеславовна, наш учитель по русскому языку и литературе, выросла в селе, на полях и озерах, среди живого чистого мира. Ее семья занималась животноводством, она ребенком еще помогала родителям ухаживать за коровами и лошадьми. Сама выкармливала телят и жеребят молоком. У нее богатый эмпирический опыт. И речь ее от этого напитана живым словом, живыми смыслами. Она помогает детям на нашей ферме ухаживать за животными, потому что сама любит животных. И сочинения они пишут с искренним чувством, с опытом и любовью к миру. Русский язык – он весь соткан из живой ткани, из живого опыта. Он создан из полей и цветов, из животных и птиц, из любви человека к человеку – и к Богу. Изучая поэзию и литературу, Ефросиния Вячеславовна передает детям эту ткань созидания, потому что сама любит неподдельно, не теоретически, а по-настоящему, на практике любит эту природу, этот мир и человека. И мы очень ценим нашу Ефросинию Вячеславовну, очень любим ее.

– Учителя нужны не для любви, – перебила Анну Андреевну Антонина Леопольдовна. – Учителя нужны, чтобы давать знания.

– Да, знания! Но и знания начинаются с любви.

Помните, как в стихотворении Роберта Рождественского? – процитировала строки советского поэта Анна Андреевна. – А что касается Сисилии Геннадьевны, учителя географии, – она так же, как и Ефросиния Вячеславовна, прекрасно знает свой предмет. Она тоже наша большая гордость. Выезды и походы на природу под руководством Сисилии нашей Геннадьевны – это всегда для нас событие. Она тоже видит мир глазами любви и заботы о нем – учит детей любить природу, читать ее тексты. Она пишет стихи о цветах. И стихи ее прекрасны! А что касается ее кубанского акцента, так это ее изюминка, визитная карточка незаурядного духа. Она громко смеется. Да! Но она это делает не оттого, что невоспитанна, а оттого, что искренна в своих чувствах. Она импульсивная женщина с прекрасным чувством юмора. И в лесу она как дома. По деревьям лазает. Детям с ней очень интересно.

– Вместе с моей Таней она лазает по деревьям, – вставила Антонина Леопольдовна.

– Да, они любят это дело, – улыбнулась Анна Андреевна, видимо, вспомнив картину, как Сисилия Геннадьевна учила детей лазать по деревьям.

– Но куда ж ей по деревьям-то лазать еще, – продолжала возмущаться Антонина Леопольдовна. – Таня рассказывала, что она с дерева свернулась недавно. Так и придавить можно кого-нибудь.

– Да, свернулась, делала рекогносцировку местности. Забралась на дерево, и сук не выдержал. Такое бывает.

– Да, куда уж там, с ее-то весом.

– Вес у нее нормальный, сук не тот выбрала. Главное – без травм обошлось. – Анна Андреевна посмотрела в сторону завуча. Олимпия Николаевна тряслась от смеха, даже слезы из глаз проступили. Так, видимо, ярко ей припомнилась эта картина.

Треск-хруст. Бам! «Ничего себе такой сучище, а меня даже не выдержал, – возмущалась тогда Сисилия Геннадьевна, обращаясь к сломанному суку. – Странное дерево».

«Да, – покачивали головами дети, не сдерживая смех, – действительно дерево странное, такой сук, и не выдержал такую пушинку».

– А посмотрите, какая у нас оранжерея. Ведь это все творчество Сисилии Геннадьевны. Она чудесный специалист, чудесный человек, хороший учитель, – сказала Анна Андреевна. – Ее знания так же, как и у всех наших учителей, обширны и глубоки.

– Хорошо, учителя – Бог с ними, – проговорила Антонина Леопольдовна. – А вы? – Антонина Леопольдовна смотрела на Анну Андреевну, покачивая головой.

– Что я?

– Вы-то куда?

– Я никуда, я здесь, – улыбаясь, проговорила Анна Андреевна.

– Я вижу, что вы здесь. Я устала отстирывать руки и лицо своей дочери от машинного масла. Грязь, которую собирает на улице моя дочь, останавливаясь у каждой лужи, меряя ее глубину, обнимая каждого бродячего кота, отстирывать я готова; я еще согласна менять одежду, которую рвет моя Таня на деревьях; но машинное масло, которым пропитывается моя дочь с ног до головы на ваших эмпирических занятиях, – это уже слишком. Она же девочка!

– А, это вы про автомобильный кружок. Так мы с Таней автомобиль «Запорожец» советского типа модернизируем, 1965 года выпуска. Нашего «горбатика». Уже все готово: мотор перебрали, колеса поставили, тормоза усилили, осталось воздушную подушку смонтировать. Заказали. Ждем. На заводе должны на днях доделать.

– Таня сказала, что вы делаете парус и поплывете по океану на нем. Вы что, совсем, что ли, законструировались здесь?

– Ну, насчет океана пока рано говорить. Пока будем на Заливе испытывать, а там как пойдет. Ведь до океана еще добраться надо. А это непросто. Но при желании выполнимо вполне. – Сказав эти слова, Анна Андреевна посмотрела задумчиво в небо. За оконным стеклом расстилался бесконечный простор, напоминающий взору о бескрайних возможностях человека, если он верит в свою мечту.

– И это вы говорите на полном серьезе, Анна Андреевна? Вы не шутите? Вы не шутите!

– Нет. А что тут шуточного?

– О Боже! Все понятно. Я теперь понимаю, откуда все причуды в вашей школе. Вы сама здесь чудите первая, впереди всех.

– Мы тут живем, Антонина Леопольдовна. Большее время дня дети находятся в школе. А жизнь сама по себе – это чудо. И жизнь наша нам нравится, мы хотим быть счастливыми. Я курирую Таню в области практического опыта. Мы очень увлечены нашим совместным хобби. Мы реконструируем и модернизируем старый автопром. Это так интересно! Мы учимся с детьми не просто произносить по памяти затверженные слова и определения. Мы учимся понимать мир. А понимать – это значит чувствовать, любить. А чтобы что-то почувствовать, осмыслить и полюбить, нужно что-то научиться создавать своими руками. Мы здесь создаем этот опыт, материю жизни, на который выстраиваем наше мышление, в том числе и теоретическое сознание, научное. Науки не бывает там, где нет живого опыта, где нет целостной жизни. Вот мы здесь и создаем эту жизнь. И хотим, чтобы жизни наши были достойными и счастливыми. Вот где наше чудо – в самой жизни. В счастливой и светлой.

– Понятно все с вами, – сказала, глубоко вздохнув, Танина мама. – А теперь я хочу узнать по поводу перевода и аттестации. Ведь в нашей школе все не как у людей. Все на свой манер. Как нам быть, если вдруг захотим перевестись в другую школу? Вы же знаете, что наш папа получил новую должность в Москве и уже скоро приступит к работе.

– Вы все-таки будете переводить Таню?

– Возможно.

– Подумайте, у нее тут друзья, школа, которую она любит, учителя.

– Ничего, найдет себе друзей и в Москве. Там-то настоящие элитные школы, без «Запорожцев» и коров.