Человек из ниоткуда

– Ну конечно, дорогая, о чём речь! Ему только семь, ко времени своего Большого Выбора он может и передумать, но балет это очень полезно и для общего развития. И физического, и культурного!

– Ладно, ладно, "соловья баснями не кормят", зовите Анику за стол! – моя тётя набрала заказ на домашнем "оформителе", и наш домашний робот принёс мне спагетти с морепродуктами и брокколи под сырным соусом.

– А пока ты ешь, подумай всё–таки, какой Выбор сделала Синтия. Нам интересна твоя версия, – это опять моя тётя. Все выжидательно посмотрели на меня, ожидая ответа.

– В общем, я думаю, что Синтия будет историческим биологом.

Честно говоря, сказала я это наобум. Исторические биологи – где–то наши с Патсторсом смежники. Они занимаются ископаемыми животными и по–хорошему мы должны бы брать специалистов из их отдела, когда "идём" исследовать кротовину. Именно они осматривали птицу, которую я привезла домой. Да и в общем догадка не хуже любой другой.

За столом воцарилась тишина, все смотрели на меня с удивлением и любопытством.

– Откуда ты знаешь, мама? Это именно то, что я выбрала! Тебе кто–то рассказал? Анхалия?

             Глава 2. Первый человек из ниоткуда.

      На следующий день, когда я проснулась, то сразу стала собираться к напарнику. Вчерашний ужин, посвященный Большому Выбору дочери, затянулся чуть дольше, чем надо, и, хотя мы все душевно пообщались, сегодня я все же немного проспала, и двигаться надо быстро.

Зайдя в комнату, где я оставила наш излучатель–24, я вновь резко ощутила то чувство, которое впервые ощутила там – в далёком прошлом. Я обнаружила, что излучателя на месте нет. Сначала связалась по голо–связи с мужем, который сказал, что он ничего не трогал. У меня сердце ушло в пятки. Излучатель могла взять Синтия. Я всегда поощряла её интерес к моим приборам и инструментам, и до сих пор это никогда не было опасным. Сейчас, когда мы достигли первого успеха с кротовинами, и даже привезли домой птичку (кстати! птичка! напоить и покормить!), ситуация изменилась, но дочери ничего объяснить я не успела. Ситуация стала по–настоящему критической.

Когда я стала связываться с ней по голо–связи, то контакта не было. Я зашла в свою лётку и сказала Сардии, чтобы та попробовала связаться напрямую с лёткой Синтии. Подождав примерно минуту, меня вновь охватило то ощущение – то ли ощущение страха, то ли ощущение опасности.

Одной рукой я открыла мобильный отсек с птичкой (серенькая птичка, пальцы крыла с рудиментами когтей, как у летучих мышей, но развитое оперение, довольно крупные маховые перья), насыпала ей корма и проверила воду, другой набрала Патсторса по голо–связи. Я рассказала ему свои опасения, что я вчера зафиксировала одну новую кротовину и оставила данные координат в излучателе. А сейчас, скорее всего, прибор взяла дочка. Она легко могла пройти сквозь ту кротовину.

– Профессор, у нас остались ранние прототипы? Если, да, то мы можем их доработать, чтобы мы смогли открыть проход через ту кротовину? Данные координат у меня также остались зафиксированными в моей лётке. Нужно срочно действовать, а то дети есть дети, не смотря на их навязанную нами ответственность, – обратилась я к профессору.

– Вообще–то, я предыдущие приборы разбирал на запчасти, но пару штук должны были остаться целыми. Сейчас пойду посмотрю и из того, что найду, буду дорабатывать, – мгновенно пошёл ко мне навстречу напарник.

– Лечу к тебе, – второпях произнесла я.

– Нет, нет, стой. Лети не ко мне, а к тем координатам и ожидай там возможное появление дочки с нашим излучателем–24. А также сообщи мне те координаты. Как только доработаю прибор, если получится, то сразу прилечу к тебе.

      Я полетела в Афку, в нужное мне место… Прилетев и включив антигравитационный двигатель, я зависла в 10 метрах от моих, вчера обнаруженных, координат новой кротовины. Я стала ожидать. У меня–то времени есть около недели. А вот, у Синтии (если это она взяла прибор), остаётся лишь около суток, а то и того меньше, чтобы вернуться домой. Я не связывалась повторно с Патсторсом, чтобы не отвлекать его от работы над прототипом излучателя. В раздумьях я просидела не долго, около часа, и затем мне пришла мысль: почитать историю, как мы это сделали в первый раз, после возвращения из прошлого. Я зашла в общую базу данных, без голо–устройств, которая выдавала информацию текстом или в голосовом формате с картинками, если это требовалось пользователю, то есть – мне. Я сразу принялась искать информацию о появлении чего–то необычного, отталкиваясь от даты, которой, была датирована кротовина, то есть: 103 года назад. Тогда ещё не было лёток, они появились 80 лет назад, а в массовое использование, пошли 60 лет назад. И тут я вспомнила, не нашла информацию, а именно вспомнила, что давно в детстве читала, между прочим, о некоторых людях, которых называли предсказателями, так как они якобы видели летательный аппарат, который сейчас используется в наше время. И я, и многие, читавшие данную информацию, воспринимали её так, мол: эти предсказатели видели во сне эти летательный аппарат или в каком–то изменённом состоянии сознания…

Почему я об этом не вспомнила раньше? – Задала я вопрос самой себе. Возможно, это тот эффект, о котором когда–то говорил профессор, когда мы только начинали работу с излучателем, и во время работы часто болтали о теоретических моментах, связанных с парадоксами времени. Найдя в общей базе данных, ту информацию, о которой я "вспомнила", я увидела картинки – рисунки, которые прилагались к заявлению, якобы предсказателей. И на них я узнала, и свою дочь, и её трёх друзей. Видно, один из предсказателей, точнее уже – один из очевидцев, был первоклассным художником, так как я даже уже не сомневалась, что это Синтия и её друзья.

Так, а почему меня здесь нет и профессора? – Снова задала вопрос я сама себе вслух. Искусственный интеллект моей лётки, всё слышал, но высчитывая мою интонацию, "догадывался", что вопрос не ему. – Наверное потому что мы всё–таки через эту кротовину не отправимся. А возможно, мы появимся там позже, когда уже тех очевидцев, и других тоже, там не будет…

Продолжая рассуждать, я не заметила как что–то блеснуло. Окон в лётках не было, были лишь большие экраны, на которые выводилась лишь видео трансляция из камер, которые были установлены на внешней стороне наших летательных транспортных средствах.

– Лётка вашей дочери, – произнёс ИИ Сардии.

– Быстрее установи с ней связь.

Лётка Синтии мчалась на сверхзвуковой скорости. Связавшись с дочкой, я сообщила, что я нахожусь рядом с кротовиной, и чтобы они подлетели ко мне. Изменив траекторию, лётка Синтии приблизилась ко мне. Затем остановилась и повернулась, готовясь к стыковке с Сардией.

– Открой дверь, – сказала я Сардии.

– Открываю… – Не сразу ответил ИИ моей лётки.

– Всё в порядке? – спросила я, выдвинув трап и присоединив его к её лётке.

– Ничего, – отвечала девочка, на её лице читались радость и облегчение, – Мама, я думала, что я тебя не увижу…

– Ох, Синтия, а я как волновалась! – я заключила дочку в объятия, – хорошо, что всё хорошо закончилось. Но это уже очень опасно, кроме того, вас видели люди из прошлого! Ты не представляешь себе, какие могут быть последствия!

– Видели люди из прошлого? Откуда это известно?!

– Вот смотри! – я быстро перевела изображение экрана на обратную сторону, что на внешней стороне летательной машины. Портрет Синтии рядом с её лёткой, нарисованный художником–очевидцем.

      Синтия посмотрела на изображения:

– Откуда это?

– Оттуда, откуда вы сейчас прибыли, – ответила я. – Да, я знаю, что ты летала не одна.

– Да со мной Анхалия, Ровэр и Вотстон, – она махнула рукой в сторону пассажиров своей лётки.

– Пока давай сюда излучатель.

Синтия вытащила прибор и передала его мне, – ты и ребята, летите за мной, – командным тоном сказала я.